После захода солнца на улице прохладно, и Кейта выносит мне тёплую накидку, кладёт на плече.
— Ваше высочество, пригласить фрейлин или сопроводить вас? — предлагает она.
— Ни то, ни другое. Я просто немного подышу свежим воздухом.
Во взгляде Кейты мелькает хорошо скрываемое неодобрение, но высказаться она, естественно, не осмеливается. Я про себя хмыкаю, скрываюсь в спальне и возвращаюсь с парой серёжек. Уже не вспомню, откуда они у меня. Золотые капельки с изумрудами по моим меркам дешёвка, но для служанки недоступная роскошь.
— Это тебе, — поясняю я. — В честь триумфа над степью.
— П-принце…
Я не слушаю благодарственный лепет, ухожу, оставив Кейту примерять подарок, пусть развлекается.
Спустившись на первый этаж, я выхожу в сад через боковое крыльцо. У меня нет настроения любоваться клумбами и идеально ровными газонами, в розарий с его густым удушающим ароматом тоже не тянет. Я выбираю Дикий сад. В реальности он, конечно, никакой не дикий. Садовники создали тщательно выверенную иллюзию запущенности. В саду нашлось место рукотворному прудику с живыми карпами и уголку для тайных встреч. Я опускаюсь на сиденье качелей, чуть отталкиваюсь.
Я хочу увидеть Феликса, спросить прямо… Я даже постараюсь сдержаться и не требовать правду под давлением клятвы.
Феликс…
Проблема в том, что наши отношения обречены стать коротким романом. Феликс слишком горд, чтобы согласиться вечно быть вторым, быть фаворитом, выражаясь куртуазно, и любовником, говоря прямо. А брак нам не светит.
И дело отнюдь не в том, что я принцесса, а он рыцарь, хотя разница в статусах само по себе препятствие высотой с гору. Но есть ещё одно, менее очевидное, но куда более весомое препятствие. Оно размером не просто с гору, а с самый высокий горный пик мира.
Качели приходят в движение.
Рефлекторно схватившись крепче, я оборачиваюсь. Передо мной стоит незнакомец. Блондин, кончики волос подкрашены небесно-голубой краской. От макушки к виску свисает цепочка с бриллиантами. Глаза стыло-серые. И мундир белый с голубыми вставками и серебряным шитьём, имитирующим ледяные узоры. Лицо холёное, черты — фамильные. Всё-таки молодой мужчина, столь грубо нарушивший моё уединение, мне знаком, заочно. Я видела его портрет и портреты его предков.
Я начинаю злиться. Дожила — в собственном доме больше не в безопасности!
Неужели Кейта меня нарочно подставила? Или Дьена видела, что я иду в сад. Скорее, Дьена, но надо проверить.
— Ваше высочество принцесса Крессида, увидев вас издали, я не устоял, каюсь.
Если бы нахалом оказался Феликс, я бы предложила искупить вину, раскачивая качели. Но это не Феликс, и мне неприятно. Пожалуй, я могу ответить на грубость грубостью:
— Странно. Я всегда считала, что наследник престола обязан уметь не поддаваться соблазнам, какими бы они ни были.
Стылые глаза, словно промороженные вечным льдом, становятся ещё холоднее.
— Крессида, почему же вы так жестоки ко мне?
Это уже слишком!
— Ваше высочество кронпринц Артур Мергонский, я не знаю, почему вы забыли простейшие правила вежливости, — он не имел никакого права обращаться ко мне по имени, — остановите качели.
Раскачиваются качели слабо, я легко могла бы затормозить пятками или просто спрыгнуть, но я хочу заставить принца уйти.
Он останавливает качели, но цепочку не отпускает и не уходит.
— Крессида, я слышал, что вы вернулись с триумфом. Очень странно видеть вас расстроенной и раздражённой.
— Вы продолжаете обращаться ко мне по имени, кронпринц. Сперва я подумала, что вы пренебрегаете правилами, но второй раз… Это оскорбление меня лично и империи.
Артур отступает на шаг.
— Вы слишком суровы ко мне, ваше высочество императорская принцесса Крессида Небесная. Вам известно, что я просил вашей руки?
— Да.
Артур растягивает губы в улыбке:
— Мергон предложил империи настолько выгодные условия, что устоять перед соблазном невозможно. Я уверен, принцесса Крессида, его величество вашим желаниям предпочтёт государственные интересы, а Мергон не империя, в Мергоне вам предстоит стать моей супругой, а не балованной любимой дочуркой. Вам будет комфортнее, принцесса, если мы найдём общий язык.
Слишком. Много. О себе. Возомнил.
Встать, чтобы оказаться с ним вровень? Сейчас Артур смотрит на меня сверху вниз. И в переносном, и в прямом смыслах. Но встать — показать, что меня напрягает его мнимое господство. Я опираюсь спиной на цепочку, откидываю голову и взглядом показываю, что он не возвышается, он всего лишь стоит передо мной, как обычный вассал или даже слуга.
— Кронпринц. Чтобы понять, что для меня лучше, я не нуждаюсь в подсказках, уверяю вас.
— Что же, принцесса, я вижу, вы не понимаете, о чём я говорю, не понимаете, насколько ваше положение изменилось после предложения Мергона. Я подожду.
Артур резко отворачивается и наконец-то уходит, но выдохнуть с облегчением не получается. В стороне, в просвете между деревьями замер Феликс. Если не слышать разговора, то сцена смотрелась излишне интимной.
— Ящерка?
Феликс подходит, но держится непривычно отстранённо:
— Я слышал, вас можно поздравить, принцесса. Вы выходите замуж.
Вот зачем он так? Нам обоим, наверное, непросто. Я про себя вздыхаю.
Вечерний Дикий сад не лучшее место для откровенной беседы, но пусть. Тени сгустились, прячут нас от посторонних взглядов, качели чуть поскрипывают, а в воздухе разливается аромат ночных цветов. Р-романтика.
Я ухмыляюсь:
— Ящерка, не притворяйся, что ты его не видел. С таким приобретением не поздравлять нужно, а соболезновать. Кстати, у кронпринца есть сестра. Не хочешь северную супругу? Не знаю как, но я это устрою.
Напряжение начинает отпускать, тон я выбрала верный.
— Вы всё также жестоки, моя принцесса, — скупо улыбается Феликс, однако снова становится серьёзным и после минутного колебания продолжает. — Я слышал, что свадьба дело почти решённое.
Я слегка отталкиваюсь, и качели приходят в движение.
— “Почти решённое” всё равно что “вообще не решённое”, ящерка. Завтра я поговорю с папой. Почему бы ему не прислушаться к моему мнению? Мне есть что возразить по существу.
— Вот как.
Похоже, Феликс не слишком верит, что моего нежелания достаточно, чтобы отменить выгодный политический союз.
— Что касается тебя, ящерка… Ко мне приходила леди Дьена и уверяла, что ты стесняешься попросить меня о браке с ней, уверяла, что ты будешь счастлив, если я прикажу тебе жениться на ней.
Феликс мгновенно подбирается. Счастливым он точно не выглядит, и я эгоистично радуюсь, что Дьена ему ни даром, ни с доплатой не нужна.
— Моя принцесса, лучше вернуться в Тан-Дан, чем связываться с пронырливой дурой.
— Пфф. Весьма точно определение, ума у неё и впрямь немного, зато цепкости хватит на десятерых. Однако тебе действительно стоит подумать о выборе супруги, ящерка. Сейчас в глазах света ты герой, но всё хорошее быстро забывается. Семьи, которые сейчас с радостью отдадут тебе своих дочерей через полгода будут воротить нос. Я не уверена, что в у тебя в жизни будет более подходящий момент.
Говорю, а самой тошно.
Но я говорю правильные вещи. Феликс с Кэтти последние представители рода Шесс. Либо они крепко встанут на ноги, либо род Шесс окончательно исчезнет.
— Изволите издеваться, моя принцесса? — злость настолько густая, что я в ней увязаю.
Аж дыхание перехватывает.
Я смотрю на Феликса и не понимаю.
Ему не нравится идея жениться на аристократке? Предпочитает простолюдинку? Определённый смысл в этом есть — Феликс мальчик из низов, высший свет ему чужд. Только отказываться от леди благородных кровей глупо. И дело отнюдь не в статусе и деньгах. Нужно подобрать девушку из боковой ветви рода с божественными корнями, только супруга благородных кровей сможет родить ему сильных наследников. Сильных в плане родового наследия.
