– Примут, – без колебаний ответил Ларсен. – Я сам тебя подготовлю. Ты от меня не отделаешься, даже не думай. Я не привык отпускать то, что считаю своим.
– Тогда вперед! Небо ждет! – возбужденно сказала Элли и рассмеялась.
– Оно еще немного подождет, – сказал Эвклид твердо и поцеловал ее так, что Элли поняла – действительно, небо подождет. Час или два… или всю ночь.
Эпилог
Год спустя
Бледная и жалкая от волнения, Элли сидела на широкой скамье в холле Высшего училища аэронавтов Соединенных Федеративных Земель и гипнотизировала лакированную дверь.
Там, за дверью деканата, решалась ее судьба и судьба других кандидатов на прием в училище.
Элли оглядела холл. Абитуриенты сидели на скамьях, на подоконнике, возбужденно переговаривались, нервно смеялись или предавались отчаянию.
Вступительные испытания закончены, теперь лишь остается терпеливо ждать. Списки принятых огласят через полчаса.
От невыносимой тревоги у Элли дрожали руки и чесалось между лопаток – там, где остался шрам после операции, проведенной искусными сенситивами из Общества защиты прав артифисов. Ненавистный механизм подзавода и контроля удалили еще полгода назад, но время от времени шрам зудел так, что хоть вешайся. Впрочем, доктора говорили, что это пройдет.
Пожалуй, ей не стоит волноваться. На вступительных испытаниях она справилась неплохо. Во всяком случае, не хуже других. И у нее было большое преимущество – пусть и не совсем честное...
Эвклид входил в преподавательский состав училища. Теперь он тренировал курсантов, учил их секретам небесной навигации, и раз в несколько недель уходил в рейс на трехмоторном аэростате – возил экспедиции. Аэростат уступал «Горгоне» – он был совсем небольшой, но маневренный, и Эвклид его любил.
Сейчас капитан Ларсен тоже был там, за этими дверями, и вместе с руководством училища обсуждал кандидатов.
А значит, все будет хорошо! Уж к супруге одного из самых уважаемых преподавателей руководство должно отнестись снисходительно, разве нет?! Ее примут, она будет учиться и через три года станет штурманом!
…Но Эвклид – самый строгий из всех экзаменаторов. Он не будет делать поблажек даже своей жене.
Рядом с Элли группа абитуриентов обсуждала последний экзамен. Среди вихрастых парнишек стояли и две девчонки – задорные, голосистые. Элли смотрела на них с любопытством.
Может, кто-нибудь из этих ребят тоже артифис? Это не исключено! Здесь, в Федератах, они живут обычной жизнью.
Элли посещала Кружок эмансипации артифис и завела дружбу с двумя девчонками, которые, как и она, сбежали за океан, чтобы получить свободу. Они тоже были выпущены из мастерских Фукса, но на два года раньше, чем Элли. Они ее помнили, а она их – нет. Но встрече были рады все.
Члены кружка собирались раз в неделю, пили чай и делились своими проблемами. Впрочем, темы разговоров были такие же, как и у обычных людей – работа, отношения, в каком баре подают лучшие коктейли и в каком магазине можно приобрести хорошую одежду со скидкой.
Когда Элли отправилась на испытания, ее братья и сестры обнимали ее, целовали и обещали просить за нее Великого Механикуса, покровителя всех артифисов.
Впрочем, помощи ждать от него не приходилось. Ведь Великий Механикус был выдуманным покровителем, а значит, его возможности ограничивались верой артифисы – человека! – в себя.
Элли в себя верила. В нее верил Эвклид. Но все же она волновалась – до холодного пота, до дрожи в руках.
Дверь деканата распахнулась. В холле наступила тишина. Все головы повернулись в сторону низенького, до невозможности сурового начальника училища.
Он вышел в холл вместе с капитаном Ларсеном, что-то ему сказал, похлопал по плечу и улыбнулся. А потом нашел взглядом Элли и сделал непонятное движение бровями. Эвклид был бледен, на его лице застыло ошарашенное выражение.
Элли вскочила; ее механическое сердце заколотилось, как безумное. Вот он, момент истины! Но почему Эвклид смотрит на нее так странно?
Начальник поспешил к стенду и повесил список, крепко вколачивая кнопки кулаком.
Абитуриенты почтительно подождали, пока он скроется за дверями, а потом ринулись к стенду. Раздались вопли радости и стоны отчаяния.
Элли, замерев, ждала, когда к ней подойдет Эвклид.
– Ну? Что, что?! Меня приняли?
Она сцепила руки на груди и всматривалась в глаза мужа.
Он ничего не ответил. Его лицо становилось с каждой минутой все озабоченнее, а взгляд был ошеломленный, затуманенный.
Если бы Элли не знала, что он не выносит спиртного, подумала бы, что он пьян.
– Давай отойдем. у меня для тебя важная новость.
Он взял ее под локоть и бережно увел в дальний, тихий уголок холла, на ходу коротко отвечая на почтительные приветствия курсантов.
– Садись.
Он взял ее за плечи и бережно усадил на скамью.
Кажется, дело плохо, подумала Элли убито. Вон Эвклид какой… обращается с ней, как с хрустальной. У него плохие новости и он боится ее огорчить.
Она вымученно улыбнулась, чтобы он не переживал. Но на глаза навернулись слезы. Последний месяц она легко начинала плакать – никогда раньше такого не было. Наверное, сказываются напряженные занятия…
– Элли, ты пока не сможешь учиться и не сможешь подниматься в небо. По крайней мере, еще пару лет.
Ну вот и сказал самое страшное. Она провалилась. Ее вычеркнули из списка.
Где же она срезалась? Наверное, на математике. Точно, напутала в уравнениях!
– Я срезалась на математике, да? – спросила она и все же всхлипнула. Горечь разочарования пронзила ее острой болью.
Эвклид взял ее руку и погладил.
– Нет, экзамены ты сдала на «отлично». Ты не прошла медицинскую комиссию. Результаты сообщили мне по секрету сегодня утром, прямо перед совещанием.
– Но что со мной не так?! Это потому что я не совсем человек, да?! – вдруг разозлилась Элли. – Это потому что у меня синтетические мышцы и шестеренки в сердце? Нигде справедливости нет! Даже здесь, за океаном! Я ведь выносливее и ловчее, чем обычные люди, и зрение у меня как у орла! Почему мне нельзя в небо?
– Потому что у нас будет ребенок.
– Что? – не поняла Элли. – Какой ребенок? Откуда? От кого?!
– От тебя. У меня от тебя будет ребенок. Элли, ты беременна. Это совершенно точно. В комиссии есть доктор-сенситив. Он видит изменения в ауре, и он принес анализ крови.
Эвклид благоговейно коснулся рукой ее живота и широко улыбнулся.
– Но этого не может быть! Я ведь артифиса, и пока ни одна артифиса не стала матерью!
– Значит, будешь первой. Над тобой поработали сенситивы. Они сняли все ограничения. У тебя будет ребенок. Мой ребенок...
Глаза Эвклида сверкнули таким восхищением, что Элли все-таки разрыдалась. Она плакала и смеялась, мимо проходили люди и удивленно смотрели, как высокий, статный преподаватель в форменном кителе обнимает всклокоченную рыжеволосую абитуриентку, целует ее в макушку, гладит по спине и шепчет на ухо ласковые слова.
– Элли, ты расстроена? Ты так хотела учиться, летать... но пока тебе нельзя в небо, понимаешь? Тебе нужно соблюдать режим, беречь себя.
– Плевать на небо! Оно никуда не денется, – Элли одновременно всхлипнула и улыбнулась. – Оно всегда будет над головой. Но я боюсь, Эвклид! Я счастлива, но боюсь. Ведь я же не совсем человек! Я почти механизм!
– Ты человек, Элли. Прекрасная женщина. И дашь жизнь новому живому существу. Доктор говорит, все будет хорошо и беспокоиться не о чем.
– А мой ребенок... он будет человеком?
– Конечно! Самым обычным ребенком.
– Нет, не самым обычным! Он будет самым умным и сильным мальчиком, как ты!
– Или самой красивой и смелой девочкой, как ты.
– А кем он станет, когда вырастет? Аэронавтом? Или астрономом?
– А может, цирковым артистом, как твой друг Буффорд? – предположил Эвклид с широкой улыбкой. – Ты столько времени проводишь в его цирке, что наш будущий малыш должен уже сейчас любить звук фанфар и запах опилок.
