− Призываю в свидетели Абсолюта, − произносит ровным звучным голосом его соклановец.
Но я не вижу, как того окутывает свет, потому что свет в этот момент наполняет меня саму, растекаясь пламенем по венам, даря такие необходимые крохи жизненных сил.
Наверное, проходит вечность, прежде чем Сэтору отрывается от моих губ и осторожно ставит меня на ноги. Придерживает за талию, прижимая к своему телу, и только когда убеждается, что я худо-бедно стою сама, берёт за руку, переплетая наши пальцы. И поднимает взгляд на сияющего потусторонним огнём жреца, проводящего обряд.
Тот понятливо ухмыляется уголком губ, склоняя голову.
− Волей Абсолюта я соединяю ваши жизни и судьбы, − продолжает торжественно. Его голос не звучит так всеобъемлюще и мощно, как звучал голос Сэтору, но всё равно пробирает до дрожи.
Вот только когда с его ладоней срывается золотистый свет, тонкими нитями устремляясь к нам, я понимаю, что мы с моим женихом уже окутаны плотным сиянием, уже стоим в мерцающем коконе, соединённые волей Абсолюта. Если у меня и мелькала мысль о том, что бог ашаров не одобрит этот брак, откажет в образовании ещё одной брачной связи, то теперь воочию вижу, что он более чем одобряет. И возможно, связал бы нас даже без пособника.
Жрец начинает петь ритуальную молитву. И я снова это чувствую. Свет проникает сквозь меня, соединяя меня с мужчиной рядом, сшивая наши души. Не расторгая мои связи с сэ-аран, но образуя новую.
Сэтору поворачивает меня к себе лицом, заглядывая в глаза, жадно читая мои эмоции. И я не могу скрыть сейчас ни своей глубокой привязанности к нему, ни душевного тепла, которое чувствую уже каждый раз, когда он рядом, ни ярких огненных ростков физического притяжения, в котором я даже самой себе не смела признаться. Во мне ещё нет той любви к нему, которую он так жаждет получить от меня, но теперь я знаю, что эта любовь более чем возможна. Сложно не полюбить того, чьи чувства к тебе буквально пылают в багряных глазах, огненными нитями прошивая душу, прорастают в меня, соединяя вас навек.
Кажется, песня в круге стихает.
Кажется, мы давно уже одни.
Кажется, мы муж и жена…
Часто и взволнованно дыша, я смотрю на Сэтору, замечая, как вспыхивают и гаснут огни в его глазах. Пылают тёмным огнём, что-то зажигая в моей душе в ответ… В теле пульсирует жар, обволакивая каждую клеточку. А нити тянут, так сильно тянут нас друг к другу. Меня к нему. Я не думала, что и с ним так будет.
Мужские руки на моём теле тяжелеют. Притягивая ближе. Собирая ткань платья на талии. Его дыхание учащается, взгляд темнеет.
Я же не могу расслабиться. Не знаю, как перешагну через себя, свой внутренний запрет. От одной лишь мысли, что сейчас между нами должно случиться, меня берёт нервная дрожь. Не от страха, но всё же… Даже в тот день, когда меня привели в ритуальный круг в Тан-Гереиш, где я потеряла невинность с двумя малознакомыми мужчинами, я не чувствовала себя настолько неловко и скованно, как сейчас.
− Ты меня боишься? — хрипло спрашивает Сэтору, проводя костяшками пальцев по моим плечам.
− Нет, − качаю головой.
− Почему же тогда дрожишь?
− От нервов.
− Не нужно нервничать, − шепчет он мне на ухо. Целует шею, внезапно касаясь языком сверхчувствительной кожи, и мои ноги снова невольно подгибаются. Руки беспомощно цепляются за мужские плечи, комкая ткань одежды. − Я тебя никогда не обижу.
Я ему верю. Но как не травить саму себя внутри за то, что собираюсь ему позволить?
Ловкие пальцы распускают завязки моего платья на плечах. Тонкая ткань прохладными ручейками стекает по разгорячённой коже, необратимо обнажая моё тело. Сначала по пояс, потом и ниже.
− Ты так красива, моя Лина, − губы Сэтору рисуют огненные дорожки на моём горле, вдоль линии подбородка, пока не сминают в жадном поцелуе губы. Язык сразу врывается внутрь полноправным завоевателем, подчиняя мой собственный жаркому танцу, бесстыдной ласке. В голове взрываются снопы искр, расцвечивая веки изнутри в разноцветные пятна.
На талии смыкаются горячие ладони, скользят вверх, накрывая ноющую грудь. Сжимая упругие полушария в жадной ласке. Это чувствуется странно правильным, как оказывается. Долгожданным. И меня невольно выгибает навстречу этому прикосновению. Почти оглушающему. Телу хочется ещё. Из горла вырывается жалобный полустон-полувсхлип.
Я здесь не для того, чтобы бороться с ним. Не для того, чтобы противиться действию обряда. Нужно уступить. Отключить сознание, насколько это возможно.
И постепенно у меня получается.
Сама не замечаю, как тоже начинаю стягивать одежду с Сэтору. Телу хочется кожа к коже. Хочется жара и соприкосновения. Узнавания. Мужской силы. Мужской ласки и власти. Тело изголодалось. И я не противлюсь этому. Позволяю телесным желаниям и инстинктам верховодить над разумом. Разум не поможет довести обряд до конца.
Стянув с Сэтору алую сорочку, я на миг замираю, окидывая затуманенным взором открывшееся глазам великолепие, пока он ловко избавляется от штанов.
Мой третий муж в своей мужской привлекательности ничуть не уступает первым двум. Мощный мускулистый торс, развитая грудная клетка, широченные плечи, рельефный пресс с манящими кубиками. Мышцы, плавно перекатывающиеся под бронзовой кожей, покрытой светящимися золотистыми татуировками, по которым будто огоньки пробегают. Умопомрачительные косые, треугольником уходящие в пах, где в полной боевой готовности уже возвышается мужская плоть. И всё это для меня одной.
Невозможно не задаваться вопросом, за что мне столько бурлящего тестостерона на меня одну. Что такого увидел во мне Абсолют, что предназначил сразу трём лучшим мужчинам своего народа?
— Мне уже нельзя на спине, — шепчу смущённо, когда Сэтору вновь обнимает меня и тянет вниз, понукая вместе с ним опуститься на расчерченный ритуальными символами пол.
— Я знаю, — снова целует. Прикусывает нижнюю губу, зализывает саднящее место.
Став на колени, вынуждает так же стать и меня, после чего притягивает к себе спиной, обхватив обеими руками. Оглушая этим соприкосновением тел. Мужские ладони на моей коже. Скользят, трогают, всё сильнее разжигая пламя в крови. Несмотря ни на что.
Возбуждённый член прижимается к моей пояснице, нервируя, заставляя дрожать от волнения и понимания неизбежности происходящего.
− Расслабься. Доверься мне, − губы Сэтору прихватывают кончик моего уха. И его ладонь уверенно скользит мне между ног. Пальцы гладят лобок.
С моих губ срывается прерывистый вздох. Прикосновения смещаются дальше. Моя плоть податливо раскрывается под этой бескомпромиссной лаской. Трепещет и отзывается под умелыми касаниями.
Всё это будто не со мной. Будто не я дрожу в руках красноволосого жреца. Почти так же, как в том видении. Всё чего я боялась, сейчас сбывается. Почему же противиться больше нет сил и желания? Неужели я так низко пала? Почему не нашла другой выход? Предательница.
Дыхание сбивается. Перед глазами темнеет, веки теперь жжёт.
Нельзя сейчас об этом вспоминать. Нельзя.
Надо довериться.
Тело всё больше горит в огне желания. Так требует обряд. С этим притяжением не совладать. Душа пришита уже к его душе. Не менее крепко, чем к двум другим. Насквозь. Разрывается на части. И сердце горит в другом огне. Стыда и самобичевания. За то, что мне хорошо в этих чужих руках. За то, что я уже готова для него, что бёдра дрожат, а между ног выступила предательская влага, впуская мужские пальцы в ноющее лоно. За те стоны, что рвутся с пылающих губ.
− Не думай. Просто чувствуй, − чутко улавливает мои внутренние стенания партнёр, снова целуя и прикусывая шею. — Я хочу тебя, моя сладкая Лина. Так давно хочу. Подари мне сегодня себя. Только мне.
Толкается внутрь всё настойчивее, готовя и растягивая.
И я не могу отказать. Ни этой просьбе. Ни мягкому, но настойчивому движению его тела, когда Сэтору ставит меня на четвереньки. Ни рукам, сжимающим мои бёдра, когда к лону прижимается твёрдая головка, неотвратимо раздвигая тугие мышцы.
