пол в нескольких шагах от кровати, и фалды широкой юбки опадают лепестками сорванного цветка.
Так, почему её не задержали гвардейцы? Даниэль обещал порядок, и я представляю себе его иначе.
Она вломилась через тайный ход? Потайная дверка распахнута, и в стене зияет тёмный провал.
– О чём вы, госпожа? – даже сейчас я могу быть вежливой, потому что грубым будет палач.
– Княгиня, умоляю, заступитесь, сохраните жизнь моему сыну! Только вы можете его спасти!
Надо полагать… Франческа собственной персоной?
– Госпожа ла Кер? – уточняю я, хотя и так всё понятно.
– Д-да.
То есть братика Даниэль тоже прищучил?
Хорошо.
– Понять и простить? – хмыкаю я, вспоминая расхожую фразу.
Франческа отрицательно мотает головой, то есть не совсем без мозгов:
– Заменить казнь вечным заключением в Данской крепости, – просит она.
Звучит даже сурово. Только… оставить живой вечную угрозу? Сегодня братика запрут в крепости, а завтра бунтовщики его выпустят. Я против кровавых решений, но мир другой, реалии другие, и лезть со своим мнением я точно не буду. С княжескими делами Даниэль сам разберётся.
– Ваш сын не собирался сохранять жизнь ни мне, ни моему мужу.
– Он…, – Франческа на миг теряется, не находит логичных аргументов и повышает громкость воплей. – Княгиня, умоляю, смилуйтесь! У вас тоже будут дети, вы должны меня понять! Вы же исцелили его светлость любовью, вы светлая и добрая душа. Вы просто не можете проигнорировать мою мольбу! Я ведь прошу не прощения, а шанса моему сыну раскаяться и прожить в искуплении.
То есть мне восхититься, что меня назвали доброй и бежать за ключами от темницы? А больше ничего не надо, м?
– Беда в том, что спросонья я всегда злая.
Я бы давно позвала стражу, но я не знаю, можно ли им видеть, где открыт тайный ход.
Дверь открывается, входит Даниэль, и его взгляд не обещает Франческе ничего хорошего. Она бледнеет и испуганно прижимает руки к груди, пытается ползком отодвинуться и приблизиться ко мне.
Вот зря она.
Даниэль не повышает голос, его тон ледяной:
– Госпожа, вы позволили себе нарушить сон моей супруги?
На пороге появляется и исчезает горничная, и я понимаю, что то ли в будуаре за стенкой, то ли в гостиной через две стенки есть люди. Смутно помню, что Даниэль обещал позавтракать со мной, а потом рекомендовать дам, служивших ещё его матери и сейчас продолжающих заниматься тем, чем обычно руководит жена или мать князя. Наверное, там и претендентки на роль младших фрейлин?
Франческа первая понимает, что у неё есть свидетели и вместо того, чтобы закрыть рот, подрывается с пола:
– Князь, вы ненавидите меня за то, что ваш отец меня любил, и как законного сына я вас понимаю и принимаю это, я добровольно уехала из столицы, чтобы избавить вас от своего присутствия. Но сводить счёты с мальчиком, которому не повезло родиться у любовницы, который не выбирал кем и у кого рождаться, подло!
Она выскакивает в будуар.
Мда.
Сплетни, они такие. Кого будет волновать правда, кого будет волновать, что бедный мальчик пытался убить Даниэля и придумал целую схему захвата власти. Нет, будут говорить, что Даниэль сводит счёты.
Запустить свою версию не проблема, Даниэль это показал, избавив меня от ярлыка отцеубийцы, но…
Даниэль выскакивает следом, а я спрыгиваю с кровати, подхватываю ожидающее меня платье и зло дёргаю завязки – проблеск здравого смысла, что выбегать к аристократкам в одной мятой сорочке нельзя. В мгновение незнакомая горничная оказывается рядом:
– Ваша светлость, позвольте, я вам помогу.
– Ага… – я только ответить успеваю, а она уже затягивает шнуровку на спине.
В гостиную я успеваю к развязке. Даниэль словно нарочно позволяет Франческе сыпать градом претензий, чтобы дать мне время выйти готовой, собранной, даже с лёгкой причёской, которую горничная собрала буквально в две секунды..
– Вы, госпожа, забыли, что ваш сын предпринял попытку захвата власти?
– Ваша светлость, вы живы и здоровы. Я не отрицаю вину, но казнить за глупое намерение, не наказание, а расправа. Может быть, прямо сейчас госпожа Лаура думает, как убить княгиню, но вы же не арестовываете и не допрашиваете госпожу Лауру только потому что она могла подумать о совершении преступления!
– Прекрасно. Ждите здесь. Мы прямо сейчас навестим вашего сына. Если он согласен отречься от короны и пройти ритуал блокировки магии, то я даже настаивать на заключении не буду, пусть живёт в Ижском предместье, но с полным запретом его покидать.
– Да, ваша светлость… – Франческа теряется, сбитая с толку неожиданной щедростью.
– Моя княгиня, утреннее платье на самое подходящее для посещения темницы. Лисси, помоги княгине подобрать что-то более представительное.
Хм?
Я не возражаю, Даниэль не стал бы говорить о смене платья просто так. Горничная провожает меня в гардеробную и с прежним проворством помогает сменить наряд, а я успеваю только улыбнуться и поблагодарить.
Когда я возвращаюсь в спальню, оказывается, что Даниэль тоже сменил утреннюю одежду на парадный мундир, ещё и корону надел. На фоне разобранной кровати он в полном царственном облачении смотрится слегка нелепо. Да и вообще мне всегда казалось, что короны хранятся в сокровищнице, их надевают лишь на торжественные церемонии, а тут… ради беседы с преступником, пусть и особенным?
Интересно…
Я жестом прошу горничную уйти:
– Даниэль, ты дал обещание… – оно меня смущает гораздо больше, чем корона на его голове.
– Я предложил заменить казнь на ритуал отречения от рода. Это значит, что Адриан не станет князем Нордтаг, даже если династия прервётся и он останется последним. Ритуал в буквальном смысле изменит его кровь. После ритуала даже внешность немного меняется, сглаживаются фамильные черты.
Как по мне, слишком мягко, но Даниэль знает, что делает. Уж больно хитрый у него взгляд.
Я спрашиваю о другом:
– А как можно лишить магии, если это часть души?
– Никак, – хмыкает Даниэль. – Ритуал не лишает дара, он создаёт энергетический барьер, который разрушает любые заклинания и рассеивает направленные потоки чистой силы. Можно с лейкой сравнить. Она разрезает мощный поток на тонкие струйки. Вспомни, как ты создаёшь светлячок. Ты отпускаешь в воздух написанную силой энергетическую структуру, а после ритуала структура не уйдёт в воздух, а разрушится, она будет рушится прямо в момент создания, даже завершить не получится, а вложенная магия развеется в окружающем пространстве. Потоком чистой силы тоже не ударить.
– Звучит ненадёжно.
– Увидишь. Идём?
В темницу мы спускаемся чуть ли не толпой. Кроме Франчески и нескольких госпожей, к нам присоединяются господа, да и по пути мы обрастаем всё новыми и новыми
