намекает на какую-то назревающую войну.
– Некие колонисты, – решив, что, сказав «А», надо говорить и «Б», сообщил мой «откровенный» собеседник. – Раса, с которой мы столкнулись в галактическом рукаве Персея, когда отправили в космос первую межзвездную экспедицию. И немного с ними… не поладили. С тех пор стало ясно – столкновение с колонистами неизбежно. Вопрос лишь в том, как скоро это произойдет. И будем ли мы готовы.
– Но амиотов так мало, – опешила я от такого поворота событий. – Вы настолько уверены, что этого количества хватит и они справятся… там, на рубеже?
Змеиная улыбка скользнула по губам мужчины.
– Сейчас мало, но… – сделал он ударение на первом слове и многозначительно подвигал бровями. – Мы ведь не просто так оставили в гибридных телах, которые получили амиоты, способность к размножению. Надеялись, что к моменту нападения их станет больше. Намного больше. Если бы эксперимент шел своим ходом.
– Они и их потомки вам нужны лишь как пушечное мясо? – возмутилась, проникнувшись участью Кина и его собратьев. – Бросите в эпицентр боя, не заботясь ни об их желаниях, ни о морали, ни о том, что с ними будет после сражения?
– Ну какая забота или человечность, Троя? – неподдельно удивился истинный зачинщик всех проблем эдаити. – В глобальном масштабе такими категориями не рассуждают. Жалость к кому? К едва не уничтожившим половину галактики? С чего бы? Пусть хоть таким образом компенсируют причиненный вред. Помнишь о прежней войне? Ты была маленькой, но историю учила же. Знаешь о наших врагах? Кстати о врагах: тебе тоже нужно реабилитироваться. Чем ты занималась в плену, почему не погибла – одна из множества? Теперь должна доказать свою лояльность и верность земной Конфедерации и Содружеству планет, чтобы вернуться к нормальной жизни. Ты ведь этого хочешь?
Хочу? Опять он об этом!
Зажмурилась, до боли впиваясь обломанными ногтями в ладони. Все больше крепло понимание: не хочу! Ни прошлой, бесцветной и бесполезной, ни будущей… такой же. Кажется, единственное время, когда действительно жила – дышала полной грудью, позволяя себе любые эмоции и чувства в максимальном их спектре от лютой злобы до невыразимого облегчения, я провела в плену рядом со своим похитителем.
Только Кин смог «разбудить» меня. Тот, кто сам не подозревал о чувствах, смог пробудить их во мне. Поначалу – ярость, ненависть. Позже – сочувствие, понимание. И наконец – доверие, уважение. Желание… Или даже больше…
Вспомнив свою реакцию на его поцелуи, признала: треклятый эдаити стал мне важен. Значим? Дорог?
Я не просто не желала ему гибели, а жаждала спасти его. Поэтому сотрудничать со своими не буду – наверняка за громкими словами лишь одно: сделать меня приманкой для эдаити.
Ну нет, только у меня есть право вредить Кину!
А после? Как я и предупреждала Игеря, лишние свидетели никому не нужны. В таком особенном проекте тем более. Не уверена, что мне позволят добраться до той самой прошлой жизни. Слишком двуличен мой собеседник, слишком умен!
– Нет.
– Что? – теневой представитель службы безопасности Конфедерации поднял бровь, явно не ожидая подобного ответа.
Обернулся к полковнику, в глазах которого читалось: «Ну я же говорил…» Остальные военные тоже зашевелились, в недоумении поднимая головы и обмениваясь взглядами. Все они предполагали несомненное согласие как единственно возможный выбор? После встряски накануне и неоднозначной доверительной беседы сейчас?
К чести собеседника, он быстро взял себя в руки, хотя мог бы и вспылить, и спокойно предупредил:
– Подумайте. Это единственный шанс и мое последнее предложение.
– Нет.
Для себя я уже решила: способствовать поимке Кина не стану. Остальное не в моих силах, но хотя бы поступила честно. Не лукавила и не юлила, не захотела сделок с совестью. Расплата? После того что уже испытала, меня даже смертью напугать сложно.
Лучше быть уничтоженной мстительными военными, чем потом всю оставшуюся жизнь испытывать запоздалое раскаяние. Даже если она будет недолгой.
– Что ж… – Пугающий представитель ведомства безопасности замолчал. Задумчиво уставился на мое лицо, словно паук, в чьей сети запуталась несговорчивая муха, и он решал, как именно ее съесть. Я выбилась из общей массы, продемонстрировав преследователям самую невероятную реакцию из возможных. Думал ли он сейчас о причинах, побудивших меня отказаться и предпочесть интересы амиотов своим? – Так тому и быть. – После значительной паузы, когда в штабной палатке повисла напряженная тишина, мужчина поднялся, давая понять, что разговор окончен. – Троя, мне интересно было поговорить с вами, но нет возможности терять время, как и дожидаться вашего согласия. Вы у нас в руках, следовательно, наше право использовать вас по собственному разумению. На этом все. Постарайтесь справиться со своей ролью достойно.
Улыбнувшись загадочно, но без намека на теплоту во взгляде, он отвернулся, потеряв ко мне всякий интерес. Мне же пришлось сделать пару глубоких вдохов, осознавая суть сказанного: чихать они хотели на мое согласие! Или на несогласие…
Проводив мощную фигуру недавнего собеседника ошеломленным взглядом, испытала двойственное чувство. А человек ли он? Что-то в нем насторожило. Толком сама не поняла, но опыт общения с эдаити сделал свое дело, интуиция вопила: с этим субъектом все не так просто.
Зачем он завел этот разговор, зная, что все предрешено? Желал узнать получше, выяснить что-то конкретное или… просто составил собственное мнение о моей случайной персоне? Почему-то я осталась с парадоксальным ощущением, что серый кардинал из лагеря преследователей эдаити доволен! Мной, нашим разговором, даже моим выбором…
– На выход. – Обрывая мои судорожные мысли, в плечо толкнули недавние конвоиры, подводя окончательный итог встречи.
И разговор, и обещавший беззастенчиво использовать меня незнакомец оставили в душе осадок, казалось, у сегодняшних событий есть неведомая подоплека, которую я, увы, не уловила.
Не знаю, как планировали использовать меня военные, – планы полковника и компании остались неведомыми. Если бы согласилась – мне бы поведали о них? Впрочем, наверняка завесу тайны я приоткрою самолично.
Смену стратегии явившего мне себя кукловода, с деловитым вниманием принявшего мой отказ, я немедленно испытала на собственной шкуре, вновь прочувствовав ту степень безразличия и бесцеремонности, с которыми обращаются разве что со смертниками. Меня больше ни о чем не спрашивали, даже взглядов пристальных не кидали, как если бы я в один миг утратила всякую значимость, превратившись в кусок подпортившегося мяса.
Руки, заведя за спину, сковали наручниками, на шею надели энергетический ошейник, который обеспечивал послушание амиотов, когда те были подопытными на станции. Одежду не тронули, но, честно говоря, я уже была бы рада сама от нее избавиться – куртка, заскорузлая от грязи и пропитавшей ткань засохшей крови, раздражала. Брюки от скафандра испытания перенесли и были в лучшем
