дыбы, и рвануло с места в карьер.
Ормонд бросился за ним, стараясь не отставать. Хотя искалеченная нога не пропускала ни одной выбоины, отзываясь болью при каждом скачке лошади. Он морщился, упрямо стискивал зубы и продолжал путь. Главное – не потерять принца из виду.
***
Джерард молился про себя, чтобы его догадка оказалась ошибочной. Но знал, что прав. Проклятый Дух каким-то образом сумел добраться до Инесс, а через нее и до Дианы.
“Ты отдашь мне женщину, которую полюбишь”, – эти слова раз за разом повторялись у него в голове, словно и не прошло множества лет. Словно он только что услышал их впервые, и отзвуки потустороннего голоса еще не растаяли в воздухе пещере.
Зачем ему Диана – Джерард не знал. Но чувствовал, что потеряет ее, если желание Духа исполнится.
– Остановись, – услышал он властный голос, шедший, казалось, отовсюду – и изнутри, и снаружи. – Остановись, последний из ди Лабардов, и не мешай мне взять свое!
Голос звучал от каждого дерева, проносящегося мимо, от каждого камня, вылетающего из-под копыт лошади. От гор на горизонте, чьи верхушки покрывал холодный туман, от низкого свинцового неба и бледного солнца, едва пробивающегося сквозь дымку.
– Нет! – Джерард подстегнул лошадь, заставляя ту мчаться на пределе сил. – Ты ее не получишь! Только не Диану!
– Тогда ты потеряешь все, – голос опустился до шипящего шепота, который приторным ядом начал обволакивать сознание. – Трон. Власть. Мою защиту.
Но в тот момент Джерарду было на это плевать. Плевать на то, кто будет править в Аквилении, и что случится со страной.
Его судьба не стать королем, а быть здесь, рядом с женщиной из воды. С той, кого он полюбил всем сердцем, несмотря на все запреты, проклятья и собственное упрямство.
Он любит Диану и еще не родившегося ребенка. Их ребенка. Они нужны ему. Оба. А все остальное – не имеет значения. Салья может катиться в Бездну.
– Шанс отомстить за смерть близких…
– Плевать! Месть их уже не вернет.
– Ты уверен?
Голос стал еле слышен. Но в нем появились резкие нотки, полоснувшие по сердцу принца острыми лезвиями.
– Уверен! – выплюнул он.
– Что ж, попробуй ее забрать – и увидишь, что будет. Я лишу тебя своей силы и заберу жизни твоих никчемных людей!
Но Джерард его уже не услышал.
Задыхаясь и хрипя, лошадь взлетела по склону. Принц подстегнул ее, направляя к черневшему зеву. Но загнанное животное внезапно споткнулось и рухнуло на передние ноги. Всадник едва успел соскочить. Не раздумывая, он пешком бросился к пещере. На ходу обнажил клинок.
“Только бы успеть, – билось в его голове как заклинание. – Только бы спасти ее!”
А уж потом он вымолит у Дианы прощение за все, что успел натворить.
Но стоило войти под каменные своды, как Джерард почувствовал – опоздал. Ритуал начался. Остановить его можно, лишь отдав чью-то жизнь.
Эта мысль была ясной и четкой. Но она не замедлила принца. Напротив, он сильнее сжал абордажную саблю и с отчаянием смертника нырнул в темноту. Готовый принять удар и умереть за свою женщину и ребенка.
Подставив шею под поцелуи, Тамара размышляла, как сказать мужу, что подает на развод. Дочь, вернее та, кого Борис Суховской считал дочерью, за четыре месяца так и не вышла из комы. Зато сама Тамара за это время успела переосмыслить последние двадцать два года своей жизни. И осознать, что свободна – долг Морозову выплачен.
Но сама она вряд ли рискнула бы расстаться с Борисом. В глубине души Тамара боялась его, хотя он ни разу не поднял на нее руку. Может, потому, что она ни разу не перечила ему?
За тяжелым взглядом Суховского ощущалась такая сила, что в его присутствии даже мужчины не осмеливались роптать. Он был как кусок скалы, способный раздавить оппонента в любой момент. Но теперь у Тамары был тот, ради кого она собиралась отбросить эту скалу.
– Ты ведь скажешь ему сегодня, кисуля? – бормотал Лелик, осыпая ее шею лихорадочными влажными поцелуями. – Ты обещала.
Подсобка, в которую он ее затащил, была тесной и вся провоняла санитайзерами. Но Тамара уже не обращала внимания на такие мелочи. Под жадными, а главное молодыми и крепкими руками медбрата Алексея ее исстрадавшееся без мужской ласки тело гнулось и плавилось, словно мягкая глина под руками умелого скульптора.
– М-м-м… – застонал Лелик и задышал ей в ухо тяжело и рвано, пока его пальцы мяли ее грудь, проникнув под тонкую ткань.
Тамара изогнулась, откинулась на стену, чтобы любовнику было удобнее. Он задрал кофточку, рывком задрал лифчик, освободив два тяжелых спелых плода, и присосался к ее груди, словно младенец к матери.
Тамара чувствовала, что течет. Самым натуральным образом. Раньше о таком только в книжках читала, но не понимала и не верила, что подобное может быть и в реальной жизни. А оказывается – может!
Уже не мешкая, сама задрала юбку на пояс. Под ней не было трусиков, только чулки и гладкая после лазерной эпиляции промежность.
Скажи кто, что она в двух шагах от пятидесятилетия начнет делать “глубокое бикини”, Тамара заплевала бы этого мерзавца. А ведь сделала. И ведь понравилось. А уж как Лелик был рад…
– Моя шалунья, – он провел рукой у нее между ног, убеждаясь в готовности.
Быстро развернул на все согласную женщину и пристроился сзади. Несколько минут бешеной скачки – и любовник с утробным стоном излился в резинку.
– Ты не женщина, ты бомба, – сообщил Алексей, поправляя штаны.
Подождал, пока Тамара тоже приведет одежду в порядок. Затем они по одному вышли из подсобки.
Он – первым, чтобы в случае чего увести случайных свидетелей. Она – выждав положенные пять минут. За это время и дыхание в норму пришло, и глаза перестали блестеть, как у сумасшедшей.
Покинув подсобку, Тамара направилась к автомату с кофе. Ведь именно туда Борис ее и послал. Налив два стакана, она как ни в чем не бывало вошла в лифт и поднялась на третий этаж клиники, где лежала Диана.
