дня, как блестят её глаза и наполняется счастьем смех.
Он видел, как с интересом стали поглядывать на цваргиню старшекурсники и оценивающе-похотливым взглядом провожать её тонкую фигурку. Иногда заговаривают.
Особенно ларки… чтоб их с их традициями и полигамным образом жизни! Разумеется, как сильный цварг, Себастьян прекрасно чувствовал, о чём думают некоторые из девяти- и десятикурсников, когда Орианн заходила к нему на лекции.
Сердце Касса ныло. Ревность поглощала всё свободное от преподавания время, погружая в бездну сомнений и нерешительности. Себастьяну до зубного скрежета хотелось заставить думать об Орианн в уважительном ключе, поставить на место, но больше всего его съедало желание дать всем понять, что эта женщина его. Помолвочное кольцо с чёрным муассанитом на указательном пальце останавливало… некоторых. Особо ретивых профессору Кассу уже несколько раз приходилось отлавливать и доступно объяснять, что одинокая цваргиня с двумя детьми не желает лишнего внимания. Проблема ларков была в том, что наличие детей от первого брака их желание не только не останавливало, а скорее подхлёстывало. Несмотря на то что госпожа Ор’тэйл ни разу не озвучивала, что не готова на серьёзные отношения, ларки откуда-то чувствовали и понимали, что в плане секса без обязательств Орианн будет открыта. Ларки готовы были дать Орианн то, что не мог дать Себастьян. Кассу цваргиня нужна была целиком. Если точка невозврата будет пройдена — он сгорит как господин Кианз, только его никто не спасёт.
И все эти эмоции бурлили и кипели в сердце Себастьяна, складывались в волну ревности и желания, которая разбивалась об острые скалы бета-колебаний Орианн, стоило в диалоге промелькнуть таким словам, как «брак», «супруг», «жена»…
— Орианн. — Себастьян резко выдохнул и принял решение сказать как есть: — Мне не будет нужна никакая другая женщина, я люблю тебя. И да, я хочу на тебе жениться. Я понимаю, что, возможно, слишком рано поднял этот вопрос… Но кольцо-то ты моё можешь носить на безымянном пальце? — Он раскрыл ладонь с украшением, которое теперь оказалось у него. — У меня сводит скулы, когда я вижу или слышу эмоции старших кадетов в твой адрес, того и гляди скоро сточат все зубы в крошку.
— Кого? — Карие глаза изумлённо распахнулись и округлились.
«Нет, она что, издевается?!»
Себастьян очень рано получил степень профессора, и разница в возрасте со старшекурсниками была не такой уж и большой. Большинство ларков, заглядывающихся на Орианн, являлись, по сути, её ровесниками, и это страшно раздражало, как и то, что ему сейчас предстояло признаться в ревности к тем, кто младше даже его самого.
Касс вдохнул и выдохнул.
— Орианн, ты, Ланс и Лотт мне бесконечно дороги. Я хочу, чтобы об этом все знали и понимали, и да, я хочу определённого статуса для наших отношений. Мне неприятно, что на тебя смотрят как на возможную… — Себастьян хотел сказать «девушку, которую можно разово поиметь», но вовремя одёрнул себя, — …девушку. Грегори Грешх-ан, одинокий мужчина и ровесник моего отца, до сих пор не обзавёлся семьей, а ты проводишь достаточно много времени с ректором наедине. Его не должны посещать мысли, что он может… на что-то рассчитывать. Надень, пожалуйста.
Он протянул ладонь с кольцом ещё ближе, но понял, что ошибся, когда цваргиня отступила на шаг. Дорогостоящее украшение для Орианн было сродни пыточному орудию, в бета-фоне цваргини плескались страх, боль и гнев.
— Ты мне обещал… что это не будет ничего значить для тебя. — Она посмотрела на него как на предателя. — Ты обещал!
— Да… — Себастьян шумно сглотнул, чувствуя, как ступает на зыбкую почву полувранья-полуправды. — …Но оно же и так ничего для тебя не значило. Украшение как украшение, только и всего. Я лишь прошу надеть. Клянусь, я не буду торопить со свадьбой…
Он осёкся, увидев, как влажно блеснули огромные карие глаза цваргини. Она отрицательно покачала головой, резко развернулась и бросилась прочь.
Себастьян так и остался стоять на берегу острова, чувствуя себя последним кретином на этом свете.
Глава 20. Контракт на рабство
Орианн Ор’тэйл
Подступающие к горлу слёзы душили, но я мужественно взяла себя в руки.
«Ты не будешь из-за него плакать, Орианн. Не будешь — и точка. Ты предложила отношения на своих условиях — ему не подошло, вы разошлись. Так бывает, вы оба взрослые личности».
Но как бы я ни пыталась себя уговорить, что всё в порядке, в груди всё болело от того, что Себастьян обманул.
Даже Себастьян.
Вселенная, какой же дурой надо было быть, чтобы поверить в его слова, что кольцо ничего не значит... Всё это время он вынашивал мысль меня приручить, влюбить и заставить выйти за себя замуж. А ведь у него было всё! Моё безграничное внимание, искренняя любовь Ланса и Лотта, возможность быть с нами столько, сколько ему захочется… Какой чёрной дыры?!
Одним поступком он вырвал моё сердце.
Я машинально переставляя ноги, ощущая, как в груди разрастается ледяной гигант, холод змеится по телу, сковывая руки, ноги и даже лёгкие, заполняет каждую клеточку тела безмолвными криками боли. Хотелось рыдать, но вместо этого с трудом удавалось дышать: горло свело мучительным спазмом. Глубокое разочарование от предательства клинком проникло в душу, разрывая те нежные чувства, которые я испытывала к Себастьяну.
Как назло, вспомнились слова Мориса: «Любая нормальная женщина хочет детей. Тем более от мужа». Наверняка в системе координат Себастьяна нормальная женщина должна хотеть выйти замуж… Но вот только я далеко не нормальная. Я была в браке, мне не понравилось. Я не хочу в этот ад снова! Я предложила этому мужчине всё, что могла, — заботу, внимание, секс, но пожертвовать собственной свободой второй раз в жизни было выше моих сил.
Гравий хрустел под ботинками, а я буквально бежала в сторону дома, боясь оглянуться и увидеть преследующего меня Себастьяна. Клянусь, это стало бы последней каплей, я бы не выдержала.
Мысль о том, что между нами могло произойти, но не произошло, одновременно приносила боль и облегчение. Боль — потому что это был Себастьян и я… хотела бы разделить с ним ещё больше удовольствия. После стольких лет воздержания мне было ужасно мало поцелуев на берегу. Облегчение
