лице Баева — и понимал, что, несмотря на вынесенное советом решение, ещё ничто не кончено.
Баев слишком хотел отобрать моего ребенка — видимо, для того, чтобы воспитать дочь под своего наследничка.
Обойдется.
Я ощерился, довольным сегодняшним днём.
Осталось только вернуться домой.
Как только двери зала отворились, мои воины моментально окружили Таис, не давая подойти к ней ни Насте, ни врачам из баевской стаи.
— Тая себя плохо чувствует, — протянула Настя, немного подрагивая. Да, врать родственница так и не научилась.
— Сейчас придёт Гийом и осмотрит её, — возразил я, чувствуя, не состояние Таис сейчас беспокоит Настю. Да и баевский врач, показавшийся в зале, уж слишком предусмотрительно принёс с собой целый саквояж.
— Но… — Настя растеряно посмотрела назад. — Этьен, Фернандо вёл беременностью Таи последний месяц, в том числе когда её состояние было очень тяжелым.
— И при этом, Фернандо даже не удосужился связаться со мной? — хмыкнул я. — Твой врач знал, что она может умереть — но предпочёл пусть это дело на самотёк, лишь бы не возвращать жену законному мужу?
— Это было её решение, Этьен, — подошедший Бай тяжелым взглядом окинул меня. — Она боится тебя, боится того, что её ждёт в замке.
Я ощерился.
— Это теперь не твоё дело. И не твоего докторишки.
Я подошёл к Таис и поднял её на руки.
— Мне вызывать Гийома? — спросил я у своей пары.
— Нет, — тихо произнесла Таис, признавая этим самым их общее вранье.
— Как только доберемся до Ангулема, ты примешь ванну, — произнес я, ощущая мерзкий запах беты на своей женщине. — Ты воняешь.
Но этот маленький недостаток можно было легко устранить, в то время как я сам отказывался верить в собственное счастье: вот она, моя девочка — у меня на руках, и скоро будет у меня в замке. Навсегда.
Таис молча смотрела на меня своим невинным, испуганным взглядом оленёнка — и я не удержался: впившись в её сочные губы, я заставил её принять мой поцелуй, мой язык — и моё дыхание внутрь себя.
— Родишь, — не слезу с тебя, — рыкнул я, обещая райское блаженство своему волку.
А затем, благодарно кивнув Грегу, отравился с Таис на руках к выходу — и не к выходу и зала, а к выходу из замка.
— Хватит уже скитаться по чужим стаям, — рыкнул я, почувствовав, что Таис напряжённо замерла на моих руках. — Нам пора домой.
Моя пара начала что — то лепетать, пытаясь заставить меня задержаться в Шотландии, но одного моего взгляда хватило, чтобы лживые слова перестали вылетать из её рта.
— Я не позволю своему щенку родиться в чужой стае, — рыкнул я, пока мы шли по направлению к припаркованному возле дворца внедорожнику. — И не позволю тебе больше никогда выставлять меня на посмешище.
Сама виновата — если бы пришла ко мне, если бы честно рассказал всё, как есть — я бы Луну для неё с неба достал, но предавшую меня суку, готовую лишить меня собственного щенка я жалеть не буду. Таис придется приложить много сил, чтобы я её простил.
Усмехнувшись, я склонил голову к своей женщине — и провёл языком по её брачной метке. Она вздрогнула — и потрясённо уставилась на меня как на исчадие ада.
Таис замерзла — словно окаменев у меня на руках. Глупая, будто я не чувствую, что она тоже слегка возбудилась от моего поцелуя. То ли ещё будет…
Мы уже почти отъехали от замка, когда к моему автомобилю подбежал взволнованный шотландец.
— Альфа Валуа! — перекрикивая шум мотора, воскликнул Рамзи, — Можно вас на пару слов?
Я кивнул — и, проверив крепление ремня безопасности на своей жене, вернулся назад к шотландцу.
— Альфа Валуа, вы же понимаете, что я не чинил вам препятствий во время Совета, — уточнил шотландец, странно волнуясь. — Как вы знаете, я многим обязан альфе Баеву и его жене, и потому не мог не принять их протеже…
— Да, — отрывисто произнес я. — Я понимаю вас.
— То есть когда придёт время, вы… ваша Альфа-самка поможет моему сыну?
— Что вы имеете в виду? — спросил я, сузив глаза.
— Искательница…Алевтина сказала, что искательница принадлежит вашей стаи. Так вы поможете?
Я коротко кивнул, пытаясь сообразить что Рамзи имел в виду. Искательница? Вроде бы встречалась в древних книгах легенда про Альфа — самку, чья сила была не в исцелении, а в соединении оборотней. Но это была лишь легенда.
И вдруг мной овладело нехорошее предчувствие.
Ещё раз кивнув шотландцу, я вернулся в машину, тут же потребовав от остальных присутствующих немедленно покинуть салон внедорожника. Так, что мы остались там наедине — только Таис, трясущаяся от страха. И я.
— Скажи мне, — прошипел я, схватив свою суку за волосы. — Скажи, что наша дочь не будет искательницей — легендарной Альфа — самкой. Скажи, что ты не хотела лишить мою стаю такой сильной помощи? Скажи, ну!
Таис пыталась что — то произнести, но рот её просто беззвучно открывался и закрывался — будто у рыбы, выброшенной на берег.
Она знала! Она всё это знала — и даже не подумала ни о нашей собственной стае, ни о тех оборотнях, что зависят от нас. Таис могла стать героиней нашей стаи, настоящей королевой нашего народа — а стала жалкой предательницей, желавшей во что бы то ни стало отдать настоящее сокровище — моего щенка — чужаку Баева.
— Сука, — рявкнул я, наполовину перекинувшись. — Ты никчёмная, жалкая сука, не достойная своего места. Ну ничего, я найду способ тебе отработать тебе своё положение.
Таис вздрогнула, а я рассмеялся.
— Да, девочка, ты правильно всё понимаешь. Я голоден. А ты должна будешь заслужить её моё прощение. Начнем всё с начала? Я может и не могу трахать тебя до родов, но рот и ручки твои кажутся вполне рабочими. Помнится, в Ангулеме ты неплохо сосала.
Таис дернулась и тяжело задышала.
А я махнул своим парням, чтобы погружались обратно. Настало время возвращаться назад — во Францию.
Правда, когда мы оказались на взлётной площадке, моему картежу перекрыл дорогу черный мерс, из которого вышел Баев.
— Этьен, — позвал он, разведя руки в стороны, будто пытаясь доказать, что оказался здесь с добрыми намерениями. — Этьен, пожалуйста, на пару слов.
Кивнув короткий взгляд на дрожащую Таис, я отрывисто приказал своим парням следить за Луной и ещё внимательней за тем, что происходит в округ.
А сам вышел из машины.
— Ну? — спросил я, подходя к Баю. — Теперь мы поменялись местами, не так ли?
— Этьен, — Баев смерил меня долгим, внимательным взглядом. — Я просто
