— Земной порядок несущий, — карен проговаривает вслед ее мыслям. Пенси прикрывает глаза: когда она перестанет удивляться тому, что ее размышления не такая уж и тайна?
— Пенси, — представляется она. Пан Дарий таращит от удивления глаза, но молчит.
— Фалетанотис. Ау этеле, Лейдалис. Даран хе ди ранатавилеритана? Даран мирата вишаде? — Фалетанотис вдруг отмирает, и по голосу слышно, как сильно он волнуется.
— Даран не. Айх. Тавилери са, Фалетанотис, — отвечая, он улыбается. Пенси присоединяется к пану Дарию и также таращит глаза, потому что улыбка полностью меняет этого ужасного карена. Он не выглядит безобидно, нет, но нечто невидимое перестает давить на окружающих его людей. Ничего сходного с той жутью, что она видела в коридорах под городом в Ледяном краю.
— Я сожалею, — Лейдалис обращается к ней. Пенси закусывает губу от накатившейся печали. Но кроме смерти ребят были более жуткие вещи, не говоря уже о поступках Тоннора. И она произносит дрожащим голосом:
— Я тоже сожалею.
— Пан Дарий, вы выполнили свое… обещание.
— Пан Лейдалис, союз искренне хочет наладить добрососедские отношения, — старейшина сжимает кулаки. — Мы не меньше вашего не хотим ходить туда, куда ходить не стоит, и умирать за это. И уж тем более мы не хотим никакой войны.
— Никакой войны, — шепчет Пенси. Стоящий за ее спиной Фалетанотис мягко гладит ее по плечу.
— Считаю, что детей стоит отпустить, — карен качает головой в сторону их пары. — Ваши… книжники полезны в составлении… договоров. Пригласите их. Сегодня я останусь в этом доме.
— Союз искренне ценит такое содействие, пан Лейдалис, — с едва ощутимым облегчением проговаривает старейшина и поворачивается уже к ним: — Пани Острая, пан Фалетанотис, Тави проводит вас.
Фалетанотис выходит неожиданно радостным, и Пенси долго приходится выспрашивать у него, по поводу чего такое воодушевление. Оказывается, его крайне беспокоил вопрос: а не собирается ли этот карен разрушить его дружбу и надежды, действительно ли он поддержит союз.
— И что он ответил? — подпрыгивает от ожидания Пенси.
— Сказал, что все мои вопросы — глупость. Пожелал «идти в мире». Неточный перевод. На человеческом я бы сказал: «Не выдумывай и живи, как живется». Потому что если «идти в мире», то никакие проблемы тебя не тронут.
— Хорошее пожелание, — смеется Пенси и тоже заражается настроением Фалетанотиса. — А знаешь, что еще лучше? — она выдерживает паузу, хотя прекрасно знает, что друг уже догадался о ее мыслях: — Нас наконец-то отпускают домой. А я так соскучилась по Кейре и по моему родному, чудесному дому!
Эпилог
Дни бегут вперед с неуловимой скоростью. Кейра впервые показывает свой характер и выбирается на улицу, явив всему миру уже заметные рожки. Конечно же, кто-то из детей говорит обидные слова, которые дочь даже не желает повторять ей. Пенси посмеивается, перебирая воспоминания: первая драка и подбитый дочкой глаз, и содранные колени и локти, первые восклицания соседей про невоспитанную девочку, первые уроки самообороны… Оказывается, ее дочка еще та маленькая упрямица. Вторая драка заканчивается в ее пользу. Но к тому времени на рожки Кейры уже никто не обращает внимания. Оно оказывается приковано к Фалетанотису. Тамарийские сплетницы вовсю судачат, что удача Удачливую подвела. Мол, мужика из Черных лесов привезла, да только рогатый он оказался. Рогатый мужик посмеивается и продолжает ходить рядом с ней по рынку. Но, кажется, все всерьез решили, что именно Фалетанотис — отец Кейры. Пенси ничего не говорит, только загадочно улыбается и ждет другого, но тоже рогатого, который дал ей обещание.
Последний месяц весны выдается таким жарким, что Пенси уже и не знает, насколько укоротить юбку, чтобы и приличия не нарушить, и от жары спастись. Но то на улице. У себя во дворе она вообще предпочитает носить длинные сорочки без низа и легкие тапочки из мягкого южного дерева. Когда гости дергают в колокольчик, приходится натягивать штаны из легкой ткани. Но в этот раз она выбегает во двор, даже не подумав об одежде — только об оружии. Потому что они не ждут гостей, а в саду ходит кто-то неизвестный.
И только подбегая к засаженному старыми яблонями углу, она чувствует, кто именно посетил ее. Халис оборачивается сразу же, стоит ей выйти из-за дерева. На первый взгляд выглядит он очень странно. Впервые она видит его без традиционной одежды и в обуви: рубаха, штаны и ботинки похожи на самые обычные, но всё же отличаются то ли кроем, то ли материалом.
— Ну как? — он улыбается и поворачивается вокруг своей оси. Длинные волосы, собранные в низкий хвост, взвиваются в воздух.
— На человека всё равно не похож. Но интересно, — Пенси осматривает его и даже немного ощупывает. — Это же работа каренов?
— Да, осваиваем вашу манеру одеваться. После подписания этого самого договора теперь можно даже в городах показываться. Из наших это мало кому интересно. Но ваши книжники уже покоя не дают, пропадают в лесах: собирают историю этих земель до прихода человека.
— Охотники выиграли больше, чем вы? — Пенси интересуется не просто так. Ведь и правда, чем может заинтересовать каренов союз?
— Как сама знаешь, карены — это не только такие древние и могущественные существа, как я, — важно тычет в себя пальцем Халис. — Союз нашел еще нескольких потерявшихся детей. Почти все они захотели посмотреть, как мы живем и что из себя представляем. Это тоже своего рода наше будущее. Это будущее твоей дочери.
— Нашей, так уж и быть, — фыркает Пенси. — Я не сказала тебе спасибо. За то, что спас там, в горах.
— Вы, люди, иногда придаете слишком большое значение словам.
— Люди? — удивляется Пенси.
— Еще и какие, — Халис усмехается, но улыбка сменяется волнением: — Как девочка? Не болеет?
— Видерс хорошо помогает. Дейд не растут. Но Фалетанотис говорит, что они еще долго не будут меняться.
— На ранних стадиях он подскажет лучше, чем я, — качает головой карен. — Даже с видерсом и всеобщей поддержкой она будет очень долго входить в силу.
— Тебе неприятно, что она другая? Что я другая? — задает волнующий ее вопрос Пенси. Ей помнится, как Ланалейтис переживала, потеряв дейд. Как она говорила, что без дейд она немного слепая, наполовину глухая, что ее не всегда видно другим. А какая она в глазах Халиса?
— Тавилери са, Пенси, — он наклоняется и касается лбом ее плеча. — Мне было бы проще, если бы ты слышала меня так же, как это делаю я. Но это мой выбор, и я буду стараться больше говорить словами то, о чем думаю. Наоборот, я чувствую стыд, что в ответственный и опасный момент я ни о чем не знал, что не был рядом. Но я хотел бы этого. Если я так скажу, ты поймешь меня?
— Да, конечно, — Пенси шепчет ему и осторожно проводит пальцами по напряженной спине. Как бы ни бахвалился Халис, как бы ни улыбался, но она видит, что не всё так замечательно, как он говорит. Чуть потускнели яркие пятна на коже, чуть виднее стали морщинки у глаз, а кончик обломанного дейд еще больше раскрошился. Наверное, неоткуда ему было брать подпитку.
— Тебе нужен видерс, — серьезно говорит она.
— Всем нам нужен видерс, ар ха пенаселаре, — он щекотно дышит ей в шею, пытаясь отвлечь, а когда понимает, что ничего не выходит, отстраняется: — Я слишком много сомы потратил и еще не сбалансировал внутренний запас. Мне просто нужно немного времени. А еще я хочу проверить сведения. Передали, что в Карастафере вывели новый вид видерса — собирает сому не просто из округи. Листья нового растения особенным образом пропускают солнечный свет и наращивают прослойку сомы внутри себя. Насыщенность меньше, но это уже прорыв! Впервые за долгие столетия у нас есть, куда стремиться. Умники Карастафера всегда славились своей выдумкой, а теперь к ним перебрались еще книжники из Ханэ…
— Если есть видерс, то никто не будет умирать?
— Да, никто не будет умирать, а дети не будут болеть, — в его глазах надежда. — Поэтому пойдешь со мной?
