«Да нет такого колдовства, отстань», — эмоционально отбрыкивалась девица, транслируя мне не мысли, а чувства, главное из которых — как сильно я ее достала своей тревожностью.
«Тогда почему каждый день они возвращаются пожеванными сосисками?»
«Откуда мне знать? Я не стихийница», — уходила в глухую оборону королева, оставляя меня в полном душевном раздрае.
Приходилось по ложке скармливать им овощные пюре и бульоны, едва ли не скандалом заставляя есть. И да, вся вода была под запретом до самого окончания обеда. Дети жаловались на жажду, хныкали, кто-то даже плакал, разрывая мне сердце, но я была непреклонна. Потому что сбежавшая вторым днем на кухню Элиза выхлебала почти литр воды и до самого вечера выражала свое неудовольствие ночной вазе, извергая из себя едва проглоченную овсянку. Больше экспериментировать я не позволила под страхом смертной казни.
Утром следующего дня к рассвету на дорожку перед замком вылетел рысак, неся на себе Эдгара. Добравшись до нашего крыльца, егерь отвел коня в стойло и «принял приглашение на завтрак», вычитав по моим губам радость от столь неожиданного визита.
— Оттенок помады у вас говорящий, леди, — с невыразимым удовольствием объяснил мужчина, своевольно усаживаясь в кресло. — Сердцем чуял, что вы всенепременно захотите меня попотчевать.
— Я не накрашена, — язык нервно облизнул губы, отчего лорд-медведь слегка оторопел. — Однако прошу быть моим гостем, лорд Браун, завтрак подадут через полчаса.
Его Ледничество никому не мешал и не требовал внимания. Даже отмахнулся от моих попыток развлечь его беседой и посоветовал хотя бы причесаться. А то ж не по его вине я выкатилась на первый этаж прямиком из спальни!
— Зачем вы здесь? — за скудным завтраком, полном клетчатки и растительного белка, я слегка коснулась туфлей ноги егеря.
Тот, к моему дикому удивлению, не отшатнулся и даже не скривился, смиренно созерцая овощную тарелку. Видимо, сам лорд Браун избегал перегружать завтрак мясом, а потому не возмущался овсянке и яблочно-морковному салату.
— Чтобы насладиться обществом прекрасной леди, — невозмутимо пожал плечами мужчина, смакуя чашечку кофе.
Всё понятно. Изможденные ранними подъемами и сложными тренировками дети даже не повели ухом, вяло ковыряя кашу. В отличие от сэра Николаса, бросившего на соседа удивленный взгляд.
— Полагаю, в моем кабинете нам будет комфортно, — я добродушно согласилась на предложение, рассчитывая совместить приятное с полезным: дозвониться до канцелярии и предоставить Эдгару место.
— Я планировал пригласить вас на прогулку, — отрицательно покачал головой леший. — Составите мне компанию?
— С удовольствием.
Хотя ни малейшего удовольствия наблюдение за детскими пытками мне не доставляло. Как и брожение по морозу укутанной уточкой, топающей по следам Его Ледничества. Егерь вел меня странным маршрутом, который в его глазах наверняка соответствовал прогулке и имитировал ее в полной мере. А по мне так просто бродил кругами.
— Может, всё-таки понаблюдаем из кабинета? — я не утерпела на третьем полукруге.
Глаза Николаса изумленно округлились, когда мы важно прошли мимо них — меня выгуливали, как капризного шпица, не желающего опорожняться в обычные кусты вместо благоухающих роз. Зрелище презабавное: впереди неторопливо вышагивает медведь, заложив руки за спину и украдкой поглядывая на детей, а за ним спешит болонка, спотыкаясь на каждой кочке.
— Оттуда ничего не слышно, — возразил мужчина, срезая круг за кругом на пару метров ближе к цели.
— А я тебе зачем?
Лорд Браун бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся.
— С тобой не так подозрительно, — притаившись за широкой каменной лестницей, дабы остаться незамеченными, мы высунули головы.
Подростки пытались сотворить чудо. Не эти маленькие снежные шарики, которые требовал от них сэр Николас, наказывая за каждую промашку обидными комментариями и беготней вокруг замка. Дети хотели совершить невозможное — прикрыть Розу от внимания учителя.
— Она не справляется?
— Совершенно не справляется, — подтвердил Эдгар.
Леди Ховард старалась изо всех сил, концентрируя энергию между варежек. Но там, где ее сверстники творили искры и снежинки, Роза едва колебала воздух, охладив его на несколько градусов. За что уже успела получить два километра наказания.
Нет ничего хуже, чем трудиться наравне со всеми и раз за разом терпеть неудачу. Но нет худа без добра.
— Если он будет колдовать и за себя, и за девчонку, то дело кончится плачевно, — заметил лорд-медведь, указывая на Роланда.
Рон чудил. И не просто чудил, а творил настоящую магию, умудряясь колдовать не только свое задание, но и помогать Розе, посылая ей «лучи добра». Пацанские магические потоки медленно, но верно правили очертания чужого снежного шара, уплотняя его в девичьих руках до четкого силуэта. И это на трехметровой дистанции!
— Почему? Он даже не вспотел.
— Если продолжит ей помогать, то непременно влюбится, — убежденно ответил медведь. — Влюбится, разобьет себе сердце и всю жизнь будет страдать.
— Это с какой стати?
— Она благородная, — мужчина покосился на меня, как на несмышленыша. — Максимум поиграется с ним, как кошка с мышью, растопчет его чувства и выкинет взашей. А он даже не купеческий сын. Что у него будет? Избушка для дворянки на краю городского округа? Не смеши.
— Они оба маги, — я неопределенно пожала плечами, в душе понимая, что егерь прав.
Никакой диплом о магическом образовании не уравняет дворянство с черной костью. Будь Рон хоть выдающимся ученым или героем войны, аристократку отдадут только за лорда, ибо деньги, земли и титул — это не только частный, но и государственный интерес. Магия стихии может быть в жизни, но чудо социального равенства — только в сказках.
Николь шатало из стороны в сторону, как ирис на ветру. Учебные упражнения давались мисс Паркер с трудом, она едва дотягивала до остальных, не понимая, как управлять собственной силой. Магические искры хаотично вспыхивали между ее красных непокрытых пальцев и тут же гасли против воли хозяйки. Ставь учитель оценки, Командирша не вылезала бы из троечниц. И это её изрядно раздражало: старшая над остальными, Николь болезненно переживала свой средненький талант, боясь насмешек сверстников и падения авторитета. Девушка то и дело косилась на давнюю противницу — Лавнию, боясь встретить презрительно скривленные губы.
Но хмурая баронесса ни на кого не глядела, сосредоточено лепя ладонями «классную работу».
— Молодец Порток, — я удовлетворенно глянула на звезду сегодняшнего урока.
— Кто?
— Томас Франквел. Смотри, даже Николаса проняло.
Том сиял, как медный чайник, успев налепить дюжину снежков. Кособокие шарики разного калибра высились горкой у его ног и продолжали падать прямо с ладоней, не разбиваясь при столкновении. Бах, бах, бах — еще три снежных мяча возникли из ниоткуда, с легким хлопком разрядив воздух.
— Хороший созидатель, — мимолетно одобрил егерь. — А почему Порток?
— Портки промокли, — опередив меня, протянул Том, пощупав мокрую штанину, чем вызвал волну смешков у одноклассников.
Я не специалист и даже не любитель, но мокрый снег лепится гораздо лучше сухого. Сдается, мистер Франквел просто наловчился слегка топить снег, играя им, как пластилином, попутно увлажняя собственную одежду. Догадку подтверждали сами дети, не заимев привычку зло шутить над незадачливым Портком. А могли бы не раз пройтись по «мокрым порткам», отфутболив сверстника в аутсайдеры.
— Ты, ты и ты — хорошо, — длинный палец учителя ткнул в Элизу, Ксандра и Томаса. — Леди Галбрейт, вы тоже молодец. А вы, леди Ховард, извольте пробежать три километра вместо двух. А ты останешься без обеда, — палец показал на Рона.
Что? Да ну нафиг! Я дернулась от такой возмутительной несправедливости, но широкая ладонь ледничего сжала плечо.
— Почему? — возмутился Роланд. — Я же выполнил упражнение!
— Чтобы было неповадно жульничать.
