Группа, казалось, пришла к какому-то выводу, и все они вернулись к Леофрику и его отцу. Леиф пошел вперед, прямо к королю. Вали и Астрид следовали за ним.
Леофрику и его отцу пришлось поднять глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Земля хорошая зеленая, — сказал Леиф.
Леофрик вспомнил, что Леиф был единственным, кто смог понять их, когда они бросили им голову гувернантки и сказали, что это голова Астрид.
— Да, — согласился король. — И я имею в виду настоящий союз. Это не уловка. Эта земля хороша для земледелия.
Леиф повернулся к Астрид, и она заговорила на своем языке. Когда она закончила, Леиф кивнул и повернулся к королю. Он протянул руку.
— Друг.
Король сжал его руку, как подобает воину.
— Друг.
Леофрик посмотрел на улыбающуюся жену. Да, когда-нибудь — когда-нибудь скоро — ее улыбка не будет считаться чем-то удивительным.
— оОо~
Налетчики отплыли через несколько дней, после похорон Эдрика и празднования нового союза.
Потеря брата ранила Леофрика в самое сердце. Они никогда не были особенно близки, слишком отличались друг от друга темпераментом и мировоззрением для глубокой связи, но и не были особенно далеки. Эдрик был хорошим человеком, они прожили вместе всю жизнь, и Леофрик всегда будет чувствовать его потерю.
И все же облегчение и радость оттого, что Астрид была с ним по-настоящему, потому что любила его и хотела быть с ним, притупили боль от смерти Эдрика. Леофрик искал глубоко внутри себя и пытался найти вину за то, что не горевал сильнее, но вины не было. У него было слишком много покоя для чувства вины.
Он любил своего брата. Его брат был хорошим человеком, благочестивым. Он нашел свое спасение и теперь он на небесах, с их матерью и сестрой, с его женщинами, на первой из которых он женился по любви и которая умерла вместе с их сыном, не сумев разродиться.
Леофрик будет скучать по нему, но он не может оплакивать его.
Теперь он стоял на вершине крутого, поросшего тростником холма, под которым стояли корабли северян, полностью снаряженные и готовые к отплытию. Астрид и Бьярке стояли рядом со своими друзьями, прощаясь. Леофрик не присоединился к ним, ему не было места в их расставании.
Астрид пожимала руки мужчинам и женщинам; казалось, что напряжение, возникшее между ними, было забыто. Ее последнее и самое долгое объятие принадлежало Леифу, и Леофрик не мог сдержать волну ревности, которую чувствовал, наблюдая за этим затянувшимся объятьем и его неохотным окончанием. Ее любовь было так трудно завоевать; он хотел всю ее для себя.
Бьярке и Астрид стояли на берегу, пока корабли отплывали прочь. Ни один из них не махал вслед, и Леофрик не видел, чтобы кто-нибудь на кораблях махал им. Через несколько минут, когда корабли вошли в голубые воды залива, Бьярке и Астрид, как один, повернулись и поднялись к нему. Бьярке кивнул и пошел дальше, к лошадям. Астрид остановилась рядом с Леофриком и взяла протянутую руку.
Он видел, что она невыразимо печальна, но уголок ее рта дернулся в попытке улыбнуться. Он притянул ее к себе и повернул так, чтобы она оказалась спиной к его груди и могла видеть корабли.
— Они вернутся. Может быть, всего через несколько недель.
— Нет. Не раньше нового лета. Нужно время, чтобы подготовиться.
Он обнял ее, как он надеялся, успокаивая.
— Но они вернутся.
— Ja. Так и будет.
— И когда-нибудь мы отправимся к ним, и ты сможешь показать мне мир, который создал тебя.
Она откинулась назад, положив голову ему на плечо.
— Мне это нравится, ja. Но это только часть меня. Этот мир создал меня тоже.
— Я люблю тебя, Астрид с Севера.
— Любовь, — прошептала она, кивая. Однако ее взгляд был прикован к удаляющимся кораблям.
— Мы можем оставаться здесь и наблюдать за ними столько, сколько захочешь.
Она снова кивнула. Леофрик обнял ее и прижался щекой к ее голове. Пока она смотрела, как ее друзья снова покидают ее, он ждал и надеялся, что она чувствует себя окруженной любовью, ради которой осталась.
Они стояли так, пока все восемь кораблей не вышли из бухты и не развернули паруса. Когда океанский бриз наполнил их дыханием, Астрид выпрямилась и повернулась к нему лицом.
— Отвези меня домой, — сказала она, и в ее голосе звучали нежность, грусть и любовь.
ЭПИЛОГ. ГОСТЕПРИИМСТВО
Быть гостеприимным значит быть готовым поделиться с другим тем, что имеешь.
КОРОЛЕВА
Леофрик наклонился к повозке и протянул к Астрид руки. Она намеревалась проигнорировать его и выбраться сама, но когда попыталась встать с сиденья, ей это не удалось.
Он рассмеялся и сделал шаг назад, чтобы помочь ей подняться. Когда она наконец ступила на землю, он драматически застонал и выгнулся, как будто у него болела спина.
— Кажется, с каждым разом ты становишься все больше.
Астрид сердито посмотрела на мужа.
— Король ты или нет, но ты должен быть осторожен со своими словами, или прольется кровь.
Леофрик ухмыльнулся, глядя на двоих детей, таращившихся на них.
— Мы шутим, дети. Ваша мать не имеет этого в виду.
— А мы посмотрим.
Но даже дискомфорт от третьей беременности не смог удержать ее в плохом настроении в этот день, и улыбка появилась на ее лице прежде, чем она договорила. Леофрик рассмеялся и крепко поцеловал ее. Когда он отстранился, у нее перехватило дыхание, но в последнее время это случалось не так уж редко.
Лакеи, кучер и жители деревни, которые остановились, чтобы посмотреть, как королевская семья выходит из повозки, все согнулись в поклонах и реверансах, делая вид, что не слышали этого разговора.
Леофрик был королем, а Астрид — королевой уже год. Его отец умер год назад, во сне, отпраздновав вместе с семьей день, отмечающий второй год жизни Эйры. Народ Меркурии еще только-только начинал принимать более спокойный стиль правления Леофрика. Эдрик был хорошим и справедливым королем, но он был сдержанным и набожным. Леофрик наслаждался жизнью гораздо больше, чем его отец, и не гнушался поддразнивать жену и детей на людях. Или, наклонившись к ней, целовать ее так, словно готов был заняться чем-то большим прямо здесь.
— Годрик, возьми сестру за руку и веди ее в доки, хорошо?
— Да, папа. — Их смуглый и серьезный сын взял Эйру за руку, все еще по-младенчески пухленькую, и направился к докам.
Леофрик предложил Астрид руку.
— Пойдем, моя королева. Мы должны поприветствовать гостей.
Она взяла мужа под руку, и они последовали за детьми к норширским докам, кивая, когда жители деревни кланялись и делали реверансы.
Первые поселенцы прибыли летом после заключения союза, когда Годрик был еще младенцем. За шесть лет, прошедших с тех пор, Норшир превратился в шумную и процветающую общину.
Бьярке использовал эти первые месяцы — почти год — без семьи, чтобы изучить обычаи Меркурии и свои обязанности дворянина. Он также отметил место, где была построена первая деревня владения Норшир. Выходец из народа, живущего на побережье, он хотел, чтобы море было рядом, и потому деревня распростерлась от маленькой бухты вверх, переходя в поля на вершине холма. Они расположили здания на пути со склона. Это было прекрасное место, хотя путь от бухты до церкви для некоторых был непростым.
Церковь. В центре каждой деревни была церковь, и Леофрик с отцом были в этом вопросе непреклонны. Бьярке сопротивлялся и первые поселенцы тоже. Но потом они, наконец, уступили, считая, что им просто удастся проигнорировать присутствие бога в здании, которое они ранее считали сокровищницей.
Но у христианского бога был способ добраться до них, и к этому времени многие поселенцы отказались от богов Асгарда и были крещены. Сначала это было только способом облегчить налаживание отношений, считала Астрид, но с годами, когда северные поселенцы начали создавать с другими жителями Меркурии семьи, вера окрепла.
