Принадлежать демону - Лика Ви

Я снова кивнула.

— Вижу, что понимаешь, тогда держи это на память.

Она протянула мне осколок ножа, который внезапно превратился в ее ладони в маленький амулет в форме извитого, расплавленного лезвия с разводами, похожими на свежую кровь.

— Чтобы не забывала, что его жизнь в твоих руках.

Я молчала, только кивала, позволяя надеть цепочку мне на шею, сама только придерживала наших девочек и внезапно замечала, что у них есть очень явное, броское отличие.

— Да, есть, но для этого нам нужен их папа. Бесандер, хватит мяться под дверью, я уже почти разочарована! — громко и с легкой насмешкой позвала она.

— Я просто боюсь вам помешать, — признается он и выходит из темноты.

Майку с дырой на груди он снял, но другого наряда искать не стал, наверно потому что пытался поверить, что он жив. На месте раны у него теперь был едва уловимый шрам, и, как только он подошел, я коснулась этой тонкой полоски.

— Люблю тебя, и они тебя очень любят, — сказала я ему, проводя кончиками пальцев по тонкому шраму.

Девочки согласно подают голос, и он улыбается.

— Можно? — очень робко спрашивает, глядя то на меня, то на Мать, действительно совсем ни в чем неуверенный.

— Ты отец, тебе решать, можно ли тебе их трогать, — хмыкнула Мать, и я тоже улыбнулась — все же зря я злилась на нее. Это прекрасная женщина, без которой я бы точно не стала ему хорошей женой.

Я смотрю ей в глаза и понимаю, что она ждала, чтобы я созрела, чтобы я всем сердцем его приняла, если бы она знала, что я его люблю вот так, как оно есть, и давно уже не сомневаюсь, она бы принесла меня сюда давно, только бы вот так нелепо и ласково пытаться его задеть и улыбаться как сейчас от его осторожности.

— Просто они такие маленькие, такие… хрупкие, — шептал Бес, но все равно брал одну из девочек на руки.

Она сразу шлепала маленьким ротиком, кривилась, потревоженная, но не плакала.

— Эйвара, — сказала внезапно Мать, буквально представляя нам нашу девочку. — Можете назвать ее в своем мире просто Ева.

И никакого протеста ни в ней, ни внутри меня. Девочка радостно смеется и как-то все же освобождает из пеленок одну руку, чтобы дернуть ей и тут же намочить пеленки.

— Она у вас будет хулиганкой, потому наверно и родинка черная, — смеется Мать.

Бес тоже понимает о чем речь, улыбается и целует ее в черную родинку над правым глазом.

— С днем рождения, дорогая, — шепчет он ей очень тихо, но ее сестра тут же ревниво кричит, требуя внимания.

— А это Девария, можно просто Диана, — улыбается Мать. — Она тихая, но заметит все, так что никогда не пытайтесь ее обмануть.

— И кто же из них королева? — спросил Бес, одним движением руки очищая пеленку — хитрец!

Не дожидаясь ответа, он склонился надо мной, чтобы поцеловать вторую девочку в родинку — такую же, в том же месте, только красную.

— С днем рождения, моя хорошая, не ревнуй.

— Она, кстати, старшая, первой родилась, — сообщаю я, как будто это важно, а потом смотрю на Мать. — Кто все же королева?

Не то чтобы это важно, просто любопытно.

— Они сами потом скажут кто.

— А ты не знаешь?

— Знаю, но неинтересно будет, если все будете знать и вы. Отдохните, а потом вам надо будет возвращаться, потому что этот мир не самое безопасное место, пока не безопасное.

Она отступает, а Бес и не спорит, просто забирается ко мне в кровать, обнимает и целует в щеку — в висок, в точку, где у меня, в отличие от наших дочерей, нет родинки.

— Люблю тебя, — шепчет он мне, а я просто прижимаюсь к нему и засыпаю, потому что теперь мне точно нечего бояться. Он меня защитит. Он сбережет моих девочек.

— Теперь мы будем счастливы? — спрашиваю у него, засыпая.

— Обязательно, — слышу от него ответ и снова чувствую губы на своем виске, а потом тихое недовольное ворчание о том, что Ева и Диана должны дать маме отдохнуть, а мне правда это нужно. Я устала.