еще больше?
— Полагаю, я более подготовлена к потере солдат, чем ты, Скаут, — ее верхняя губа скривилась. — Может, потому что мы обе знаем, что вся эта кровь и смерть на твоих руках, а не на моих.
— Не могу понять, ты реально настолько сумасшедшая, чтобы верить в это, или нет.
— Ты же понимаешь, что всего этого не случилось бы, если бы ты не была отродьем, жаждущим власти.
— Прошу прощения. Ты разговариваешь сама с собой? Я могу оставить тебя одну, если тебе нужна минутка.
В ее глазах загорелась ненависть.
— Ты думаешь, это какая-то шутка?
— Вообще-то, я думаю, это Вызов, — плечи расправлены. Голос громкий и ясный. Никто не сомневался в том, что происходит. — Сарварна, я официально бросаю тебе Вызов за титул Альфа-Самки.
— Ты не можешь это сделать!
— Могу и сделала.
«Покорись, — сказала я ей через ментальную связь. — Ты знаешь, что не сумеешь меня победить, и я не хочу тебя убивать. Пожалуйста. Покорись».
Сарварна пару секунд постояла, взвешивая варианты, затем выдохнула.
— Ладно, — сказала она с опущенной головой. Она медленно подошла ко мне, держа плечи сгорбленными. Затем, оказавшись прямо передо мной, она резко вскинула голову. — Я принимаю твой Вызов.
Поначалу я не поняла. Я видела, что ее рука сжимает нож, торчащий из моего живота, но это казалось сценическим реквизитом с отступающим лезвием. Затем вспыхнула боль, и я поняла, что оружие настоящее.
«Выдерни его. Выдерни его. Выдерни его…»
По воздуху пронесся крик, но он принадлежал не мне. Я хотела сказать Лиаму, что все хорошо, и, может, упомянуть, что я люблю его, но я не могла говорить. Я ничего не могла сделать. Если бы она только вытащила чертов нож…
— Я же сказала, что не позволю отнять то, что принадлежит мне, — она провернула нож, и перед глазами все помутилось. — Ты умрешь, как и должна была еще в июле, — еще один поворот лезвия. Я не выживу. — Ты вообще не должна была существовать.
— А ты никогда не должна была стать Аль… — мир начинал чернеть. Мое тело обмякло, и Сарварна выдернула лезвие из моего живота.
Наконец-то.
Держась за последние капли сознания, я рванула энергию из земли под моими ногами. Через два мгновения Сарварну пригвоздила к земле очень злая полярная волчица.
«Покорись».
Сарварна оскалилась, словно сама была волчицей. И это стало последним, что она сделала в этой жизни.
Глава 30
У смерти есть много запахов. Серная вонь пороха. Металлический привкус крови. Резкое жжение больничного антисептика.
— Вас оставить наедине?
Ярко-желтые и фиолетовые цветочки на униформе медсестры оскорбляли меня своим бодрым весельем. Это вовсе не веселый момент. Это не веселое место. Такую одежду надо разрешать только в родильном отделении. Все остальное в больнице было заполнено людьми, переживавшими самые мрачные моменты их жизней. Когда ты проходишь сквозь ад, тебе меньше всего хочется видеть медсестру в такой яркой одежде, что та как будто светится на солнце.
— Нет, — сказал Лиам. — Все хорошо.
Эта медсестра в нелепой одежде пошла к стойке капельницы. Как раз когда ее палец приблизился к сенсорному экрану, я завопила:
— Нет!
— Лесли? — позвал меня Лиам по имени, которое мы сообщили больничному персоналу, представившись сыном Стефана и его будущей невесткой.
Я заправила за ухо прядь рыжеватого парика.
— Думаю, мне надо побыть с ним несколько минуток, — до того, как они остановят все капельницы и машины, поддерживающие Стефана в живых, и тем самым закрепят наши с Лиамом титулы новых Альф.
Прежде чем убежать заполнять бумажки (или чем там медсестры занимались перед прекращением чьей-то жизни), она взяла с полки пачку бумажных салфеток.
— Вот, дорогая, — сказала она, передав их мне. — У тебя есть столько времени, сколько тебе нужно.
В этом отделении не было дверей, но она задернула за собой шторку и ушла.
Стефан уже сам на себя не походил. Мужчина, которого я знала, был сильным и гордым, источал столько силы, что даже обычные люди инстинктивно сторонились его. Мужчина на больничной койке иссох и съежился, не считая странных мест, где он раздулся как воздушный шарик. Его темная кожа приобрела нездоровый желтоватый оттенок, нечто среднее между синяком и пятном. Стратиго, которые присматривали за ним, по возможности заботились об его волосах, но те все равно висели блеклыми космами. Шрам, тянувшийся по его лицу сбоку, уже не кричал об угрозе. Вместо этого он скулил от боли и поражения.
Я моргнула, потому что глаза защипало.
— Доктора говорят, что ты все еще жив, — сказала я Стефану. — Они показывали нам графики с колеблющимися линиями и сказали, что это активность твоего мозга. А потом они сказали, что ты можешь никогда не очнуться, а если и очнешься, то никогда не вернешься к прежней норме. Ты не сможешь ходить, говорить и даже глотать. Ты остаток жизни проведешь на этих машинах, — я сделала глубокий вдох. — Кое-кто как-то раз сказал мне, что я не смогу это сделать. Что я не смогу встать здесь и убить тебя, пока ты беззащитен, но это не так. Из всего, что мне пришлось сделать в последние месяцы, это самое простое, потому что я не убиваю тебя, Стефан. Я тебя освобождаю, — я еще крепче сжала руку Лиама. — Мы тебя освобождаем.
Я подвинулась ближе к постели. Я подумывала сжать его ладони и дать какое-то утешение в последние моменты, но не смогла это сделать. Да, я жалела его, но не настолько, чтобы забыть о боли, которую он причинил другим.
— К твоему сведению, это официальный Вызов. Лиам заявил об этом Стратиго, и они без протестов разрешили. Конечно, это наверняка потому, что их мало осталось, и после гибели Сарварны они не желают умирать за тебя.
Монитор засветился, и его сердце забилось чаще, спровоцировав несколько сигналов и писков.
— Так они правы. Ты все понимаешь. Хорошо. Мне надо, чтобы ты это услышал, — сказала я, а Лиам подошел к монитору и повозился с ним. Удивительно, но тот затих. Я надеялась, что он знает, что делает, и не отключил машину раньше времени.
— Я этого не хотела. Не могу сказать, что однажды я проснулась и подумала «Я свергну Альфа-Стаю». Знаю, многие люди, включая тебя, в это не верят, но это правда. Я не знаю, где все пошло не по плану. Ты наверняка такая же жертва обстоятельств, как и я. Разница в том, что как только мы оказались в самой гуще, ты выбрал власть вместо базового человеческого достоинства. Знаю, мир — не идеальное место, умиротворение, любовь, гармония — это
