карточка из обследованных за сегодняшний день пациентов. Пора бы уже обойти " дозором" палаты, проведать находящихся в стационаре пациентов. Выявить «нарушителей», умудряющихся раз за разом, тайком, проносить и распивать, под покровом ночи, запрещённые спиртные напитки, либо любителей выкурить сигарету, пока никто не видит, (а, следовательно, и не знает) в комнате общего пользования, именуемого общественным туалетом.
А что? И такое бывало, и отнюдь, не один раз! Но как правило, обходится выговором, и конфискацией нелегальной контрабанды.
Вот и сейчас, настало время обхода, и она, отложив в сторону исписанные мелким почерком папки, пестрящие медицинской терминологии, неторопливо двинулась вдоль коридора, незаметно отворяя двери и заглядывая в каждую палату. По обыкновению, уже собралась пройти мимо самой последней, в которой находился последний, самый критический пациент, по сей день находящийся в коме, как что-то дёрнуло ее остановиться, вернуться и посмотреть.
" Померещится же…",
Поправив одеяльце, которым был укрыт подопечный, уже сделала два шага к выходу, как бросила мимолетный взгляд, на экран старенького кардиомонитора.
Так быстро, она ещё никогда не бегала.
Ровно минута потребовалась, чтобы пересечь расстояние до ординаторской, в которой, коротал время дежурный врач, вступивший на ночное дежурство.
- Георгий Львович, там в четырнадцатой палате, кажется, пациент приходит в сознание.
- Катенька, «когда кажется, креститься надо!» Знаешь такую поговорку? Мы не можем позволять себе сомнения и догадки, только лишь четкая уверенность в постановлении диагноза. Запомни, от нас, милочка, зависят людские жизни. Таков, удел всех докторов. Что ж, пойдем взглянем, что тебя так растревожило.
- Скорее…Георгий Львович, поторопитесь.
- Куда спешить? Не сбежит же, наш пациент, в самом деле-то.
Усмехнулся, но шагу, все же прибавил.
Все шутки закончились, стоило им очутиться в палате.
- Что это вы вытворяете, молодой человек? Угомонитесь сейчас же! А ты, Катюша, не стой истуканом, а, вколи-ка этому неугомонному, успокоительного. Не видишь что-ли, у него шок. Пускай выспится, да успокоится.
«М-да... Чтоб пациент, которому по всем определениям и предпосылкам следовало от силы лишь мычать да блеять, о то и вовсе, валяться овощем, пуская на подушку слюнки, самозабвенно и остервенело срывал себя многочисленные трубки и капельницы? Сколько на своем веку повидал, а такое впервые!»
- Вот что, Катенька…. На завтра все откладываем, и созываем консилиум. Нужно срочно оповестить коллег, и провести полную диагностику.
" Бедняга. Совсем молоденький, а уже, как лунь седой. Пережить клиническую смерть, и вернуться с того света,- дорого стоит. Ранняя седина, - это слишком малая расплата, за собственную жизнь. Будем надеяться, что он легко отделался»
Проснулась с колотящимся сердцем, и, хоть отблески сна потихоньку сглаживались и испарялись, - черты лица, очнувшегося от комы пациента, навсегда отпечатались в моей памяти.
Изможденного, изменившегося, но все же легко узнаваемого…Эштана.
15 лет спустя.
Бальная зала мрачного готического замка была полна гостей. Музыка, гремела вовсю, протяжными нотами уходя ввысь, отражаясь от каменных стен, вторясь многократным эхом.
Празднество было в самом разгаре. На пике его.
Но гостям, было отнюдь, не весело. Пестрящая толпа разделилась на два лагеря. Одни тряслись от ужаса, пытаясь стать как можно незаметнее и по возможности, стараясь избегать взгляда хозяина, другие, наоборот, всячески старались подмазаться и подсластиться. Всеми доступными способами, выделиться из толпы, попасть в милость к «повелителю».
Уж лучше стать постельной грелкой на ночь, чем кровавым куском мяса на холодном алтаре. По крайней мере многие на это надеялись, потому и зазывно улыбались, изворачиваясь в эротическом танце, медленно оголяя на показ, свои натертые маслом и благовониями телеса.
Конец был близок. И всем это прекрасно было известно. Исход праздника предрешен.
Так было, казалось, всегда. По крайней мере последние пятнадцать лет, кульминацией празднества становилось ритуальное жертвоприношение. И, тем козлом отпущения, мог оказаться каждый из присутствующих.
На возвышенности, в излюбленном кресле, в расслабленной позе восседал «хозяин и повелитель», лениво обозревал пестрящую людскую массу, поигрывая своим извечным ритуальным кинжалом, с которым не расставался ни на минуту. Взгляд скользил по залу, ни на ком, не задерживаясь и ни на что, не цепляясь даже мимоходом. Подлокотник кресла уже успел превратиться в мелкие щепки и труху, от постоянного ковыряния и втыкания острого металлического лезвия.
Арош, пытался, хоть как-то развлечься.
« Скука смертная. Все, как обычно. Неужели для спасения собственной шкуры не могут выдумать что-то новенького? Достало! Осталось немного подождать, вся эта вакханалия закончится, и воцарится долгожданная тишина».
Порыв ветра взметнул одеяния, пригнув пламя чадящих факелов, а некоторых и затушив окончательно. Щелчек, и освещение было востановлено.
Этот взгляд он почувствовал сразу, как и всплеск магии ему предшествующий.
Среди подхалимства и лизоблюдства, в окружении панического страха и откровенного ужаса, - жажда скорейшей расправы,- была, словно глоток свежего воздуха.
Взгляд наполненный злобой и жаждой убийства. Его убийства.
Он, словно жёг кожу, оставляя за собой невидимые, зудящие отметины.
Влекомый азартом, даже подался вперед, тем самым спугнув взволнованную толпу, ринувшуюся назад, в стремлении слиться с интерьером.
Доли секунды хватило, чтобы, услышав свист рассекающего воздух пущенного кинжала, отклониться в сторону.
Жалкая попытка, особенно против того, кто был рожден убивать. Кто веками оттачивал мастерстово, доводя до автоматизма.
« Наконец, - то! Осталось только вычислить кто….».
Стилет воткнулся в спинку кресла, как раз, где еще мгновение назад находилась голова Ароша. Сумев срезать лишь несколько, нечаянно подвернувшихся светлых волосинок.
«Попытка хоть и жалкая, но стоит отдать должное…меткости ему не занимать. Как и храбрости.»
Краем глаза, отметив маленькую, юрткую тень, метнувшуюся к возвышению.
- Попался!
Буквально на ходу, схватив «нарушителя спокойствия», с силой толкнул назад, буквально впечатав смельчака спиной, в ближайшую колонну. Ладонь, до хруста сжала тонкую шею, практически выдавливая хрипы, оставляя на нежной коже широкие синие отметины.
Каково же было изумление, когда вместо искомого храбреца-безумца, его противником оказалась,- тощая девица. Еще ребенок. На вид не более четырнадцати.
И эта мелкая пигалица, по сути, оказалась потверерже бывалых вояк, трясущихся от страха под его, Ароша, взглядом. Смех да и только!
- И как, это понимать? Чем удостоился такой чести?
Мелочь пыхтела и злобно фыркала, прожигая ненавидящим взглядом.
- Дай угадаю. Случайно мимо проходила, или адресом ошиблась?
- Не мимо. Искала конкретно тебя, тварь! Чтоб ты сдох, гнида проклятая!
- Ого! Вот это сильно! Обязательно милая. Как только, так сразу. Поверь, сам жду с нетерпением, но как видишь,- не сегодня. Может, как-нибудь в другой раз? Подрасти сначала…потренируйся, а потом, возможно, и потягаемся силенками. Это даже
