веков? Ну, может, назвал ее пару раз милой или похвалил ее вкус на составление икебан. Я просто хотел иметь хорошие отношения с сестрой своего друга. Я, гниль разэтакая, просто старался быть приятным собеседником!
— И немножко собирать у этого собеседника информации о хорошем друге, — тихо заметил Хрисанф.
— Айрис, — Ясмин устало потёрла лоб. От любых разборок у неё начиналась мигрень и снижался жизненный тонус. — Возможно, ты не в курсе, но мастер Взрыва был помолвлен до недавнего момента, а сейчас его ждёт два года траура и хорошо если не судебное преследование. А ты, Верн… — она повернулась к нему и тут же ощутила печаль. — Поступил очень глупо.
— Но этого не может быть, не может, — забормотала Айрис. — Есть правила, которые должно соблюдать, слова, которыми не должно разбрасываться. Этого не может быть…
Верн безразлично отвернулся от ее склоненной белокурой головки, следом отвернулась Ясмин.
На несколько секунд она остановилась. Задумалась. Здесь она ступала на скользкий путь, который очень тесно лежал к пути Абаля. Но Верн был ее другом, вот в чем дело. Она успела оценить его, успела привязаться к нему такому — капризному, неуверенному, злому и одновременно ранимому. Он оставался таким даже сейчас, когда она понимала, что он натворил.
Это будет ее второй ход. Она не могла говорить открыто, но не сомневалась, что Верн ее поймёт.
— Я думаю, тебе не станет легче Верн, — сказала Ясмин с тяжёлым сердцем. — Ты ищешь покоя во мне или в моей сестре, или, — она мельком взглянула на Абаля, — в ком-то ещё, но ты ищешь не там. Не знаю, куда делся запас твоего собственного покоя, но снаружи ты его точно не найдёшь. Нельзя исправить уже сделанное. Но, наверное, можно жить дальше с учётом этого… обстоятельства.
С учётом смерти Малики. С учётом ее убийства. Ясмин плохо представляла, что случилось, но люди, подобные Верну, убивают в приступе кратковременной ярости, а после просят о помощи того, кто не может не помочь. Например, брата, который завязан на клятву тотему Спиреи и будет покрывать убийцу ценой собственной жизни. Это не сложно, если в твоём распоряжении все военное ведомство.
— Если довести человека до отчаяния, он будет защищаться, — Ясмин не ожидала, что Верн ответит, но он ответил.
С легкой прохладцей, как уставший джентельмен, вынужденный объяснять очевидное. Уставший, но очень настойчивый джентельмен. Абаль сжал руку Ясмин чуть сильнее, но у неё не было сейчас сил ответить тем же. Она вытаскивает их обоих. И она их вытащит. Абаля из-под клятвы, себя из под обломков двух сломанных жизней — своей и Ясмин.
Если повезёт, она вытащит и Верна. Если он услышит.
— И как? — спросила она с интересом. — Этот человек защитился?
Верн дрогнул. В руках он держал поникший цветок османтуса и нервно крутил его. Мастер Файон не стремился ему помочь, даже наоборот, смотрел с интересом энтомолога на умирающую мушку. Зато Айрис слушала на редкость внимательно.
— Все на свете очень взаимосвязано, — попыталась объяснить Ясмин. — Если ты попросишь о помощи, то останешься навечно обязан. Если солжешь, будешь вечно бояться, а если будешь вечно боятся, то ничего не сможешь исправить.
Верн промолчал, но неожиданно в диалог вступил мастер Файон.
— Госпожа Айрис, не знаю, чем вы разгневали старшую сестру, но я готов дать вам покровительство, если вы вернётесь в Астрель. Здесь дивная весна, будет жаль, если вы ее не увидите.
Это было настолько бесстыдно, что у Ясмин в глазах потемнело. Верн ничего не понял, Хрисанф и Низа тоже. Да и Консулы, наверное, не настолько хорошо понимали, о чем толкует мастер Файон. Зато Ясмин на личном опыте опробовала его покровительство.
Айрис, судя по испуганному личику, дурой все-таки не была. Сжала тонкими ручками розовый подол платья и метнулась взглядам по лица в поисках помощи. Верн отвернулся, Абаль опустил глаза. Ему было неловко.
— Ясмин, — сказала она тихо. — Мы же сестры. Возможно, я погорячилась, поэтому прос…
— Нет, — тут же оборвала Ясмин. — Не вздумай даже.
Сказала и резко отвернулась, чтобы не поддаться жалости. У Айрис есть хотя бы выбор, но ей самой такого выбора вчера ночью не оставили. Дверь, зачарованная на владельца, пропустила постороннего, Титориум активировался без приказа Ясмин, этих данных было достаточно для анализа. Если этого не делала Ясмин, значит сделал кто-то с такой же кровью и полномочиями.
Мастер Файон мог бы ее убить или покалечить безвозвратно, и вряд ли бы Айрис очень плакала о ней. Она бы перевезла в этот дом своих сестёр и братьев, а о Ясмин вспоминала бы с брезгливой жалостью, как поступает любой истинный вардовец с сорванным цветком. Но домом бы она не побрезговала. Она бы забрала все, что сумела получить Ясмин за эти годы.
Хрисанф настороженно переводил взгляд с Ясмин на сестру:
— У тебя, Миночка, проблемы?
Он стойко игнорировал все телодвижения Абаля и обращался только к Ясмин. И Ясмин это нравилось. Все-таки он стал ее первым другом, и теперь было смешно вспоминать, что когда-то она его боялась до дрожи. Хрисанф смотрел на неё с улыбкой, но в его глазах стояла темнота. И что-то ещё. Одиночество?
Когда он вернётся, они поговорят. Ее судьба изменилась за несколько ночных часов, и она обязательно поговорит с Хрисанфом об этом, ведь уже после обеда они будут дома.
— Им пора уходить, — напомнил мастер Файон и тут же испортил момент заявив, что времени у него мало, он очень занятой мастер.
Интуитивно Ясмин прижалась к Абалю всем телом и чмокнула куда-то в ключицу, потому что не дотягивалась выше, а когда он сам потянулся к ней,
