я могла испытывать столь всепоглощающее чувство. Мне хотелось рассмеяться от иронии происходящего.
Лорд Харуан не ведал, что творилось сейчас со мной, потому спокойно продолжал:
- Обвинителем выступает лорд Дома равноденствия, пятнадцатый владыка эльфийского народа, король Ольмильяр.
Повелитель встал и занял положенное ему место. Весь облик его светился праведным величием, а мне было интересно, сколь долго он сумеет поддерживать эту игру. Я терялась в догадках, какие доказательства моей вины собирался предъявить король. Не мог же он в самом деле раскрыть личность своего менталиста, чтобы погубить меня? Это было бы на редкость недальновидно – лишиться орудия, которое можно использовать веками.
Скорее всего, Ольмильяр будет говорить в лучшем случае полуправду. Что с точки зрения судебных традиций эльфов постыдно и в определённых случаях наказуемо. А для короля ещё и опасно, если его поймают на лжи.
Ведь если правитель обвиняет кого-то, основываясь на пусть и частичной неправде, в будущем это может привести к большой беде для всего народа.
И все присутствующие эльфы это прекрасно понимают.
Почему же он так торопился? Более того был уверен в своей правоте?
Как бы то ни было, частично Ольмильяр уже добился своего.
Даже, если меня оправдают, то, чего мне удалось достичь, исчезнет. Моё имя уже запятнано, а зарождающееся доверие эльфов исчезло без следа. И тогда мне останется… что?
Я видела, как лёгкая улыбка мелькнула на лице Ольмильяра.
В этот миг я догадалась.
Зачем выбирать что-то одно, когда разом можно заполучить многое? И дать сестре любимого ею мужчину, и снизить влияние Дома вереска и… получить ещё одного ручного менталиста.
Я была уверена, что доказать мою причастность к шпионажу не удастся. Просто потому, что доказывать было нечего. Но даже будь я, и правда, шпионкой, меня в этом было бы трудно уличить. То же самое касается и воздействия на других. Обнаружить следы чужого вмешательства можно лишь при самом грубом воздействии на жертву. Либо при длительном и внимательном изучении сознания того, кто подвергся изменениям - но на это способны лишь истинные менталисты и без гарантированного результата.
Поэтому даже, если я напропалую читала мысли окружающих, это доказать не получится.
А значит смертный приговор мне не грозит.
И когда я останусь одна, без поддержки, без Альвэйра, презираемая всеми, Ольмильяр сделает мне предложение, от которого будет невозможно отказаться. Служить ему, подобно тому второму магу.
- Леди Эльрис, вы можете сама выступать от своего имени или назначить защитника.
Голос Харуана прервал мои размышления, я медленно отозвалась.
- Я не отказываюсь от права говорить за себя, но так как недостаточно хорошо знаю эльфийские законы, называю своими защитниками также лорда Кэлеана из Дома странствий…
Мне показалось, что брови родича Гарэна чуть приподнялись в удивлении. Неужели он не ждал этого? Почему? Ведь Кэлеан первый союзник Альвэйра.
Едва слышный шёпот, прокатившийся по рядам свидетелей, подсказал, что отчего-то не только Харуан был удивлён.
- И вторым защитником я назначаю…
- Разумеется, меня, - сильный голос Альвэйра гулом раздался среди скал.
Я не сдержала порыв и обернулась. Впилась глазами в тёмную фигуру, вошедшую в область подавления магии.
На чернильно-чёрной одежде мужчины, вопреки многовековому трауру, впервые появились новые цвета.
Алый и серебряный.
Это были лишь небольшие детали отделки, которые не слишком бросались в глаза, но значили они ровно то же, что и полная одежда этих цветов.
Гнев и верность.
Неосознанно я дотронулась пальцами до серебристой ткани плаща, что окутал мои плечи теплом. Сердце пустилось галопом и отчего-то захотелось плакать от щемящего чувства внутри.
- Своим вторым защитником я объявляю своего супруга, лорда Альвэйра из Дома вереска.
На моих губах играла лёгкая улыбка. Странно, насколько изменчиво человеческое сердце. Ещё недавно я была уверена, что не стану видеться с эльфом чаще пары раз за год – и это полностью устраивало меня. А теперь и недолгая разлука была тягостной.
Чувствовал ли он то же самое?
Я не знала наверняка, но видела, что и его сердце согрето нашей встречей. Когда глаза наши встретились, на бледных губах эльфа дрогнула мимолётная улыбка, предназначенная мне одной.
Она придала мне мужество. И наполненные ненавистью взгляд Килтис больше не имел значения. Её маска светлой эльфийской леди осыпалась крошевом глиняных черепков. И теперь некогда прекрасное, словно видение, лицо казалось почти неприятным, столько чёрных чувств скопилось внутри неё.
- Да будет так, - согласился с моим выбором судья. – Из-за природы ваших сил и обвинитель, и защитники, и свидетели будут находится под защитой артефактов, подавляющих магию. Так мы будем уверены, что они действуют из своих собственных убеждений, а не благодаря внушению, сделанному заранее.
- Согласна с этим решением, - я постаралась, чтобы голос мой звучал достаточно громко, чтобы быть слышным всем. – Одно это уже снимет часть подозрений, ведь похоже, что многие из находящихся здесь считают, что я воздействовала на лорда Альвэйра и лорда Кэлеана. А это не так.
Не знаю, что думал Харуан, но на лицах многих я заметила смятение. Я очень чётко озвучила их сомнения.
- С позволения судьи я возьму слово, - наконец, начал Ольмильяр. Его мыслей я отгадать не смогла, но не похоже, что моя уверенность смутила его.
Король выдавать своего менталиста не стал. Просто сказал, что доказательства того, что я ментальный маг добыли его разведчики. Ольмильяр рассчитывал, что никто не станет требовать от короля выдачи его соглядатаев. А если бы кто-то и осмелился, он мог бы отказать, ссылаясь на государственные интересы.
Он оказался прав, и уточняющих вопросов не последовало – ни от судьи, ни от присутствующих. Только Альвэйр и Кэлеан хмуро переглянулись, будто что-то в словах короля заставило их почувствовать неладное.
- С какой целью люди подослали к нам ментального мага вместо целителя не нужно даже гадать, - надменный голос короля звенел над залом. - Это редкая возможность для них смутить наши умы и выведать тайны. Получить преимущество в давней войне, чтобы затем сравнять ущелье с землёй. Воздействуя на эльфов, человеческая колдунья попрала сами основы нашей культуры. В центре которой лежит личная неприкосновенность.
Я слушала его, и ярость душила меня.
Всё, и правда, выглядело, будто хитрый трюк со стороны людей. Словно они сознательно скрывали менталиста столько лет. А потом им подвернулся редкий случай выдать меня замуж на благородного эльфа.
Взгляд короля обратился к Альвэйру, что стоял сейчас возле Кэлеана – оба эльфа были словно
