что сама понимаешь, какие слухи ходят.
— Да как он всë это за ночь провернул?! — энтузиазм и трудолюбие врагов поражали.
— Мать, — подал голос фамильяр, — ты так-то три дня проспала…
Лия откинулась на подушку. Её жизнь кончена. Казалось, будто небо треснуло. Всë разделилось на «до» и «конец». У неё нет денег, нет дома, нет работы, даже репутации уже нет. Её обвиняют в убийстве… Что теперь с ними будет?!
Лия отвернулась к стене и с заметным усилием притянула к груди Бальтазара. Вот уж кто времени зря не терял и отъедался булками. Кошак и раньше был тяжёлый, а теперь просто стал неподъëмным. Или всë дело в том, что она толком не восстановилась?
— Ты чего? — Кристофер положил руку ей на плечо.
— Не хочу разговаривать, — прошептала ведьма, закрывая глаза.
Бальтазар, словно пытаясь хоть как-то поддержать, замурчал. Лия уткнулась носом в мягкую шерсть. Кот пах свежим хлебом.
— Не волнуйся. Всë наладится, — Кристофер погладил её по голове.
Звучало неубедительно. Лия тихо хмыкнула, выражая всё, что думает о подобном голословном утверждении. Ему легко говорить, у него поддержка рода, а она сама по себе…
— Если надо — поплачь, — наглый инквизитор бесцеремонно забрался в кровать и прижал её к себе. — Я, правда, понятия не имею, что нужно делать в такой ситуации. Но, чтобы ты знала, у меня в планах на ближайшее будущее сжечь того, кто тебя обидел, а потом разорвать помолвку с Корнелией.
— Насчёт помолвки комментировать не буду. А Калеба сперва я прокляну, чтобы помучился, а потом жги, — ворчала Лия, пытаясь устроиться поудобнее. Мало того, что Бальтазар развалился с одного бока, так ещё и Кристофер занял половину кровати.
— И лавку твою я отремонтирую, не переживай. Я о тебе позабочусь.
— Я подумаю над твоим предложением, — устало ответила ведьма.
— Вот и славно. А теперь отдыхай, — макушки едва ощутимо коснулось горячее дыхание.
Кристофер встал с кровати и тихо вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Глаза неприятно щипало, но слëз не было. Просто тоска свернулась вокруг сердца, сжимая его ледяными тисками. Она не сможет прятаться вечно. Но куда им теперь идти? Да, Кристофер много чего пообещал, но на то он и мужчина, чтобы бросаться пустыми обещаниями. Слова и действия у таких редко идут одним путём — её отец тому пример. У них с Бальтазаром не осталось ничего… Сознание медленно уплывало в темноту, а она даже не пыталась сопротивляться. Там было спокойно. Там не было горестей и страхов.
— Просыпайся, — её нагло тормошили за плечо.
Лия просыпаться не хотела. Она отвернулась к стене, с головой прячась под одеялом, стараясь снова уснуть. В забытьи не было тревог, горя и разочарований. Там не было проблем. Будь её воля — она бы вообще больше не вылезала из постели. Какой смысл что-то делать сейчас, когда её жизнь лежит в руинах? Причём она толком не понимала, когда свернула не туда? Когда спасла Кристофера? Или когда прокляла его? А, может, ещё раньше, когда прокляла ректора? Когда ответила на ухаживания Калеба? Когда родилась? Единого ответа не было. Казалось, что в те моменты и в тех обстоятельствах она поступала верно. Как тогда она докатилась до того, что её обвиняют в убийстве?
Голос, который не давал спокойно спать, вернулся и перешел в наступление. Её извлекли из-под одеяла и куда-то потащили. Лия вяло крутилась, не желая просто сдаваться, а сил на нормальную борьбу не было. Да и какая разница, что будет дальше? Ей уже всё равно.
Не успела ведьма расслабиться, отдаваясь течению жизни, как внезапно стало совсем не всё равно. То самое течение жизни принесло её в ванну с холодной водой.
— Ах ты! — она подскочила, пытаясь найти подходящее слово. Вода ручьями стекала с промокшей рубахи, отчего та облепила всё тело. — Да я тебя!
— Пришла в себя? — Аргус смотрел на неё с непоколебимым спокойствием. — Мойся и спускайся вниз. Я пошел готовить ужин.
— Да я тебя… — уже менее воинственно проворчала ведьма.
— Рубашка просвечивает, — мужчина едва заметно улыбнулся уголками губ.
Щёки вспыхнули как маков цвет. Лия сдёрнула с крючка первое попавшееся полотенце, прикрываясь.
— Прокляну, — хотелось, чтобы голос звучал грозно, но получилось скорее растерянно.
— В этой корзинке чистая рубашка и юбка. Надеюсь, с размером угадал. Всё, что найдёшь на полках, можешь брать. Закончишь — спускайся вниз. Помощников я уже отпустил.
Закончив нехитрый инструктаж, Аргус прикрыл за собой дверь, оставив её одну. Даже Бальтазар пропадал непонятно где. Хотя, понятно — на кухне, поближе к еде. Было даже немного обидно, что фамильяр променял её на котлеты или что там у Аргуса на ужин.
Лия выдернула пробку, сливая воду. Кожа на руках и ногах покрылась мурашками от холода. Это же надо было додуматься! Её в ледяную воду! Хотя, ведьма вынуждена была признать, сработало.
Она вылезла из ванны, ступая босыми ногами на холодную плитку пола. Никакого коврика или даже захудалого половичка не было. С мокрой рубашки быстро накапала целая лужа, но ведьму это не особо волновало. Она открыла шкафчик, рассматривая всё, что оказалось в её распоряжении. Увы, ассортимент был, мягко говоря, скудный. На первой полке, что называется под рукой, лежала какая-то замысловатая бритва, помазок и баночка с кремом, который остро пах ментолом. Рядом с бритвенными принадлежностями нашлись ножнички. Судя по всему, Аргус предпочитал не посещать цирюльника, а ухаживал за бородой самостоятельно. Лия задумалась. Она ведь ничего толком не знает про Аргуса, кроме того, что он держит пекарню и вкусно готовит.
Видимо, её внутренний детектив не удовлетворился проваленной слежкой, и осмотр содержимого полок стал намного внимательнее, вот только осматривать было совсем нечего. Пара простых гребней. Несколько кусков мыла — самого обычного, без ароматных масел. Стопка полотенец. На нижних полках какие-то порошки — скорей всего для стирки и уборки. Да и шампунь был самый простой — из мыльного корня с добавкой мяты и, если она не ошиблась, лаванды. Никаких кремов, скрабов, притираний для кожи у Аргуса не водилось. Масок для волос тоже. Самое интересное, что она нашла, был флакончик с пилюлями, на котором корявым почерком, так характерным для врачевателей, значилась пометка «Снотворное». Всё, что ведьма узнала про Аргуса, — он не озадачивается косметическими процедурами, сам ухаживает за бородой и плохо
