спит. Нужно было признать, что детектив из неё никакой…
Горячая вода творит чудеса даже без ведьмовства. Настроение немного улучшилось, и жизнь уже не казалось такой паршивой. Лия отмыла волосы, кожу и, отпустив краткий период злостного негодования, нежилась в горячей воде. Негодование было вызвано тем, что кто-то стёр с груди кровавую печать, и месть Калебу откладывалась. Отказываться от идеи совсем ведьма не собиралась, но прекрасно понимала, что за то время, пока она восстанавливалась, кровь давно потеряла свойства, так что потеря пусть и была обидной, но ничего не поделать… Кроме того, пришло осознание, что, представив общественности вполне живого инквизитора, она легко снимет с себя все беспочвенные обвинения. Осталось только понять, как всё это провернуть таким образом, чтобы их с Кристофером не убили в процессе. Да и Аргуса подставлять не хотелось.
Внезапно оказалось, что они с Бальтазаром не одиноки. Её пришли спасать. Нечто смазанное всплывало в памяти. Тёмные мрачные коридоры, слабость и тёплые руки, которые подхватили её. Лия никак не могла вспомнить, кто именно вынес её из подземелья, но то, что ей пришли на выручку, согревало изнутри странной волной. Ощущение было новым, неизведанным, отчего ещё более волнующим.
Она бы ещё полежала в горячей водичке, размышляя о том, как неожиданно приятна чужая забота, вот только желудок напомнил, что он уже давно пустует и пора бы это исправлять. К тому же еда, приготовленная не ею, точно должна быть вкусной.
Одежда, которую оставил Аргус, оказалась чуть великовата, но чистая и приятная к телу. Больше вопросов было к отсутствию белья… Лия какое-то время глупо смотрела на пустую корзинку. Юбка и блузка. Больше ничего. То, что было на ней, ведьма постирала на руках. Мокрое натягивать на себя не хотелось. Где можно развесить выстиранное, она понятия не имела.
Лия приоткрыла дверь, выглядывая в коридор. В нос тут же ударил аромат чего-то несомненно вкусного. Рот наполнился слюной. Желудок требовательно заурчал. Она осмотрелась по сторонам. Никого видно не было. Лия шмыгнула обратно. Нужно было куда-то пристроить мокрое бельё. Где Аргус сушит одежду, она понятия не имела, так что повесила на трубе с горячей водой. Если найдёт вариант получше — перевесит.
Она вполне бодрой походкой спустилась вниз, ориентируясь на восхитительный запах еды. Оба мужчины и фамильяр обнаружились за большим столом. Днём здесь, вероятно, раскатывали и месили тесто, лепили пирожки и делали ещё много очень важных, но совершенно непонятных Лие действий.
— Наконец-то! — возопил Бальтазар. — Я думал, с голоду помру, пока ждём тебя.
— Ну так начинали бы без сами, — смутилась Лия, присаживаясь за стол.
Перед ней тут же оказалась тарелка. Кристофер умело наполнил бокал вином. Аргус тем временем доставал из печи нечто, источающее умопомрачительный аромат, в котором угадывались мясные составляющие и базилик. Много базилика.
Базилик был одной из самых известных пряностей. И одной из самых древних. Его использовали ещё с давних времён не только ведьмы, но и обычные люди. Базилик ценили и как приправу, и как лекарство. Сочетался он абсолютно со всем: мясом, рыбой, овощами, даже горячими и холодными напитками. Настои из базилика прописывали лекари, чтобы полоскать больное горло и лечить желудок. Ведьмы ценили базилик за очищающие свойства. Он использовался во множестве ритуалов от изгнания бесов, до любовной магии, а так же в обрядах, направленных на улучшение благосостояния.
Вот только то, что представил перед ними Аргус, пусть и не имело никакого отношения к магии, но иначе как чудом назвать было нельзя. Тонкое тесто, соус из томатов и базилика, мелко нарезанная грудинка, кружочки помидоров, нарезанная соломкой паприка - и всё это присыпано подтаявшим сыром и украшено листьями базилика. Лия смотрела на этот кулинарный шедевр и готова была поклясться, что никогда не видела ничего более соблазнительного.
— Это почти так же прекрасно, как свежевыловленная рыбка, — с придыханием произнёс Бальтазар.
— Приму это за комплимент, — засмеялся Аргус, разрезая свое творение и раскладывая по тарелкам.
— Это он и был, — смущенно улыбнулась Лия. Вечер с пирогом в компании Аргуса она представляла как-то иначе. Романтичнее, что ли… Вот только реальность оказалась не такой радужной. Несмотря на относительное спокойствие, между мужчинами чувствовалось какое-то напряжение. И пусть открытой вражды не было, но они демонстративно не смотрели друг на друга.
— Полагаю, мне стоит извиниться за то, что втянула тебя во всё это, — промямлила Лия, не решаясь начинать ужин. Бальтазар муками совести не страдал и уже вовсю лопал, приглушенно шипя из-за того, что еда была горячая, и чавкая от удовольствия.
— Я уже извинился, потому что изначально это я тебя втянул, — отмахнулся Кристофер, делая внушительный глоток из бокала. — И уже продумываю план, как всё исправить.
— И как? — сурово спросил Аргус. От его тона ведьме захотелось сползти под стол и не высовываться, а Кристоферу хоть бы что.
— Пока на стадии разработки. Один я всё не проверну. Мне понадобится твоя помощь, Лия.
— Нет! — рыкнул Аргус и ударил кулаком по столу так, что приборы подпрыгнули, а Бальтазар подавился пирогом. — Я сказал тебе, что я против этого! Хватит! Она и без того чуть не погибла из-за тебя.
— Кристофер не виноват, — Лия покаянно смотрела на стол, не решаясь поднять взгляд. — Там всё намного сложнее, чем торговля наркотиками…
Пирог — восхитительно вкусный — торопливо съедался, вино выпивалось, Лия, старательно припоминая все подробности, рассказывала о своих недавних похождениях по ту сторону закона. Признаваться в финансовых проблемах и том, что пошла на сделку с совестью, было стыдно, но никто ей ничего не сказал. Даже смотрели пусть и хмуро, но без осуждения. Закончив с самой простой частью, Лия перешла к тому, как следила за невестой Кристофера — тот получил от Аргуса взгляд, полный неприкрытой ненависти, — и своём пленении. Рассказывать про Калеба и о том, что их связывало раньше, было сложней всего, но потом в груди образовалась невероятная лёгкость. Будто камень с души упал. Всё это время обида, будто гнойник, разъедала её изнутри. Выплеснув всё это наружу, Лия заметила, как стало легче дышать, и появилась робкая надежда, что рана эта сможет зарасти окончательно. Пусть не сейчас, но однажды. Маленькая девочка в её сердце робко топталась возле двери, всё ещё не решаясь приоткрыть её и выглянуть в мир, но она уже понимала, что не одна, что есть те, кто от неё не
