могу успокоиться и поэтому перед тем, как войти в церковь, звоню тому, кому вообще бы не звонила никогда в жизни.
— Привет, дядя. Стан не звонил тебе? — выдавливаю из себя.
Нужно сказать, что Ромá очень дотошный вампир и любит всё усложнять, он всего боится и перестраховывается миллион раз, даже когда это не нужно. Но он в то же время второй, кому бы пожаловался на меня Стан. Так он делал в детстве, и Ромá читал мне очень-очень длительные лекции о том, что хорошо, а что плохо.
— Добрый вечер, Русó. Нет, мой сын не хочет разговаривать со мной, потому что я ему, видите ли, мешаю.
— Хм, никогда бы не подумала. Так он не звонил сегодня?
— Нет. Что снова случилось у вас, Русó? И как ты себя чувствуешь?
— О-о-о, я вообще супер. В полном порядке. У нас всё супер. Стан тоже супер.
— Что ты опять выкинула? Мой сын всю жизнь за тобой, как хвостик, ходит и уж точно он бы ни за что не оставил тебя без точного отчёта о своём местоположении. Так где он? Ты всегда знаешь об этом.
— Ну… эм… дело в том, что мы со Станом немного повздорили насчёт некоторых планов на вечер. Он обиделся и ушёл, а теперь игнорирует меня. Ты можешь его поругать за это?
— Вам сколько лет, Русó? Вы уже взрослые, а всё никак не можете договориться.
— Пожалуйста, дядя. Он же твой сын, и ты должен его поругать за то, что он обиделся на меня. Я его королева. Я выбираю игры, а не он. Стан должен слушаться меня.
— Русó, я не собираюсь влезать в ваши детские разборки. Ищи его сама, я уже устал от вас обоих.
— Но я же ничего не сделала! Это нечестно! Ты его отец!
— А ты его друг, вот и решай проблему, как друг. Кстати, пусть он позвонит мне, я хочу поговорить с ним.
— Чисто из принципа не передам. Пока, дядя.
— Русó! Наглая девчонка! Русó…
Сбрасываю звонок и хмыкаю. Вот так всегда. Меня наказывают за мои проделки, а не Стана. Хотя он всегда со мной заодно. Нечестно. Да и к чёрту. Если Стан хочет обижаться на меня, то пусть обижается, сколько ему влезет.
Вхожу в церковь уже недовольная происходящим.
— Мисс Флорина, вы на исповедь? — спрашивая, одна из помощниц церкви благоговейно улыбается мне.
— Ага, именно туда, — бубню я.
— Пастор уже ждёт вас в своём кабинете.
Круто. Ни черта не круто.
Я как бы боюсь сейчас встречаться с Томáсом. Почему? А он знает обо мне всё, и это немного опасно для всех. Ладно, это задница для всех, если Томáс решит обыграть в свою пользу ситуацию. И даже тот факт, что мы должны быть вместе, не меняет моего отношения к тому, что мне нужно с ним встречаться. Я не хочу. Мне было прекрасно одной. Я спала, ела, читала, смотрела сериалы и умирала. Всё было стабильно. Вот надо было мне приезжать сюда? Почему не Новая Зеландия или какая-нибудь другая страна? Почему именно на Аляску меня отправили? И да, это мне тоже не нравится. Это…
— Ты долго будешь здесь стоять и бубнить себе под нос, Флорина?
Вскрикиваю от неожиданности, услышав спокойный голос Томáса, и прижимаю ладонь к груди.
— Боже, ты меня до смерти напугал! Совсем рехнулся? Я же могла коньки здесь отбросить. Иисусе, Томáс, — возмущаюсь я.
— Ты опоздала и бубнила у меня под дверью. Чего ты ожидала?
— Хм, к примеру, то что ты забыл об этом, сбежал, решил поспать, очень занят чем-то крайне важным, переписываешь Библию или чистишь трусы, или…
— Флорина, это был риторический вопрос. На него отвечать не нужно. Проходи, — Томáс возвращается в кабинет, а я так и стою в дверях.
Опасливо заглядываю внутрь, проверяя наличие… ну не знаю, миллиона крестов или же кольев, или же просто чего-нибудь такого, что может меня убить.
— Ты серьёзно? — недовольно спрашивает Томáс.
— А что? Я бдительна. В моём положении, знаешь ли, бдительность не помешает, — отвечая, вхожу в кабинет и закрываю за собой дверь.
— Что, по-твоему, здесь могло быть? — удивляется он.
Только открываю рот, чтобы перечислить, но он поднимает руку, затыкая меня.
— Ещё один риторический вопрос. Закрыли тему. Присаживайся, — Томáс указывает на стул напротив стола. А сам располагается за своим столом, отчего нас теперь разделяет целый метр. Стараюсь не смотреть на него, потому что моя кровь уже узнала Томáса и теперь хочет его, а я не хочу этого. Точнее, я не готова к этому и ко всему другому. Я просто хочу снова спать. Сон — это прекрасно.
— Я ни за что не каюсь, — быстро произношу. — Так что всё это бесполезно. Если ты рассчитывал, что я буду умолять тебя простить меня или о другой чуши, то прости, разочарую. Мои эмоции и чувства атрофированы, я не могу испытывать раскаяние за что-либо.
— Я это понял. Сав мне объяснил всё ещё более досконально. Но я хотел обсудить создавшуюся ситуацию, твоё покаяние мне не нужно. Кто я такой, чтобы требовать исповедь у королевы вампиров, — ехидство в его голосе немного задевает меня, и я перевожу злой взгляд на его лицо.
— Думаешь, это смешно потерять все свои силы?
— Думаю, что ты, в принципе, их не ценила, так что твоё возмущение мне непонятно. Ты готова к диалогу?
— Нет. Не готова. Вообще, я думала предложить тебе просто забыть всё и вернуться к нашим лёгким играм, флирту и остальной чуши. Это возможно?
— Нет, Флорина, это невозможно.
— Жаль. Что ж, диалога не вышло, поэтому я пойду. — Я с радостью поднимаюсь со стула, как внезапно Томáс исчезает и появляется прямо рядом со мной, усаживая меня обратно.
— Ох, значит, вот так мы выглядим, когда злимся. Ладно. Ты-то почему зол? Это я силы потеряла, — произношу и спокойно смотрю в его кипящие гневом глаза.
— Не издевайся надо мной, Флорина. Ты врала мне. Ты врала мне о своей болезни.
— Ты, правда, хочешь обсудить кто кому и сколько врал, вампир, работающий пастором церкви? Правда, собираешься мериться сиськами? Хорошо, я выиграю, у меня сиськи больше. Доволен?
— Чёрт, Флорина, — Томáс дёргает
