ходу, понимая, что Стокеру, прощающемуся со старыми друзьями, поддержка сейчас нужнее.
— Твою мать, как же могло так случиться? — пару минут спустя старший взял себя в руки и, благодарно похлопав по плечу, отстранился. Помедлив мгновение, приблизился к кровати и опустился на пол около мышки. — Как же сына-то твоего не уберегли, а, Карабина? — Он осторожно взял в свои руки ее и, уткнувшись в серую холодную ладонь лбом точно так же, как делал это несколькими минутами ранее Огонек, застонал, покачиваясь из стороны в сторону. — Как оно все вообще вот так обернулось, бро?
Прислонившись виском к ее бедру, он, сидя рядом, перебирал закоченевшие пальцы, гладил ладошку, не решаясь смотреть выше, туда, где родные черты становились все менее узнаваемыми. Сколько лет они не виделись? Огонек не помнил, чтобы после отставки Карабины они встречались, кроме короткого эпизода на их с Наги свадьбе, когда Стокеру-старшему представили Стокера-младшего. Он помнил, как потеплел тогда взгляд Лидера, с каким интересом он разговаривал с мальчишкой, напомнив доброго дедушку с внуком. Знай он о том, что век подруги будет так короток, стал бы таить обиду, понимая, что шанса свидеться больше не представится?
И вот сейчас сердце младшего рвалось на части, видя, как его друг горюет о тех, кому не все успел сказать. Кто больше его не услышит.
— Бать, ну не надо! Давай я тебя провожу вниз, выпьешь воды, придешь в себя, — Огонек присел рядом и положил руку ему на плечо. Стокер вздрогнул, как будто забыл, что рядом с ним был кто-то еще, и поднял на Огонька влажные, смертельно уставшие, но очень внимательно глядящие на него, глаза:
— Ты знаешь что, сынок, ты езжай к Нагинате. Она, небось, не знает еще! Скажи ей сам, не нужно, чтоб она от посторонних узнала…
— Да, я заблокировал ее номер и номера дяди Модо и Винни, чтоб никто не мог дозвониться. Сам скажу им.
— Молодец, — Стокер кивнул, соглашаясь с его решением. — Ты езжай, будь с женой, поддержи, ты ей сейчас нужен. А я еще немного тут побуду, попрощаюсь. Скажи охране, чтоб меня минут двадцать не трогали, а потом пусть готовятся возвращаться в резиденцию. — Он подтолкнул Огонька к выходу и дружески сжал его руку.
Младший поднялся, уважая просьбу старика, и вышел. Когда он обернулся, чтобы закрыть дверь, то увидел, как Стокер снова прижался виском к бедру подруги, целуя холодные пальцы.
Дверь, закрывшись, отрезала старика от всего мира, и из комнаты донесся низкий, горестный вой.
Спустя 16 лет 5 месяцев после победы над Плутарком.
Есть те, кому самой судьбой дан определенный талант, кто, даже не сделав его смыслом жизни, будет постоянно использовать дарованные способности. И как бы не повернулась жизнь, именно в этом станет наиболее успешен.
У Огонька был дар к войне, у Нагинаты — к рисованию. А серая сухая старушка, которая, непонятно как достав его номер, попросила к ней заехать, была прекрасным шпионом. Он не раз замечал, что ей удавалось быть в курсе всех событий их жизни, подмечать малейшие детали, будто лучшему разведчику из всех, что ему встречались. И сейчас мужчина был уверен — его ждет что-то очень важное, то, что, возможно, станет последним доказательством вины убийцы родителей Нагинаты. Не просто так их соседка весьма настойчиво пригласила его на чай.
Серая мышка чинно разливала ароматный напиток, но по тому, как поджимала время от времени губы, по тому, какие взгляды бросала на телефон, и по тому, как дрожали ее пальцы, генерал Римфайер понимал, что она готовилась сообщить нечто особенное. Он не торопил пожилую леди: ей нужно набраться храбрости, чтобы произнести то, что женщина считает значимым, а он… просто не мог не замечать в ней черты, которые напоминали о любимой бабушке, вот почему послушно ждал, проявляя почтение к даме.
— Ваш чай… генерал Римфайер, — мышка подала мужчине тонкую фарфоровую чашку, которую тот очень осторожно сжал слишком большими для этой изящной вещи пальцами.
— Мэм, друзья и знакомые зовут меня просто Огоньком. Мне было бы приятно, если бы и вы ко мне так обращались, — он улыбнулся и вложил всю учтивость во взгляд. — Вы много лет были доброй соседкой родителям моей жены, Нагината всегда с почтением о вас отзывается, и мне хочется верить, что мы не совсем посторонние друг другу.
Мышка ответила теплой, но грустной улыбкой.
— Мне… тоже хочется верить в это, генер… Огонек, — женщина сделала глоток чая, а потом, видимо, собравшись с мыслями, произнесла:
— Именно поэтому я попросила вас приехать… Троттл и Карабина не были для меня чужими. Мы не общались слишком близко, но они всегда по-соседски помогали мне и заботились, особенно после того, как мой сын был вынужден переехать на Юпитер, родную планету его жены. — Она вздохнула, — Я помню, как взрослели Наги, Харлей и Стокер… Эти смерти стали для меня трагедией! Конечно, моя боль не сравнится с вашей или болью Наги, но… я искренне оплакиваю их.
— Благодарю вас, мэм. — Он кивнул в знак признательности.
— Я… возможно… не права… и вы меня осудите, но, кажется, у меня есть сведения, которые помогли бы… выйти на след того, кто убил их… — Мышка испуганно посмотрела на мужчину, который явно вздрогнул и впился в нее внимательным взглядом. — Я… я очень надеюсь, что не обманулась на ваш счет и могу быть с вами откровенна!.. Я не доверяю властям. Я прожила долгую жизнь и многое видела. Помню, как наше правительство продало Марс Плутарку. Помню, как началась и закончилась война. Я помню время расцвета после ее окончания, и я все еще сохранила достаточно ясный рассудок, чтобы оценивать, как… мягко, но неумолимо, лишает Марс свободы нынешняя система. Мне показалось, что мои соседи… были этим недовольны, и могли быть причастны к недавним антиправительственным выступлениям. Не думаю, что вам интересно, почему я так решила, да и не важно это. Именно поэтому я не поверила в историю с грабителями, которую растиражировали государственные СМИ. И именно поэтому я не рассказала полиции о записи, на которой видно того, кто проник в их дом…
— Что? — Огонек, едва не выронив чашку, выпрямился в кресле и напрягся всем телом. — У вас есть запись проникновения?!
— Есть, — женщина кивнула, глядя ему в глаза. — После плутаркийской войны было небезопасно, часто происходили кражи, и мы с мужем решили, что так будет проще искать грабителей. Супруг мой, дай Великий Марс ему покоя, давно лежит в земле, а камера все еще работает, записывая происходящее вокруг
