списала на моё платье. Все же магия вышивальщиц у всех вызвала именно такую реакцию. Даже я сама пребывала в восторженном шоке, когда увидела собственное платье.
И этот вздох послужил сигналом для Антона. Он развернулся к нам лицом и, посмотрев на меня, счастливо улыбнулся. Неужели боялся, что я всё же не приду?
Затем его лицо сделалось серьёзным, он приложил руку к сердцу и поклонился сначала моему отцу, а затем и мне. Что ж, такое начало церемонии меня вполне устроило. Мы подошли ближе и встали напротив жениха и святого отца.
Отец кашлянул и, прочистив горло, произнёс:
— Князь Антон Ягржемский, сегодня я передаю в твои руки самое дорогое, что у меня есть — мою дочь. Свято верю, что сумеешь сделать её счастливой. Будешь беречь, любить и баловать. А ты, Нюрочка, люби своего мужа, слушайся его и рожай детей на радость нам с твоей мамой, мужу и себе.
С этими ловами он передал мою руку в горячую ладонь Антона. А я краем уха успела отметить, что на фразе «нам с твоей мамой», по залу пробежал новый шепоток. Похоже, толпе задали пока неразрешимую загадку, кто же является моей матерью.
До этого момента я оставалась спокойной, словно замуж выходил кто — то другой. А я была лишь сторонним зрителем. Но тут зазвучали трубы или орган, по звуку я определить не смогла. А ещё вдруг вспыхнули тысячи свечей, расставленные по всему храму. И это странным образом повлияло на мою психику. Я поняла, что нахожусь на грани шока от происходящего. Губы мои затряслись, ком перекрыл горло, а слезы подступили к глазам. Вот уж не думала, что свадьба может оказаться настолько волнительной.
— Чада мои! — священник начал основную речь. — Сегодня вступают в брак князь ликанитов Антон Ягржемский и княжна магического клана Анна Стрешнева. И прежде чем связать вас узами брака, я должен уточнить, является ли ваше желание вступить в брак добровольным и взаимным. Антон Павлович?
— Да, — не задумываясь, ответил Антон и посмотрел на меня с такой любовью, что буквально сердце рухнуло в пятки. Я этот взгляд точно никогда не забуду.
— Анна Викторовна?
Я повернула голову к возлюбленному и долгих две секунды молчала. Это была моя маленькая месть за все те переживания, которые он мне учинил. Рот мужчины сжался в тонкую линию, а брови сошлись к переносице. Он вопросительно посмотрел на меня. В итоге ответила ему прямым взглядом и тоже твёрдо сказала:
— Да!
Ягр ощутимо выдохнул.
— Какую церемонию вы избираете: гражданскую или магическую? — уточнил отец Аркадий.
— Магическую! — ответили мы в унисон.
— Очень хорошо, — священник удовлетворённо кивнул. — Но тогда я вас должен предупредить, что этот брак, освящённый магией и триединым богом, будет нерушимым и нерасторжимым. Жена будет обязана стать верной подругой, опорой и матерью его детей. А муж должен холить, лелеять и защищать свою семью. Вам это понятно?
— Да! — ответили мы хором.
— А ещё в связи с этим я должен спросить у присутствующих, есть ли у кого возражения против данного брака? Вы должны сказать об этом сейчас ил никогда.
К последним словам я уже не прислушивалась, купаясь во взгляде будущего мужа. У кого какие к нам могут быть претензии? Поэтому голос, прозвучавший в тишине, был подобен грому на ясном небе:
— Я против этого брака!
— А-а-а-а-а-ах… — пронеслось по всему церковному помещению.
Я вздрогнула и развернулась в сторону говорившего. Но он вышел откуда-то из полутёмной ниши, поэтому я различала лишь долговязый силуэт, который кого-то очень сильно напоминал. Но кого, понять пока не могла. Складывалось впечатление, что он не может твёрдо стоять на ногах и держится рукой за стену. Неужели кто-то сильно перепил? Затем повернулась в сторону Ягра и теперь уже посмотрела на него, ожидая объяснений.
Антон вначале удивлённо округлил глаза, а затем вопросительно выгнул бровь, словно спрашивал меня, что за чудо такое подало голос. Объяснять явно ничего не собирался.
— Ты что — нибудь понимаешь? — шёпотом уточнила я, не зная, на что и подумать.
— Я был уверен, что разъяснения дашь ты, — он пожал плечами. — Но раз ты тоже ничего не знаешь, давай подождём, что же произойдёт дальше.
— Я, честное слово, ни при чем, — испуганно пролепетала я. К подобному жизнь меня не готовила. Да и у нас такого просто не могло быть. Это так из сказок средневековой Англии.
— Надеюсь, — тяжело вздохнул Антон и пожал мои пальцы. — Такой день, черти, испортили! Подождём, может, что-то проясниться.
Неизвестный тяжело ступал по каменным плитам храма, слишком широко расставляя ноги. Словно это был исполинский ребёнок, который заново учится ходить. И звук его шагов отдавался гулким эхом под сводами помещения. Шёл он как-то неестественно, словно вместо ног были протезы или ходули. Я это определила по тому, как нетвёрдо он ставил ноги и практически не сгибал их в коленях. А ещё он не махал руками. А чуть расставил их в стороны и застыл в такой позе верхней половиной туловища.
Наконец неизвестный приблизился к огню, горевшему на свечах. И первое, что стало хорошо различимо — круглая и гладкая лысина на его черепе. Затем свет выхватил длинный мясистый нос, глаза с черными мешками под ними, плотно сжатые в одну тонкую линию губы. Было видно, как человеку трудно идти. Но он все же шёл, все ближе и ближе подходя к нам и ко всем гостям.
— Папа?
— Михаил Дворкович? — мы выкрикнули это практически одновременно со Всеволодом.
— Он ещё и ходить в состоянии? — зло прищурился Ягр, а затем очень неприлично сплюнул на пол. Это было неприемлемо для культового места. Но в данный момент никто на него внимания не обратил.
Михаил продолжил приближаться к нам абсолютно молча, лишь плотнее сжимая губы. И когда он подошёл почти вплотную, стало заметно, что пот крупными каплями катится по его вискам и щекам.
Святой отец нервно посмотрел по сторонам, несколько раз подслеповато моргнул, задержался взглядом на нашей паре и покачал головой. Затем развернулся к Дворковичу и, сложив руки на добротном животике, затянутом в золотую сутану, и поинтересовался:
