— … вдова в суд пошла…
— … ну и пусть провалится, — злобно ответил Геннадий.
Что же это за вдова? Кто она такая? Что они там говорили? Сад? Двор?
Но выйти на улицу нельзя, не получится, коридор теней замкнут в доме. Может, хоть окно есть?
Вельмата долго осматривалась и наконец разглядела в сплошных потоках теней мерцающий свет. За ним дни сменялись ночами, времена года катились нескончаемым колесом.
Сосредоточившись, Вельмата ухватила-таки момент, когда по двору ходил разъярённый Геннадий. Он ругал кого-то на чём свет стоит.
— Что это? Что?! — вопил Геннадий, указывая на землю. — Кто посмел изгадить сад?!
Напрягая зрение, Вельмата рассмотрела на земле какой-то странный круг, будто выложенный не то камешками, не то какими-то мелкими светлыми вещичками. Рядом что-то треснуло. Будто стекло стало медленно раскалываться. Мгновение — свет погас. Потом сквозь мрак проступила бледная картина, где Геннадий Сергомасов лежал на земле в том самом круге, что его так разозлил. Кажется, он был мёртв — в груди зияла громадная дыра. Из которой дымком испарялась кровь, смешанная с пеплом.
Треск стал громче. Пол вибрировал, стены дрожали и накренялись.
Вельмата оттолкнулась от окна и побежала назад. Двигаться было трудно, будто пытаешься быстро идти по вязкому дну реки с сильным течением. Кругом всё звенело, доносились крики.
Но уже стал виден коридор свечей, бежать стало чуть легче. Всё вокруг расщеплялось на мелкие кусочки и рассыпались прямо по следу бегущей во весь дух Вельматы. Она выпрыгнула из рамы и упала на пол, но вдруг её за ногу дёрнуло назад.
Оказалось, вокруг щиколотки скрутилось мерзкое склизкое щупальце. Рывок — и её уже волочёт по полу обратно в зазеркалье.
Вияна выскочила из-за спины Игоря и схватила Вельмату за руку, отчего её тело резко вытянулось. Ламзурь подбежала, взяла её поперёк туловища и тоже рванула прочь от зеркала. Оно накренилось и в миг, когда Вельмату всё-таки сумели оттащить, оглушительно грохнулось на пол. Сверху на него наскочил Борода.
Весь дом крупно вздрогнул.
— Н-да, кто-то очень сильно не хочет, чтобы мы во всём этом разобрались, — задумчиво проговорила Яна, сидя на полу. — Эта ваша Вика, или как её там.
— Сильная тварь, — произнесла Лариса, поднимаясь на ноги и отряхивая подол длинной юбки. — И скользкая.
— Что-то мне нехорошо, — просипел Игорь, держась за грудь и клонясь вперёд.
— Давай-ка, поднимайся. — Борода вздёрнул его на ноги и потащил к выходу. — Тебе просто надо проветриться.
— Почему нельзя оставить всё как было? — в который раз спросила Настя, массируя виски. Она боялась открывать глаза, потому что голова здорово кружилась. Даже пол будто бы раскачивался в разные стороны.
— Потому что твой приятель коня двинет, — сухо произнесла где-то рядом Лариса. — А тебе потом с этим жить. Справишься?
— Ну, пока как-то справлялась, — вздохнула Настя, вспомнив Гошку. Вот бы сейчас гулять с ним по Растяпинску, взявшись за руки, пить кофе в «Ойме» и ни о чём не переживать.
— Это ты про того парня, у которого крысы лицо съели? — спросила Яна на фоне шорохов и стуков. — Его ты вряд ли могла спасти. А этого можешь.
— Я и того могла спасти, — призналась Настя сама себе, продолжая сидеть с закрытыми глазами. — Просто надо было постараться.
— Это как? — спросил приглушённый голос Ларисы. Судя по звенящему звуку, она сметала осколки на полу.
— Не знаю, — пожала плечами Настя. И отметила, что пол вроде бы пришёл в нормальное положение и перестал пытаться её скинуть. — Уговорить его лечь в клинику.
— Он был наркоманом, — шёпотом пояснила Яна, очевидно, для Ларисы.
— Он обещал завязать. — Настя наконец открыла глаза, чтобы увидеть расходящиеся во все стороны радужные круги. — А я верила. Думала, моя любовь его изменит.
Яна хохотнула в голос. Потом прочистила горло и хрипло произнесла:
— Извини.
— Да ладно, — отмахнулась Лариса. — Нельзя спасти человека от самого себя.
— Иногда получается. — Яна сновала по комнате, убирая стулья и раму от зеркала.
Насте вдруг обожгло запястье. Она отдёрнула рукав и увидела, что бусины, которые ей повесили на браслет по бокам черепа, светились красным изнутри.
— Это ещё что? — оторопела Настя.
Яна подошла, глянула на браслет и обеспокоенно произнесла:
— Это опасность. — Она подала Насте руку и помогла встать. — Кто-то пытается к тебе вломиться.
— В дом? — переспросила Настя, всё ещё пытаясь удержаться на качающемся полу.
— Может, в дом… Точно! — воскликнула Яна. — Ты же вроде защиту ставила, когда уезжала. Наверное, кто-то хочет её прорвать.
— У меня же там крысы! И цветы! — Не дожидаясь, пока мир полностью остановится, Настя, шатаясь по синусоиде, рванула к выходу.
— Крысы? — донёсся из-за спины удивлённый шёпот Ларисы.
Яна что-то торопливо отвечала, но Настя уже не слушала. Она выбежала на улицу и тут же чуть не потеряла равновесие, потому что после тьмы особняка дневной свет ослеплял так, что даже не получалось открыть глаза.
— Ей срочно надо домой, — произнесла рядом Яна, поддерживая Настю под лопатки.
— Я отвезу, — ответил слабый голос Игоря.
— Я с вами, — после небольшой паузы сказала Яна. — На всякий случай. Мало ли, кто там.
Настя кое-как приоткрыла глаза, и Яна запихнула её в машину к Игорю. Мотор мягко завёлся, и они покатили по Нижнему прочь от центра.
— У вас всегда так весело? — спросил у кого-то из спутниц Игорь.
— Почти, — бросила в ответ Яна.
Настя наконец смогла нормально открыть глаза. Игорь снова сильно побледнел, аж до оттенка мокрого кирпича. А Яна невозмутимо сточила что-то в смартфоне.
Спохватившись, Настя снова отодвинула рукав. Оказалось, бусины перестали сиять.
— И что бы это значило? — озадаченно проговорила Настя.
— Что они ушли, — механически ответила Яна. Её пальчики порхали по экрану так резво, что глаз не успевал ухватить движений. Вдруг она воскликнула: — Вот, нашла! Старый-старый план улицы Пискунова. Так. Вот особняк Сергомасова, а вот соседний дом. Ага, это была вдова купца Истомина.
— Что-то знакомое, — пробормотала Настя.
— Мы останавливались
