И, оставив охранника стоять с раскрытым ртом, помчался в гараж.
«Только бы отыскать его. Пусть набросится, пусть называет идиотом и издевается по-всякому, только бы с ним всё в порядке…» Сердце бешено колотилось, грозя вот-вот проломить ребра, пока он носился, как угорелый, обыскивал «дрянные местечки» одно за другим…
В тоннеле была куча дверей. Почему он ломанулся именно в эту, ведущую в туалет? Чуял, не иначе, чутьем своим звериным… А может, что другое его вело, тащило, рисовало видимые только ему одному знаки беды?..
Он всё понял, как только увидел… Взгляд охватил всю картину разом — валяющийся шприц, расстегнутая рубашка, затуманенный взгляд… и двое мерзких ублюдков, чьи грязные лапы шарят по гладкой золотистой коже… Напали, вкололи какую-то дрянь, а теперь собрались ограбить и изнасиловать…
Уже почти забытая — темная мутная волна… Накатила, обдала яростным, неистовым жаром…
Но он не позволил темному снова взять верх. Когда хрустнули под ударом кулака чужие кости, он смог остановиться… что-то остановило его, что-то шепнуло: «Не для того ты сюда пришел!»
И они удрали… Яромир позволил им удрать. Избитым, напуганным до смерти… Он не убивать пришел — спасать. Дани — вот что главное, главнее не бывает…
Яромир немного разбирался в разной дури. Достаточно, чтобы понять, что с Дани ничего серьезного. Можно, конечно, врачам показать, но… Дани ему потом за это точно «спасибо» не скажет. По этой же причине полицию вызывать Яромир тоже не стал. Просто подхватил глупо хихикающего златоглазого на руки и понес…
Нести Дани оказалось задачей трудновыполнимой. Нет, сама ноша-то легкой была, и силушки у Яромира — в достатке. Но вот… На что тяжко было сдержаться и не прибить этих уродов, а гораздо тяжелее — когда такое сокровище на руках, да ещё и прижимается потеснее, дышит в шею… Уу, вот уж испытание на прочность!
… Довез, наконец, до дома, уложил на кровать… Успокоился, вроде, златоглазый, перестал хихикать. Похоже было, что спит, только Яромир понимал, что не настоящий это сон, а что-то наподобие глубокой отключки…
Обратно на работу Яромир решил не ехать. Нельзя сейчас Дани оставлять — вдруг, наркота на него тоже как-нибудь не так подействует…
Позвонил Дейдре, та сначала разорялась, мол, где шляешься, никакой ответственности… Яромир слушал терпеливо, не перебивая. Женщина… И минут через пять, когда Дейдра решила, что нерадивый подчиненный отруган достаточно, она, наконец, посчитала нужным спросить, в чем дело.
— У меня тут… друг себя неважно чувствует. Мне бы приглядеть за ним, — не вдаваясь в подробности, ответил Яромир.
— Друг? Тот, хорошенький? Ой, да, конечно, тогда тебе лучше остаться, извини, что налетела сразу… А что с ним? Что-то серьезное? Нужна помощь? Я бы могла… — в голосе девушки слышалось неподдельное беспокойство.
— Да не, не надо, справлюсь.
Яромир усмехнулся: стоит только упомянуть златоглазого, как все сразу млеют. «Ах, доктор Айри!» «Ой, хорошенький!» М-да… Вырисовывалась неважнецкая перспективка — всю оставшуюся жизнь ревновать Дани к каждому встречному-поперечному. «Ну и плевать! Зато мне достаются вечера у камина и прогулки к морю!» Угу… А также язвительные насмешки, надменно поджатые губки, высокомерные взгляды… А иногда даже поломанная домашняя утварь — в случае, если «милашку доктора» что-то уж совсем не устраивает… «Всё равно, плевать!» — повторил Яромир, с нежностью глядя на взъерошенные золотые кудряшки, на раскинутые точеные руки… пальцы — длинные, изящные, с розовыми ноготками… «Такой ты — только для меня одного».
* * *
Проснулся… Или правильнее будет сказать — очнулся?..
За окном уже были сумерки. В комнате царил полумрак, разбавленный приглушенным светом маленького ночника.
На краешке его кровати сидел Яромир и обеспокоенно смотрел ему в лицо.
— Как ты? — осторожно спросил он. — Как себя чувствуешь?
Дани себя чувствовал… неловко. Хуже всего было то… да — винить снова, кроме себя, некого…
Он смутно помнил, как Яромир нес его на руках. Это точно не было галлюцинацией. Запах моря и табака, жар тела… Ох, нет! Эти воспоминания лучше отложить… на потом… Сейчас Дани куда больше занимало вот что: наркоторговец и его приятель действительно пытались его… с ним… Раздевали, щупали… Как бы так узнать?
— Те двое, — произнес он и почувствовал, что краснеет. — Они не…
Яромир нахмурился.
— Ублюдки, что напали на тебя? Они ничего не успели, не волнуйся…
Он осекся, внимательно посмотрел на Дани… Слишком уж внимательно. Дани чувствует, что его лицо стало уже пунцовым.
— Вот выродки! — вдруг гневно выкрикивает Яромир. — Всё-таки, кое-что успели напакостить! Сережки твои… Их же три было, я помню. Такая красота — как капельки крови… Блядь! Ну, нахрена я дал им уйти?! Успели таки стянуть. А я сразу не заметил… Ты уж меня прости, купим тебе новую. Или закажем, чтоб сделали… Обещаю!
— Спасибо, — Дани улыбается ему.
Глупый солдафон… Вбил себе в голову, что на Дани напали. И никакая другая правда ему не требуется, он не мучает Дани расспросами, сомнениями… «Вот уж никогда не думал, что буду настолько рад видеть его рядом».
— Ты, правда, пришел в себя?
Глупый… Какой он глупый… Думает, наверное, что Дани улыбается ему из-за наркотиков… смешной он. Пахнет морем и табаком.
— Слушай, давай я тебе сейчас ванну приготовлю? С хвоей, как ты любишь. И чай с…
— … с молоком и мёдом, — Дани опять улыбается.
… «Он так сияет. Просто оттого, что со мной всё в порядке, и я всем доволен» — размышлял Дани, нежась в теплой ванне с душистой пеной и прихлебывая ставший любимым чай.
Мысли текли плавно и неторопливо. Он, и правда, был сейчас всем доволен. Ощущение тихой радости… вокруг него, внутри него — как чистый звенящий воздух. Дани был уверен, что наркотики здесь не при чем. Это… тот голубой свет. Это Эстэли… который не был галлюцинацией… Пусть «антинаучная чушь», пусть «невозможно»! Но Дани хочет верить — и будет верить! — что всё правда, что Эстэли приходил к нему, говорил с ним… простил его… «Разреши себе счастье…»
Над «счастьем» Дани не успел как следует задуматься — помешал заглянувший в ванну Яромир.
— Я это… чашку забрать. Если ты уже все выпил…
— Да, можно забрать, — лениво протянул Дани.
Он бы с удовольствием выпил ещё, но… Как-то не хотелось гонять Яромира, без которого этот день мог закончиться для Дани очень скверно.
«Да и вылезать пора…» Как только Яромир вышел, Дани встал, потянулся за полотенцем, но поскользнулся и, чтобы не упасть, схватился за висящую сбоку полочку… откуда тут же с грохотом посыпались на пол всевозможные пенки, лосьоны, гели, щеточки…
