Они оба настолько ушли в себя, что немало удивились, обнаружив, что уже стоят у подножия лестницы, поднимавшейся на балкон Микки.
- Я отнесу нити Ткущим Сны, - хрипло произнес Астерий.
- Отлично. Они давно тебя ждут.
Микки сделала короткий жест, словно желая потрогать светящуюся паллу, но передумала и опустила руку. Посмотрев в глаза Астерию, она сказала:
- Те сны, что лежат тут… женщины их увидят, да? И вплетут в гобелены?
- Астерия немало удивил ее вопрос.
- Я не знаю. Мне самому никогда не приходилось с таким сталкиваться - чтобы мои сны осуществлялись.
Микки вскинула голову, чтобы легче было смотреть ему в лицо.
- Ты не видишь снов?
- Вижу, но они никогда не сбываются. С тех пор я поклялся служить Гекате, я много раз видел, как сбываются сны других, но мне самому такого даровано не было. Ты ведь уже знаешь, что я - сын одного из титанов, и я живу бесчисленное множество веков, и еще большее время у меня впереди. Но я хочу, чтобы ты знала еще вот что: пока будет биться мое сердце, я буду помнить сегодняшний день.
- Ты говоришь так, словно все уже закончилось.
Астерий улыбнулся, сверкнув острыми белыми зубами, но его глаза остались печальными.
- Это был чудесный день, но, как и все прочее, он должен закончиться.
Но Микки не хотела, чтобы этот день кончался… не сейчас. Она хотела… она хотела, чтобы он… Она мысленно прикинула возможности. Чего она действительно хотела от Астерия? Стоя так близко к нему, она снова изумилась его размерам и могучей смеси человека и зверя… раздвоенным копытам и покрытым шерстью ногам… мускулистой груди и широченным плечам… Его лицо выглядело так, словно принадлежало древнему богу-воину, а не существу с наполовину звериной природой. В снах он преследовал ее, а потом подхватил на руки… Да, это было возбуждающе, эротично, но это был всего лишь сон. Реальность оказалась совсем другой. Прежде всего, он ее не преследовал. Далее - она должна помнить то, что он говорил о звере в себе. Она ведь не принцесса из волшебной сказки, а он не собирался превращаться в фатоватого, тщеславного принца, если она согласится выйти за него замуж. Черт, он даже и не спрашивал ее об этом… Кто знает, каковы его намерения… он ведь по большей части носит на лице маску полной отстраненности, так что она и предположить не может, о чем он думает…
Но каковы же ее собственные намерения? Она призналась Астерию, что, похоже, влюбляется в него. Но что это значит? Как далеко она способна зайти?
- Если тебе больше ничего от меня не нужно, Микадо, я пожелаю тебе спокойной ночи.
Когда он наконец заговорил, Микки вдруг сообразила, что давно уже стоит молча, глупо таращась на него. Она моргнула, будто вышла из транса.
- Ты мог бы сделать для меня еще кое-что.
Она быстро поднялась на три ступени. Он хотел было последовать за ней, но она резко обернулась - и он вынужден был остановиться. Теперь их глаза были почти на одном уровне, и на мгновение он замер, наслаждаясь особым ощущением близости к женщине, которая не шарахалась от него и не обращалась с ним так, словно он был бродячей собакой. А потом она положила руки ему па плечи.
- Что я могу сделать для тебя, Микадо?
Несмотря на боль, мгновенно обжегшую его кожу при ее прикосновении, он старался говорить как можно мягче, мысленно проклиная свою нечеловечески мощную грудь и голос, вырывавшийся из нее, как гром, - он боялся, что опять напугает Микадо… Боялся, что она отведет руки… или не отведет.
- Вот это, - шепнула она.
Уклонившись, она коснулась губами его губ. Астерий был не в силах пошевелиться. Как будто ее поцелуй снова обратил его в камень. Микадо отодвинулась, но лишь чуть-чуть, чтобы увидеть его глаза.
- Какие у тебя теплые губы… - сказала она все так же шепотом.
- А твои… а твои невообразимо мягкие. - Как-то он умудрился выдавить эти слова из судорожно сжавшегося горла.
- Можно мне еще раз поцеловать тебя?
Он знал, что она чувствует, как дрожит его тело от необычного и горьковато-сладкого наслаждения, ведь ее маленькие руки все так же лежали на его плечах. И, не будучи уверен, что совладает с собственным голосом, он просто кивнул в ответ.
На этот раз ее губы задержались на его губах. Огромным усилием воли Астерий подавил приступ обжигающе-острой боли - и просто застыл, глубоко вдыхая. Запах Микадо заполнил все его ощущения, го был аромат роз и специй и теплый запах смертной женщины, и она прикасалась к нему… целовала его… почти что была в его объятиях. И это опьяняло куда сильнее, чем любая магия, имевшаяся в его распоряжении.
- Тебе бы лучше ответить на мой поцелуй, - тихонько промурлыкала Микадо прямо в его губы.
И он точно так же, как видел очень часто в своих человеческих снах, слегка приоткрыл губы и наклонил голову. Когда ее язычок на мгновение коснулся его языка, тело Астерия откликнулось само собой. С гортанным рыком, перешедшим в стон, он уронил паллу, и комочки светящихся нитей рассыпались вокруг них, словно звезды. Его руки обхватили мягкий изгиб ее талии. А Микадо еще сильнее наклонилась, так что ее полные груди прижались к его кожаной кирасе. Он ощутил их тяжелый жар, точно так же, как чувствовал вкус Микадо… Астерий желал ее с такой же пылающей страстью, с какой жгла его бешеная боль. В висках громко стучала кровь, превратившаяся в жидкий огонь, несшийся по всему телу. И ничего не осталось в мире, кроме Микадо - ее прикосновения, ее вкуса, ее жара. Он должен был обладать ею. Даже если боль убьет его, он должен ею обладать! Он должен проникнуть в нее и влить всю вечность ожидания в ее соблазнительное тепло. Ее руки обняли его за плечи, и поцелуй стал глубже. Астерий положил ладонь на ее гладкую спину, а другая его рука скользнула вниз, чтобы обхватить ее неотразимые круглые ягодицы и крепче прижать Микадо к пульсирующей плоти…
Ох, богиня! Он никогда не ощущал ничего более восхитительного, нежели боль, которую он испытывал, прижимая к себе прекрасное тело…
Его оглушенный болью и затуманенный страстью ум не заметил ее первого вскрика. Он услышал лишь второй, потому что Микадо начала вырываться из его рук. Задыхаясь, он заставил себя прервать поцелуй. А потом почувствовал вкус крови. Ее крови. Астерий уставился на губы Микадо. Они были распухшими, посиневшими. И на одной был порез, из которого сочилась кровь. Глаза Микадо округлились, и она тоже задыхалась.
- Нет! - прорычал он.
И, отпустив ее, отступил на шаг, пошатнувшись. И она тоже сделала шаг назад, прислонившись к перилам. Когда ее спина коснулась холодного мрамора, Микадо поморщилась.
- Что я натворил? - выдохнул Астерий.
