— Откуда ты здесь? — всхлипнула я, сжимая его плечи с отчаянным неистовством. — Как нашёл меня?! Боги, как же я счастлива тебя чувствовать! Любимый мой!
Он обнял меня, горячие губы коснулись лба.
— Вы? — хриплым шёпотом переспросила я.
Горло моё сдавило: в дверном проёме появился Йан. В руках у него была большая корзина.
— Доброе утро, мамочка. Вот, принёс малышей.
Перед глазами разлилась темнота, и в пустоте перемешались все чувства. Я не просто отключилась, меня вырубило страхом и безумием. Чтобы создать подобных призраков, нужно было воистину ума лишиться…
Я пришла в себя в знакомых объятьях, но боялась посмотреть и убедиться, что всё реально.
— Так и знал, — сказал тот, в кого я не могла поверить. — Нет, надо было подождать с появлением. Припёрся я уж точно некстати…
— Будь ты привидением — напугал бы больше, — отозвался старший.
Я ощутила, как рядом ворочаются два маленьких тельца, и открыла глаза.
— Они кушать хотят, — сказал Ульф, согревая меня изумрудным взглядом. — Давай мы поможем вам устроиться, малышка.
Я оторвалась от созерцания двух крошечных мосек, и посмотрела на Йана, который сидел справа. Он был совсем прежним, только из-под кудрей казался на лбу длинный шрам.
— Неужели ты живой?.. — сдавленно пробормотала я.
— Да, если ты готова поверить в это.
Один из малышей скривился и вдруг заорал так, что я вздрогнула. Пришлось на время забыть о боли и страхе, и попробовать дать грудь обоим сразу.
— Обеим, — с улыбкой поправил Ульф. — Это девочки.
Дочки. Живые, хотя и маленькие. Было пока сложно сказать, на кого они похожи, но одна была темноволосой, а другая светленькой, и обе, казалось, сероглазы. Мужчины положили их поудобнее, и помогли мне самой улечься. Оказалось, что кормление — штука непростая, но я не думала о новой боли. Главным было чувствовать, что все мои близкие в безопасности.
И всё-таки я не могла поверить в то, что это не сон.
— Йан… Ульф…
Они посмотрели на меня с двух сторон, и я попросила, чувствуя, как потекло по щекам:
— Обнимите меня, пожалуйста. Пусть, когда я проснусь, ничего этого не станет, но нынешнее мгновение будет принадлежать нам.
Младший склонился низко-низко и поцеловал меня в краешек губ. Ульф повторил движение брата, и я крепко зажмурилась. Сейчас разрыдаюсь и напугаю младенцев! Супруги осторожно легли рядом, обняли нас, и вскоре я задремала, иногда резко распахивая глаза и убеждаясь, что они ещё не исчезли.
Я ощутила, что малышей нет рядом: всё это время они постоянно сосали грудь. Зато возле меня тихо дышал некто знакомый. Стоило раскрыть глаза, и невероятная радость подтвердилась: рядом лежал младший.
— Йан!
Я обняла его, прижимая к себе лохматую голову, и расплакалась в голос. Руки сами собой гладили знакомое тело, сокрытое лишь лёгкой рубашкой да штанами, сжимали твёрдые плечи и узкие бёдра. Я ощупывала его, проверяя, насколько он прочен и реален, и бормотала, сама не зная, на каком языке:
— Ты здесь. Тёплый. Ты пахнешь жизнью. Мне так не хватало тебя, Йан! Я думала, что смерть как всегда забрала у меня самое дорогое… Я едва отбила у неё Ульфа… Думала, что и он… вслед за тобой!.. Но ты настоящий! Ты такой замечательный! Я очень люблю тебя. Полюбила сразу. Я обещаю, что буду заботиться о вас лучше. Не брошу, не предам. Ты ведь подарил мне счастье, научил страсти и нежности, которых я не ведала, и не изведала бы… И наши дети… как мне отблагодарить тебя? Какие слова сказать Ульфу? Вы спасли малышек! Я бы одна… никак… И даже не мечтала, что снова увижу тебя. Коснусь. Поцелую. Обниму. Учую тебя…
— Я с тобой, Нуала, — отозвался он хрипло. — Я никогда и не покидал тебя, моя хорошая… Ты вернула мне веру в любовь, и стала моим долгожданным, преданным светом-светлячком. В тебе было столько чарующей отваги, и упрямства, и трепетности… Я нуждаюсь в тебе, славная моя. Нужно было раньше признаться, ведь это так важно. Но — трус! Я боялся важных слов, боялся связи, что сразу меж нами зародилась. Мне пришлось оттолкнуть тебя тогда, чтобы время рассудило, указало глубины наших чувств. Но грузел всё падал, растворялся средь сияния, и я понял — это бездна. Как та, в которую я упал, когда был ранен в сердце, только не чёрная.
Он поцеловал меня в кончик носа, потом сразу в губы, но бережно, без страсти. Я отозвалась, поймала его тёплые губы, обхватила лицо ладонями.
— Я не понимаю, Йан… Как же так? Мы ведь потеряли тебя! Ульф говорил, что та стрела… — Я сглотнула горечь и продолжила: — Это волшебство? Чудо богов?
— Я всё объясню, но позже. История длинная будет, а тебе нужно набираться сил.
Я прижалась к нему, тихо вздрагивая. Мой. Никому больше не отдам. И Ульфа тоже не позволю ни тьме, ни боли обидеть. Мне отчаянно захотелось обнять и дочек, и старшего, и новое, странное чувство охватило сердце.
— Мы поедем домой? — спросила я, целуя шершавые мужские пальцы.
— К сожалению, не сейчас, — проворчал он с тихим удовольствием. Его рука зарылась в мои волосы и теребила гладкие пряди. — Теперь страна Лета вся бела, лучше бы дождаться весны.
— Так скоро снег лёг? — воскликнула я.
— Здесь всё происходит внезапно. Вон, и маг вовсю старается огородить наше зимовье от напастей. Понимает, что ему тоже, в случае чего, достанется.
— Его Ракх зовут, и он мне очень помог.
— Знаю. Но прежде того едва не погубил. — Перехватил мой удивлённый взгляд и добавил: — От волков таиться бесполезно, мы здесь теперь все заодно. Он сам рассказал, как дело было.
Я поймала его руку, что скользнула по шее к сердцу. Неужели вернулась моя сладость, моё трепетное настоящее?
— Они у Ульфа под плащом, не переживай. Да и, несмотря на снег, холода как такового нет.
— Зима принесла зло? — прошептала я.
— Она открывает потусторонние двери, из которых может прийти то угодно…
Дверь отворилась, и вошёл Ульф. Он улыбался, неся всё ту же большую корзину, в которой недовольно пищали две голодные детки.
— Ульф!..
Он опустился рядом, и, едва устроил дочек, наклонился и горячо поцеловал меня в губы.
— Здравствуй, моя прекрасная волчица.
— Здравствуй, любимый… — прошептала я и тихо заплакала, боясь как всегда напугать малышек.
Йан усмехнулся.
— И за какие такие благие деяния нам досталось это сокровище, а, брат?
— Не иначе, балует нас судьба, — улыбнулся Ульф, сжимая мою руку. Он протянул пальцы и вытер слёзы, что катились по моим щекам. — Ну что ты, малышка! Будет, мы ведь рядом. Всё самое страшное уже позади.
И снова открылась дверь: вошёл Ракх. Он нахмурился было, словно застал нас за чем-то греховным, но Йан кивнул магу, и тот пристроился возле большого тёплого камня.
— Ракх! — позвала я.
— Да? — насторожился мужчина.
— Спасибо тебе. Я выполню клятву, как только верну силы.
Нам предстояла нелёгкая зима. Едва крохи наелись и уснули, как ребята помогли мне подняться. Я смутилась, когда поняла, что всё это время они ходили за мной, словно за тяжелобольной — меняли пелёнки, вытирали, поили… Ужас представить, на что мужья насмотрелись во время и после родов!
Но они были воинами. Им не впервой было видеть кровь и муки. Только почему-то прикосновения их сделались ещё ласковей, голоса звучали с тихой нежностью, а дыхания обволакивали. Они обращались со мной, как с хрустальным сосудом, и это было ново, непривычно.
Я не могла сдержаться: плакала, улыбаясь своему удивительному счастью, гладила тёплые мужские руки, хваталась за них, словно тонула. Делала осторожные шаги…
— Вот точно: сон и есть, — сказала я, зарываясь носом в волосы Йана и сжимая пальцы Ульфа. — Как будто солнечным дождём дом укрыло.
— Куда уж там, — не выдержал Ракх. — Мы скорее в болотной жиже по самые уши.
Я почувствовала, что мужья сейчас пошлют мага куда подальше, и поспешила вмешаться:
— Да хоть в сугробе ледяном, главное, что мы вместе. Ты меня не бросил. Любимые меня нашли. И детки целы… Кусаются только больно.
