и проклинал себя. Как он только не пытался, избавиться от внушения Софьи не получалось.
С горечью усмехнувшись тому, что девушка очень быстро научилась воздействовать на него, стукнул кулаком по деревянным доскам. Это был максимум движений, которые парень сейчас мог себе позволить.
Нет, она не парализовала его сознание, Красильников был в здравом уме, но сейчас это лишь добавляло ему проблем.
Оставалось еще пятьдесят четыре минуты.
Пятьдесят четыре минуты, которые его мозг будет игнорировать такую до боли простую команду — встать на ноги.
Пятьдесят четыре минуты, за которые с Соней сможет случиться непоправимое.
Андрей еще раз ругнулся про себя. Именно сегодня, в день, когда все, наконец, должно было закончиться, когда Софью нельзя было оставлять в одиночестве ни на секунду, он умудрился все испортить!
Красильников прокрутил в голове события последних дней и, наверняка, взвыл бы, если смог.
Он не мог рассказать подруге, что за несколько суток мир перевернулся с ног на голову, и это решительно не хотело укладываться в его голове.
Все детали странной головоломки, которые он безуспешно пытался сложить на протяжении долгого времени, где-то подпиливая, где-то, наоборот, прилепляя лишнее, лишь бы хоть как-то зацепить одну за другую, вдруг неожиданно выстроились в единую картину.
И теперь он точно знал, что, принятое полторы недели назад сомнительное решение, было верным.
У него был шанс все исправить, спасти Соню и навсегда избавиться от возможных опасностей.
Андрею нужно было всего лишь провести сегодняшний день рядом с ней.
Но вместо этого парень сидел на скамейке, съедая себя изнутри.
Если бы он только мог закинуть в сознание подруги еще какие-то фрагменты своих воспоминаний, но их связь подобной роскоши не позволяла. Вместо этого Соня довольствовалась лишь случайным отрывком, который абсолютно исказил реальность.
Вырванный из контекста момент, совершенно изменивший смысл в свете обстоятельств.
Он еще раз стукнул кулаком, словно физическая боль могла как-то ослабить переживания.
Пятьдесят две минуты…
И ни единой возможности сообщить Соне о том, что Элла уже гораздо ближе, чем она думает.
* * *
Мужчина остановил автомобиль возле типовой панельной многоэтажки и непонимающе уставился на меня.
— Спасибо, что подвезли. — сказала, протягивая пару купюр.
— Чего?
Покачала головой и еще раз взглянула на водителя. Точнее заглянула в него.
Обычный работящий мужик, двое детей, жена, которая понемногу начинает сходить с ума от безвылазного нахождения дома среди пеленок и подгузников. Рядовая судьба со своими взлетами и падениями, которые в рамках его мира имеют огромное значение.
Сейчас он высадит меня, а потом поедет в автосервис, как запланировал еще с утра, потому что в правом переднем колесе что-то стучит. Поедет и напрочь забудет о том, что вообще кого-то сегодня подвозил. А вечером вернется домой, поужинает, проведет дежурные полчаса с детьми, а потом, уже засыпая, притворится, что ему очень интересны рассказы жены о том, чему за день научилась их младшая дочь.
От этого знания стало грустно.
Просто потому, что мужчина был уверен в том, что его ждет. Я же не была уверенна уже ни в чем…
— Марине цветы купи. — сказала на прощание, пристально глядя в его серые глаза. — И с детьми посиди подольше.
Водитель кивнул, и я, наконец, вышла на улицу. Погода начинала портиться, словно проникаясь моим настроением. За время, которое ушло на дорогу, небо затянуло свинцовыми тучами, а на смену легкому освежающему ветерку пришли пронизывающие порывы, беспощадно трепавшее висевшее на балконах чистое белье.
Такие стремительные перемены в настроение природы заставили мамочек, сидевших с детьми возле песочницы, быстро собирать игрушки и, хватая в охапку малышей, к полному неудовольствию последних, бежать к подъездам, пытаясь увернуться от первых крупных капель.
Меня же дождь не смущал. Создавалось ощущение, что у мира существовала собственная жизнь, за которой можно было лишь наблюдать. Вокруг все бурлило, люди двигались, с каждой секундой увеличивая скорость, а я просто стояла в эпицентре зарождающегося стихийного бедствия и ждала развития событий.
В какой-то момент, когда во дворе уже никого не осталось, наблюдение потеряло смысл, и я сделала несколько шагов в сторону подъезда. Я не сомневалась, что это был именно нужный.
Остановившись на пороге, бросила еще один долгий взгляд в сторону улицы, где дождь лил уже практически стеной. На асфальте быстро расползались лужи, на которых моментально появлялись пузыри от агрессивно барабанивших струй.
Примерно то же происходило и в моей душе. Как я не пыталась скрыться от мыслей, которые хлестали не слабее этого внезапного ливня, ничего не получалось.
Все то время, пока я сильней загоняла себя в водоворот безысходности, Андрей узнавал что-то новое, общался с Наташей, ведя за моей спиной свою игру, мотивы и цели которой были абсолютно непонятны.
Я уже начала жалеть, что не нырнула глубже, но размышлять на эту тему было бессмысленно, особенно учитывая то, что теперь появилась возможность узнать обо всем без копания в голове Красильникова.
Кинув последний взгляд на двор, где правили бал резкие порывы ветра, развернулась и толкнула дверь подъезда, делая уверенный шаг внутрь.
В подъезде было тихо, сухо и так же безлюдно, как и на улице. А еще здесь очень приятно пахло домашней выпечкой.
Я представила, как дружная семья устраивается за столом с горячим чаем и булочками, в то время как за окном бушует стихия, и невольно позавидовала, возможно, несуществующим людям. Ведь на самом деле правда могла оказаться абсолютно другой.
Вполне возможно, что какая-то женщина, сейчас стоит у плиты и смотрит на пирожки, которые будут готовы с минуты на минуту, и переживает, что ее муж до сих пор не вернулся домой. А ведь она даже не догадывается, что на самом деле он уехал с утра не на дополнительную смену, а к любовнице, с которой имел привычку развлекаться уже несколько последних месяцев.
Жизнь вообще не особо любит узнавать пожелания, когда принимает решение о чьей-то судьбе.
Я подошла к лифту и нажала на кнопку вызова. Кабинка отреагировала моментально, начав движение
