в круг вместе со мной! – Отец одним рывком вскочил на ноги, резким движением едва не опрокинув тяжелое кресло. – Демон попробует твою кровь. О, только не пугайся, а выслушай меня до конца! Тебе ничего не будет угрожать. На тебе печать Шейна, а стало быть, мой слуга не посмеет тебя тронуть. Но он признает за тобой право отдавать ему приказы. И мы отправим его этой ночью собирать кровавую жатву по всему Вильмору. Он доберется до Тессы Аддамс, сколько бы охраны около нее ни выставили. И заберет всю ее мощь, всю энергию!
Я оторопело заморгала, слушая патетичную речь отца. Опять он вошел в непонятный раж, опять раскраснелся, а глаза потемнели, опять его губы кривились от безуспешных попыток сдержать эмоции.
– Так как, Кристабелла? – Отец в один гигантский шаг преодолел разделяющее нас расстояние. Рухнул передо мной на колени, схватил и крепко сжал мои руки. Не больно, но вполне ощутимо. И спросил, пытливо вглядываясь в лицо: – Ты сделаешь это? Сделаешь ради меня? Войдешь в круг и дашь демону свою кровь?
«Ты с ума сошел!»
Гневное восклицание так и осталось мысленным. Мгновением раньше чужая воля перехватила контроль над моим разумом, и горло сдавило невидимой удавкой.
«Соглашайся», – чуть слышно шепнул Шейн.
Но…
Я еще быстрее захлопала ресницами, но теперь от ужаса. Что-то мне не нравится вся эта идея. Сдается, демону от меня не кровь нужна, а жизнь. К тому же теперь я абсолютно уверена, что мой отец находится под чьим-то влиянием. Слишком много нестыковок в его словах.
«Вот именно, Криста, поэтому – соглашайся!» – уже тверже приказал Шейн.
Я упрямо сжала кулаки. Ну уж нет! Такую глупость я точно не совершу.
«Криста, помнишь наш договор? – с усталым вздохом спросил Шейн. – Я пробудил в тебе силу ведьмы с единственным условием: рано или поздно ты исполнишь одно мое желание. Так вот. Сделаешь так, как я говорю, – и считай, что мы квиты».
Такого поворота я точно не ожидала. Волей-неволей в глубине души зашевелились самые дурные подозрения.
Все-таки Шейн почти демон. Он сам признавался, что долгое время служил богине ночи. А что, если все это – ловушка для одной слишком самоуверенной девицы, вздумавшей получить то, что ей было не положено судьбой?
– Криста, не молчи! – Отец до опасного предела сжал мои запястья, и я чуть не вскрикнула от боли, явственно услышав хруст костей. Правда, он тут же ослабил хватку и добавил уже мягче: – Верь мне. Все будет хорошо.
«Верь мне, – эхом прозвучали слова Шейна в моей голове. – Как я верю в тебя. Все будет хорошо, обещаю».
Вспомнилась наша тренировка. Как Шейн позволил мне ударить по себе, не воспользовавшись никакой защитой. Ведь тогда он тоже рисковал жизнью.
– Как скажешь. – Слово само сорвалось с моих губ. – Пусть будет так, папа.
Отец растянул губы в торжествующей улыбке. Правда, на дне его зрачков вдруг метнулась тревожная тень. Метнулась – и тут же исчезла, как будто лишь привиделась мне.
Наша такая родная и уютная гостиная превратилась в пугающее страшное место. Отец погасил магический шар, мирно плавающий под потолком. Вместо него с мраком боролась лишь одинокая свеча, чадящая на столике с напитками.
Живой огонь дробился в стекле бутылок, его оранжевое отражение лениво танцевало в глубине, порождая тягучие алые блики.
Отец, небрежно откинув в сторону тяжелый ковер, тщательно вырисовывал на полу круг призыва. По всему было видно, что это дается ему непросто. То и дело он останавливался, дрожащей рукой утирал пот со лба и на несколько секунд замирал, глядя куда-то в сторону немигающим взором.
Пару раз я замечала в его глазах отражение испуга и растерянности. Казалось, окликни я его в этот момент – и он бы обязательно очнулся от наваждения. Я уже не сомневалась в том, что отец попал под гнет чужой воли. Воли изощренной, злой и изобретательной. Более того, я даже знала, кто именно сейчас управлял действиями отца. Единственное, не понимала, почему Шейн не прекратит все это. Что задумал этот полудемон?
В моей душе боролись страх и любопытство. Пожалуй, последнее чувство пока перевешивало, поэтому я помалкивала, не рискуя нарушить план Шейна.
Пусть все идет своим чередом. Надеюсь, все в итоге завершится благополучно и для меня, и для отца.
«Твои сомнения меня обижают, – прозвучало в голове насмешливое. – Криста, расслабься. Скоро сама все поймешь».
– А где твой фамильяр? – вдруг спросил отец.
Он как раз отдыхал после очередного символа. При коротком взгляде на изломанный странный знак, в котором чудился какой-то застывший крик ужаса, в висках знакомо закололо. Пока еще не сильно, лишь как предупреждение о возможной боли, и я торопливо отвела глаза.
– Хочу с ним познакомиться. – Отец с видимым усилием растянул губы в улыбке. – Пусть он покажется.
– А ты сможешь его увидеть? – с сомнением спросила я. – На это способны только ведьмы.
– И маги, – напомнил отец. – А я уже получил достаточно силы.
Я замялась, ожидая подсказки от Шейна. Но тот молчал. Видимо, решил на время затаиться. А возможно, не видел в просьбе отца ничего подозрительного.
– Мрак? – тихонько позвала я. – Ты здесь?
Интуиция подсказывала мне, что фамильяр проигнорирует призыв. Более того, по неведомой причине я хотела, чтобы он так поступил. Хотя сама не понимала, почему.
Отец выжидающе вскинул бровь, когда пауза слишком затянулась.
– Прости, – с кривой ухмылкой проговорила я, в глубине души обрадовавшись очередному проявлению скверного характера фамильяра. – Он у меня… э-э… в общем, не любит постороннего внимания.
– Понятно, – буркнул отец. – Лучше скажи честно, что до сих пор не научилась контролировать фамильяра. Вот он и своевольничает постоянно. – Недовольно покачал головой и добавил: – Ну ничего. Скоро мы это исправим. Твоя зловредная зверушка и вздохнуть без твоего позволения не посмеет. Любое неподчинение должно быть строго наказано!
Я могла бы возразить, что Мрака тяжело назвать зверушкой. Но лишь покрепче сжала губы.
– Мрак – не мой раб, – негромко обронила я, когда отец вернулся к выписыванию очередного символа. – Он мой помощник.
– Глупости, – ворчливо обронил отец, не отрываясь от своего занятия. – Этих тварюшек нельзя баловать хорошим отношением. Никаких поблажек! Иначе при первом же удобном случае они переметнутся к другой хозяйке.
И опять я ничего не сказала, не желая начинать пустой спор.
Некоторое время в комнате царила тишина, нарушаемая лишь скрипом мела. Тьма в углах гостиной постепенно густела, превращаясь в уже знакомый мне вязкий кисель. Воздух потяжелел, в нем теперь улавливались отчетливый запах серы.
