жизнь — это так долго… Я скучала…
Дрожащими пальцами, будто боясь, что он исчезнет и вновь оставит меня одну, я погладила каменные плечи, медленно уводя руки к пепельным волосам. Серые, словно седые пряди послушно скользили по костяшкам, позволив себя прочесать, и Аметист вздрогнул, крепко зажмуриваясь.
— Ты странная госпожа, — прошептал так тихо, что я едва смогла расслышать. — Слишком нежная.
Резко толкнув меня в грудь, кимтарец уложил мою спину на свои согнутые в коленях ноги, широкой ладонью рисуя черту от ключиц до самого пупка.
Остатки юбки, сдавшись, покинули мое тело, и теперь двое обнаженных могли полностью изучать друг друга, сливаться в единое целое, чего мне так хотелось. Но Аметист медлил.
— Видишь, я совсем не страшный. А ты красивая, хоть и маленькая, — вымученно улыбнувшись, кимтарец сжал ладони на моих бедрах, слегка приподнимая их в воздух. — Что ты хочешь со мной делать?
— Поцеловать, — прошептала, не слыша собственного голоса. — Обнять… Я так скучала без тебя… Так долго…
— Позволишь мне самому тебя ласкать? — рвано кивнув, оказалась уложенной на лопатки, головой на мягкой подушке, и под внушительным горячим телом. — Получай удовольствие, госпожа. С сегодняшнего дня я всегда буду рядом с тобой. Всегда. Никогда тебя больше не оставлю.
Медленно, но упрямо толкая бедрами, Аметист крепко сжимал зубы, стараясь не торопиться. Растягивая меня под себя, расталкивая узкие стеночки в стороны, мужчина закатил глаза, как только крупная головка проникла в мое нутро, пульсирующее от восторга.
Хотелось задохнуться. Дышать так глубоко и часто от радости, что шумное дыхание незамедлительно превращалось в стоны. Внизу все горело и пульсировало, вздрагивало и позволяло в самых мелких деталях ощутить мужское достоинство.
— Еще немного, госпожа. Я буду в тебе, дам тебе то, чего ты так хочешь.
Прикосновение чужих бедер к моим горячим касанием подчеркнуло откровенную близость. Помогая себе руками, мужчина мягко развел мои ноги еще сильнее, сближаясь, склоняясь над моей запрокинутой головой, ошпаривая тонкую кожу шеи огненным дыханием.
— В тебе так тесно, с ума можно сойти, — шептал сбито, напоминая о себе. — Так горячо, влажно…
Пошлые словечки только поднимали искрящиеся снопы искр, заставляющие выгибать грудь ему навстречу, прикусывать губы от обрушившихся на возбужденные соски поцелуев.
Медленно, чувственно и плавно… Аметист будто давал мне время, позволял привыкнуть, оценить нашу тоску по достоинству. Захлебнуться в ней.
Перекатившись в сторону, кимтарец увлек меня за собой, вновь возвращая наверх. Вцепившись руками в изголовье кровати, он рвано потянулся, самовольно хватаясь за деревянные поручни, и криво улыбнулся.
— Очнись, — прошептал и, тяжело дыша, посмотрел мне прямо в глаза.
Ушла тоска, грусть. Неумолимое желание касаться его уползло следом, жалко поджав хвост. Остались только мы: он, я и голая права о том, что мы друг другу никто.
— Зачем? — выдохнула я.
— Грань пройдена, госпожа. Дальше все зависит только от тебя.
Качнув бедрами, мужчина снова пришел в движение. Возбуждение еще не погасшей искрой взорвалось в горле, и я покачнулась, упираясь ладонями в каменный живот, громко вскрикнув.
— Уже бояться нечего, мане нанеки. Хуже не будет.
— Будет, — всхлипнула от нового движения и поджала бедра, прогоняя сладкую истому, прокатившуюся вдоль всего тела острым разрядом.
— Не трусь. Ты командуешь. Кончи ради себя, Иянна.
Слегка приподнявшись, я только дала волю мужчине раскачиваться сильнее, выше подбрасывать мое тело в воздух, заставляя волосы подпрыгивать и дрожать. Каждое проникновение эхом отзывалось в голове, выкручивало руки, спину, плечи. Вжимая ногти в светлую кожу, я стонала все громче, проваливаясь под толщу этой неподъемной воды ощущений, забывая, кто я и где.
— Пожалуйста… Прошу…
Резко отпустив перекладину кровати, он с силой сжал меня за бедра и ускорился, роняя боком на постель. Вбивался с оглушительными влажными звуками, стучал бедрами о голые ягодицы и рычал.
Пепельные волосы скрутились во влажные непослушные прядки, пот блестел выступившими капельками на лбу, а глаза, стянувшиеся в черный зрачок, смотрели на меня дико, жадно и как-то по-другому. Иначе, чем несколько минут назад.
На моем крике руку обожгло новой меткой. Под браслетом запекло, и я хотела сжать свое запястье, но Аметист меня опередил, прижимаясь губами к обожженной коже.
— Позволь мне, — прошептал как-то… умоляюще. Не остановившись после моего финала, все так же продолжал двигаться, только медленнее. — Позволь.
Мне хватило сил только на то, чтобы пьяно качнуть головой, облизывая пересохшие губы.
— Смотри на меня, — подтянув мое обездвиженное тело ближе к себе, мужчина буквально свернул меня клубком, позволяя прижаться носом к своей щеке и закинуть голые ступни на крепкий мужской бок.
Он сжимал меня сильнее, крепче, двигаясь глубоко и проникновенно. Прижимал так близко, что дыхание сплеталось воедино, в одну тонкую линию, связывающую два влажных тела в одну нить. Прочную, единственную и незаменимую.
Он рычал мне в губы, заканчивая свой танец и отнимая бедра назад. Цеплялся кончиками губ за мою кожу, хватал, кусал воздух, выпуская наружу что-то первобытное, отчаянное.
Мы еще долго молчали, пытаясь наладить дыхание и биение сердец. Возвращаться в реальный мир не хотелось, но Аметист первый поднялся на ноги. Шатаясь, поднял свой ошейник со смятых покрывал.
— Ты должен… — мужчина повернулся, с высоты своего роста глядя прямо на меня. — Заставить меня не думать о том, что произошло.
Аметист присел на край кровати, кончиками пальцев сдвинул растрепанные пряди с моего лица, явно не понимая причину моей просьбы.
— Они не простят, — слабо подтянув руку к шее, я погладила пульсирующую кожу от так недавно вжатых в нее пальцев, стремящихся меня задушить. — Сотри из моей памяти.
— Не смей думать об этом, госпожа, — прошептал Аметист.
Умело вернув ошейник на шею, он захлопнул щелкающие замки, лишая себя возможности и дальше меня контролировать.
Осторожно собрал меня вместе с измятой простыней и поднял на руки, прижимая к своей груди, как малого ребенка. Слабого и доверчивого.
— Нам уже пора?
Кивнув, Аметист подтянул меня выше, позволяя уткнуться носом в свое плечо, и тихо сказал:
— Тшшш… Я тебя больше никогда не оставлю.
Дома нас ждали. Удивительно, но не всей огромной, разросшейся за такой короткий срок семьей.
Ступая по пустому коридору, я дошла до спальни, слыша, как тихо и послушно Аметист следует рядом, не привлекая к себе внимание и всем видом выражая покорность. Не встретив по дороге никого, даже мужчин, что занимались домом, я облегченно выдохнула, толкая дверь и видя своих мужей, сидящих за столом и что-то бурно обсуждающих.
— А где все? — было моим первым вопросом. Поднявшись на ноги, кимтарцы окружили меня плотным кольцом, глядя
