Исповедь демонолога - Мария Николаевна Сакрытина

– Люди – не игрушки, Руадан, – повторила Шериада. – Ты можешь встречаться с Элвином, но мы сейчас оговорим время и место. Так, – она оглянулась на Рая, – нельзя.

– Нельзя? – поднял брови демон. – Маленькая моя лицемерка, а почему можно тебе, а мне – нет?

– Я не вселяюсь в чужие тела, демон. Есть разница…

– Неужели? Объяснишь ее этому зайчонку, когда оставишь его семью без присмотра? Когда они снова будут подыхать от нищеты, а его сестра опять подцепит какую-нибудь гадость и помрет от нее? Ты думаешь, я слепой? Ты льешь мед в уши этому мальчишке, но я видел, что ты перекроила их будущее. Расскажешь зайчику, какая это хрупкая вещь – будущее, в которое вмешались? «Люди – не игрушки!» – передразнил он. – А кто для тебя этот демонолог? Разве ты не готовишь его, чтобы он однажды спас задницу твоего негодного брата? А, дорогуша?

– Замолчи, – выдохнула принцесса. Она страшно побледнела и смотрела на Повелителя, широко раскрыв глаза.

Демон рассмеялся.

– Давай, куколка, не отворачивайся, скажи, что ты это из добрых побуждений! Скажи, что не играешь с ним, что не взращиваешь в нем благодарность, потому что потом, когда тебя не станет, твоему брату понадобятся все верные маги, которых ты соберешь! А этот демонолог станет очень верным, потому что ты будешь держать его семью за горло, пока не почувствуешь, что он твой, пока окончательно его не подчинишь, и это даже не будет банальной клятвой верности; я хотя бы в этом честен. А ты, ведьма?

– Хватит!

Шериада закрыла лицо руками, а Руадан с улыбкой смотрел на нее.

– Легко быть жалостливой и доброй, когда это тебе ничего не стоит. Я уже сто раз говорил тебе, куколка: ты не лучше меня. Не обманывайся.

Он замолк, и пару мгновений в комнате стояла тишина. Я боялся вздохнуть, пытаясь осмыслить, что он сказал. Шериада утверждала, я должен буду служить Повелительнице. Но если верить Руадану, я нужен самой принцессе. Не может же быть, что Шериада и Повелительница на самом деле один человек? Нет, конечно, нет: Повелительница не стала бы лично заботиться о бывшем спутнике, даже если он – перспективный маг. Для этого у нее есть слуги. Значит, это Шериада ведет двойную игру – возможно, даже против своей королевы. Если учесть нравы Нуклия, это весьма вероятно. Тогда мне лучше молчать, пока не будет выгодно это раскрыть.

Наконец принцесса отняла руки. Лицо ее было совершенно спокойным.

– Я знаю, демон. Если ты закончил, давай обсудим условия нашего нового договора. Раймонда ты оставишь в покое.

– А не то? – снова улыбнулся Руадан.

Принцесса щелкнула пальцами, и ей на колени упал и развернулся свиток – как раз так, чтобы Руадан мог его видеть, но взять – нет.

Очевидно, демон знал, что это такое.

– Куколка, это жестоко. Если ты мне это не отдашь, население всего мира погибнет.

– Не драматизируй, – фыркнула принцесса. – Не всего. Половины… Наверное. Но ведь мы уже решили, что я ничуть не лучше тебя, правда?

Демон вздохнул, но я видел – в его глазах на мгновение вспыхнуло что-то очень похожее на восхищение.

А потом они торговались. С нуклийского они очень быстро перешли на мальбро – язык демонов. Тогда я его не знал, поэтому ничего не понял. Шериада сказала позже, когда отдала Руадану свиток, и демон исчез вместе с ним, подарив мне напоследок воздушный поцелуй, что один мой вечер в неделю будет теперь принадлежать Повелителю.

– И он, конечно, будет следить за тобой в Арлиссе. Но не через Раймонда. За него не волнуйся.

Рай мирно спал в моей кровати до следующего утра.

Я сделал вид, что поверил госпоже. Меня больше интересовало другое.

– Повелитель сказал, «когда тебя не станет». Госпожа, что это значит?

Шериада сидела на краю кровати и держала в руках бокал с вином. Второй такой она подала мне:

– Пей. После его визитов всегда лучше пить. Легче.

В комнате уже убрались, даже заменили зеркало. Шериада погасила свою пентаграмму и призналась, что весь пол моей комнаты покрывают такие же. «Демон сюда больше не сунется».

А тогда она посмотрела на меня и вздохнула:

– Ты видел мой приступ. Последнее время они случаются регулярно, и лекарства от них нет. Я умираю. На самом деле… это нормально.

Она так спокойно это говорила. Смерть покровителя – это всегда плохо. Тем более в моем положении, сейчас.

– И… когда?

Принцесса улыбнулась:

– Не волнуйся. Ты успеешь выучиться и стать сильным. Время еще есть.

– А… ваш брат?

Она покачала головой:

– Он человек. Не маг. Обычный человек. Так бывает; помнишь, я говорила – он мой сводный брат… Когда я умру, вся моя семья окажется под угрозой. За сына я не беспокоюсь: Руадан его защитит. А Лэй… – Принцесса залпом выпила вино. – В любом случае, Элвин, я… Этот проклятый демон прав. Я хочу, чтобы ты знал. Я не лгала, когда говорила, что твоя семья в безопасности. Раймонд теперь тоже. Я… виновата перед тобой. Я не должна была… так с тобой поступать. Ты боялся сегодня, что, если не поступишь, у твоей сестры не будет выставки и… Как того лорда звали?.. Он никогда ее не тронет. Ни он, ни кто-либо еще. Пожалуйста, я клянусь силой – а это самая страшная клятва мага – я присмотрю за ними. Твоя сестра станет известной художницей. Если, конечно, не передумает. Она никогда больше не заболеет, а твоей матери не придется работать. Независимо от того, как ты будешь учиться и будешь ли. Я не должна была управлять тобой… так. Меня саму когда-то шантажировали дорогими мне людьми, чтобы я делала то, что нужно. И я убила того, кто так со мной поступил. А сама за ним повторяю. Идиотка. Пожалуйста, прости меня. Больше это не повторится. Ты свободен. Клянусь.

Она смотрела на меня невероятно долго… Не знаю зачем. А потом попросила:

– Скажи что-нибудь.

И я сказал:

– Я вам не верю.

– Элвин, я поклялась…

– Никто не делает добро просто так, госпожа. Я не ребенок. И это не сказка.

Она подбросила бокал в воздух, и он исчез. Потом встала.

– Что ж, дело твое. Поздравляю с поступлением. У Тины выставка завтра в два часа; если не возражаешь, поедем вместе. Ты до сих пор не придумал ей подарок? Время у тебя еще есть. И твои документы на поступление… Отдам завтра утром, они еще не пришли.

– Спасибо, госпожа.

Она отвернулась. А потом, у самого порога, зачем-то сказала:

– Мне жаль, Элвин.

Я