как оказалось. Папа провел церемонию, мы дали с Зафаром клятвы друг другу, но в реестр нас ведь не занесли, это можно сделать только в храме. Так что мы с Еугеном станем настоящей семьей по документам!
Мы говорили еще очень долго, за столом на кухне выпили два чайника чая, съели все печенье. Еуген с Робертом нашли общую тему для разговора, – будущее строительство, – и ушли на улицу. Стоило только эмоциям утихнуть, как произошло еще одно событие: вернулся Джори.
Когда мы с Робертом возвращались к Кларе, и из леса выехал конь, я машинально едва не прыгнула в кусты. Только прищурившись от слепящего солнца, увидела, кто наездник.
– Джори! – взвизгнув, бросилась к нему.
Мужчина остановил коня, спрыгнул с него и кинулся ко мне.
– Что у вас тут произошло? – Джори бледнел, размахивая руками. – Кларе надоели сквозняки? Говорил я Фиону подсыпать землянки, а он все откладывал. Но дом-то жечь зачем?
Я не знала, как объяснить, и в разговор вступил Роберт. Он все рассказал ему, а Джори только спросил, как дела у Виви. Мы обменялись еще парой фраз, и мужчина поспешил домой, к жене и детям.
– Он все поймет, – успокаивал меня Роберт. – Не волнуйся, Джори умный мужик.
– Мне совестно оставлять их. Как они без меня? Как Нюта с малышом, Джори после операции, Уля? Им нужно лечение!
– Здесь будет лекарь. Не травница, не ведьма, а сертифицированный лекарь. Я обеспечу Отшельники необходимой помощью.
– Ты и так сильно потратишься на восстановление домов, и вообще…
– В этой деревне всего около сотни семей, и им много не нужно. Не думаю, что они обрадуются, если я вдруг открою здесь большой лекарский дом, магазин или школу. Им не нужно вмешательство внешнего мира, но небольшая помощь не станет лишней. Просто новые дома погорельцам и один хороший лекарь. Ничего грандиозного я делать не буду, они не примут.
– Всего один хороший лекарь?
– Один.
– И лечить он их будет порошками и фабричными настойками?
– Ну, может быть, еще артефактом.
– Хорошо, – согласилась я. – Главное, чтобы у людей была возможность обратиться к кому-то за помощью. А платить они ему будут едой?
– Не будут вовсе. Ну, разве что услугами. Помочь с огородом, с домом, дровами. Фион ведь обеспечит лекаря топливом?
– Не сомневаюсь. А как же малыш Сэт? Я обещала ему, что он научится читать и писать!
– Алена, – Роберт повернул меня к себе лицом, – я понимаю, ты не хочешь уезжать и боишься, что не приживешься на новом месте. Я знаю, что случилось между тобой и твоим бывшим мужем. Клянусь тебе, что со мной ты будешь в тишине и покое. Я не обещаю тебе счастье, оно не зависит от меня, но я обещаю любовь, поддержку и заботу. Мы уедем из Отшельников только тогда, когда ты будешь готова, я не стану на тебя давить. Хорошо?
– Я готова, Роберт… Правда готова. Я так давно мечтала о настоящей семье, собственном доме, и чтобы у Вероники был настоящий отец. Не тот, благодаря которому она родилась, а тот, кто сумеет воспитать ее. Ты принял меня с дочерью, я буду благодарна тебе всю жизнь.
– Не нужно так говорить. Я вас не принял, не нашел, не подобрал. Я влюбился в тебя, а Вероника – часть тебя. Твоя дочь и моя тоже, и если ты захочешь, по приезде в наш с тобой дом, мы объявим всем, что Вероника – моя родная дочь. Так будет правильно, и для тебя, и для нее.
– Я и правда боюсь, – шепнула, пряча взгляд. – Но готова рискнуть. Заберем мои вещи у Клары?
– Конечно.
Роберт прижался губами к моему лбу. Я еле слышно вздохнула, отпрянула, и одним взглядом охватила близстоящие дома. Я буду скучать по Отшельникам, по людям, там живущим. Даже по Шерпу! Старосте, конечно, знать этого не нужно.
Мне не хотелось долгих прощаний. Мы ведь не на другой конец света уезжаем, в самом-то деле! Джори, вон, в одиночку на коне добрался до Мельсона, вернулся обратно, и ничего с ним не случилось. Мы приедем, и еще не раз, я это чувствовала. Всего неделя пути – разве это расстояние?
Клара все равно плакала и вытирала мокрый нос рукавом платья. Еся и Лелька обнимали меня с такой силой, будто хотели задушить, чтобы наверняка не уехала. Сэт сказал Веронике, что когда вырастет, найдет ее и женится. Моя дочь ответила, что подумает, но только если не встретит кого-нибудь другого.
Придется мне поговорить с Вероникой, что девочка не должна быть такой злюкой.
– Но я говорила правду, мам, – возмутилась дочка.
Робрет хмыкнул, а я поняла, что у меня закончились аргументы. Я ведь учила ее говорить только правду, а теперь что, учить иногда врать?
Экипаж увозил нас из деревни. Вот уже во второй раз я уезжала из Отшельников “навсегда”, но именно сегодня – с легким сердцем. Я не ощущала в себе какого-то особенного желания вернуться. Роберту верила безоговорочно, а он обещал, что мне будет спокойно в новом доме.
Было решено переночевать в Бирцане, в комнате, которая, как оказалось, была выдана Роберту Мировым Советом. Так как в ней была всего одна кровать, мы уложили на нее Веронику, а сами расположились на полу. Мы говорили всю ночь обо всем на свете, не затрагивая никаких важных тем. Обсуждали любимые книги, занятия, еду, и ничего более. Оба хотели узнать ответ на самый главный вопрос: “Удастся ли нам пронести наши чувства через года и не потерять их?”, но вновь заводили тему о булочках с корицей.
С утра Роберт ушел, чтобы найти экипаж, который отвез бы нас в Валос. Так как с нами был маленький ребенок, которому необходимо спать каждую ночь и, желательно, иногда в кровати, то было решено ехать не по главной Королевской дороге, а через поселения и города. Сначала Валос, потом Фейский, Импрун, Рыбацкий, а уже из Рыбацкого сразу в Каан. Но, как сказал Роберт, его поместье находится за городом. В самом Каане мужчина бывал редко, город тот крошечный, и развлечений в нем особенно нет. За впечатлениями все ездят в Мельсон – до него от Каана несколько часов пути.
Я никогда не была нигде, кроме Отшельников и Бирцана, и каждый раз, когда мы останавливались на ночевку в новом городе или поселке, тащила Роберта и Веронику гулять. Моя новая жизнь началась с путешествий, и я верила, что это и есть тот самый “свет”, о
