перекошенным лицом.
Кто-то стискивал зубы.
Но всех объединяло лишь одно: они были злы и полны ненависти.
На фото, что лежали вторым рядом, были те же мужчины, но часто их уже просто невозможно было узнать.
Заплывшие от отеков, ран и ссадин ли́ца.
Кровавые, с едва понимающими глазами.
Их жестоко избивали, прежде чем делали эти кадры.
Последний ряд можно было определить лишь по наличию дат и времени… и, может, еще по одежде, если только она не была заляпана кровью настолько, что превращалась в одно большое багровое пятно.
Лиц больше не было.
Как и голов.
Лишь рваные остатки, словно их вырывали руками как придется.
Псих внимательно и с каким-то нездоровым азартом наблюдал за тем, как Варг осматривал фотографии, совершенно не меняясь в лице.
Его явно восхищала реакция Варга.
Вернее, полное ее отсутствие.
— Кого знаешь на этих фото, мой дорогой викинг?
— Всех.
Псих улыбнулся широко и обаятельно, подаваясь вперед, чтобы еще раз отломить кусочек от рыбы, и в этот раз сначала предложил ее Варгу, но, не дождавшись ответа, снова съел сам.
— Взрыв машины — это слишком примитивно для меня, понимаешь? Нет возможности пообщаться, заглянуть в глаза, увидеть истинные причины поведения. Ощутить кожей, как ярость сменяется первобытным страхом. Лишь оставаясь один на один с жертвой, можешь вкусить все ее эмоции сполна! В этом и есть особенный кайф!
От улыбки Психа мороз пробирал до самых костей.
Он упивался тем, что делал с людьми.
Даже сейчас, когда просто показывал фото своего жуткого торжества.
— Знаешь, обычно я не настолько общительный.
— Серьезно? — мрачно и сухо протянул Варг, переводя свои ледяные глаза с фото на сияющего Психа. — А по тебе и не скажешь.
Псих рассмеялся, вдруг подавшись вперед, словно искренне любовался Варгом и не пытался скрыть это. Он рассматривал его, и в этих безумных голубых глазах были неприкрытый восторг и интерес.
— Мы похожи с тобой, викинг. Будь ситуация иной, может, даже смогли бы найти общий язык. Хочу показать тебе кое-что особенное! То, что еще не видел никто!
Признаюсь, что все напряглись, когда Псих снова полез в карман, извлекая из него еще снимок.
Всего один.
Вернее, это была даже не фотография, а, скорее, вырезка из газеты. Очень старая и потрепанная.
С изувеченным телом какого-то мужчины.
Судя по году, который я едва успела рассмотреть, это было больше двадцати лет назад.
Псих положил этот снимок отдельно от остальных, придвинув его к Варгу, и невозможно было не заметить, что его пальцы задрожали.
— Мой отец.
— Кровный?
— Да.
— Ты убил его?
— О да. Шестьдесят восемь ножевых ранений по голове, шее и груди. Мне было одиннадцать, — когда Псих снова откинулся на стуле назад и поправил свои волосы ладонями, его руки дрожали, а сам жест был нервным и резким. — Маме было семнадцать, когда он изнасиловал ее прямо возле окон родного дома. Чтобы его не посадили, он принудил ее выйти замуж угрозами и побоями. А потом родился я… плод насилия и жестокости. Но знаешь, мама меня любила и ни разу не упрекнула в том, кто был моим отцом.
От каждого слова Психа моя душа начинала стонать, а руки холодеть.
Варг, как всегда, молчал, но слушал внимательно, явно отмечая про себя каждое движение и интонацию этого типа, от которого становилось жутко всё сильнее и сильнее.
— Он избивал маму и меня. Насиловал ее, а меня заставлял смотреть на это. Учил, — Псих криво улыбнулся, дернув головой, словно в припадке, как обычно бывает у очень нервных людей, которые не могут контролировать свои телодвижения, когда доходят до точки срыва. — Иногда приводил в дом своих шлюх и показывал им, как издевается над нами. Они смотрели и смеялись. Кидали в нас пустые бутылки из-под спиртного… Я никогда не жалел, что убил его в тот день, и сделал бы это снова. Столько раз, сколько было бы нужно.
— Тебя судили?
— Да. Присяжные были крайне удивлены, когда психиатрическая экспертиза признала меня вменяемым в момент убийства. И мама пыталась взять вину на себя, потому что боялась, что я не выживу в тюрьме среди малолетних заключенных. Но там оказалось куда спокойнее, чем было дома.
Его голову снова дернуло в сторону, и Псих улыбнулся, пробормотав:
— Прошу меня простить... Психологи говорят, что я «нестабильный».
Он привстал со стула, чтобы из кармана брюк достать какой-то пузырек с таблетками, и судорожно заглотил сразу несколько, а потом закрыл глаза и затих.
— Зачем ты рассказываешь мне всё это? — протянул Варг, хотя, надо признаться, теперь я видела, что огонь ненависти в его глазах слегка потух, хотя и не прошел совсем.
— Наверное, думал, что ты сможешь меня понять. Думал, что мы чем-то похожи.
— Я бы никогда не поднял руку на своего отца.
Псих открыл глаза, чуть прищурившись:
— И не убил бы, будь он таким, как мой?
Варг поджал губы, но в конце концов кивнул:
— Убил бы.
На лице Психа расцвела очаровательная и широкая улыбка, словно он только что вздохнул с облегчением.
— Я не убивал Алексея Морозова. Не стал бы делать это.
— Почему я должен верить тебе?
— Не должен, викинг. Ты никому ничего не должен. Но ты такой же чокнутый одиночка, как я, и способен ощущать нутром, когда тебе лгут, а когда говорят правду. И ты чувствуешь, что я не лгу тебе.
Варг и сейчас промолчал.
— Достойные враги куда ценнее подлых друзей, Варг. Алексей был достойным врагом, рядом с которым можно было возвести империю и знать, что он не ударит подло в спину. В этом ты похож
