безбожно превышая скоростной режим. Тотский включил авто магнитолу и поставил диск группы «Пикник», которую, очевидно, очень любил.
Сергей молча смотрел в затемненное окно, невольно прислушиваясь к словам песни:
Я следом за тобой пойду,
Меня не отличишь от тени.
А спрячешься в траву,
Я притворюсь растением.
Это я незаметно крадусь,
В час, когда ты отходишь ко сну.
Твое сердце должно быть моим,
Твое сердце вернет мне весну. 3
Да, ты можешь отдать свою душу оранжевым демонам страсти,
И смотреть, замирая, как она превращается в дым.
Что душа мне твоя? Этот легкий затерянный ветер.
Нет, должно быть моим твое сердце, твое сердце должно быть моим.
Да, ты можешь отдать свое тело восьми носорогам,
И одев себя в пену и дрожь, в раскаленную падать волну.
Что до этого мне? И какое мне дело?
Нет, должно быть моим твое сердце, твое сердце вернет мне весну.
И тут Донцов неожиданно осознал, что Кира является для Тотского не просто очередной частицей нового времени, ее искренняя любовь, горячие сердце, ее жизнелюбие, все это нужно ему, чтобы удержать ускользающую весну. Она необходима Стасу рядам, как наркотик, как ежедневная доза человеческой крови. Он может без всего этого обойтись, но жизнь уже не будет казаться такой яркой и насыщенной. А отказывать себе в чем либо он не привык.
Сейчас, вспоминая вчерашнюю исповедь вампира, рассказанную в наркотическом бреду, Сергей, наконец, понял, что его так отвратило в этой истории.
В тот день, среди тел погибших товарищей, Тотский открыл не свой дар, а признал свой основной и, возможно, самый серьезный порок. Высшую степень эгоцентризма.
Стас понимал и ценил лишь самого себя «в превосходной степени, так как никто другой».
– Сотрудник, тебе нравится эта машина? – неожиданно спросил Тотский, выдернув Сергея из его мыслей.
– Машина? – с недоумением переспросил Донцов. – Ну, да, нормальная такая машина.
– Я дарю ее тебе! – дружелюбно улыбнувшись, сообщил Стас. – Приедем в Москву, оформлю на тебя бессрочную доверенность. Будешь сам маму на дачу катать. А потом и Алису.
– Ты это серьезно? – удивился Сергей.
– Конечно! – весело подтвердил Тотский. – В конце концов, подарок заслуженный. Ты принес в мою жизнь массу приключений, не давал соскучиться, подарил много ярких эмоций. Все это очень ценно, когда живешь больше века. И потом…
Стас иронически улыбнулся и бросил на собеседника насмешливый взгляд.
– Не может же муж сестры жены моего брата ходить на работу пешком.
Донцов нахмурился, он не знал что сказать.
– Но я не могу принять такой подарок, это как-то неправильно. – наконец, заявил он. – И вообще…
– Если не можешь принять в подарок, считай, что я оставляю ее тебе на хранение. – не прекращая улыбаться, перебил его Тотский. – Такой вариант тебя устроит?
Сергей ощутил, как кровь предательски прилила к щекам. Он чувствовал себя очень глупо, но снова не знал, что ответить.
– Иногда не нужно думать о последствиях. Просто делай то, что тебе хочется сейчас. Иначе жизнь вскоре станет невыносимо пресной. – одарив напарника беспечной улыбкой, посоветовал вампир. – Поверь, сотрудник, уж я-то это знаю.
– Спасибо. – вполголоса поблагодарил Донцов и отвел взгляд, затем помедлив секунду, добавил: – И все же, я хочу в последний раз поговорить с Кирой. Не думаю, что ей стоит соглашаться на твое предложение.
Тотский недоуменно изогнул бровь.
– Я же сказал, с тобой невозможно соскучится. – он саркастически усмехнулся и добавил: – Можешь говорить с Кирой хоть до самого рейса. Я не возражаю. Только зачем? Сам ведь знаешь, что она не сможет мне отказать.
«VOLVO» уже медленно полз по Кутузовскому проспекту, и даже такой любитель нарушать правила, как Тотский, не мог обойти столь протяженную пробку.
Последние двадцать минут Сергей сидел молча, вновь мрачно глядя в затемненное окно. Он думал о Кире, о том, что собирался ей сказать, но не мог подобрать нужных слов. Заявить прямо, что жених ее на самом деле не любит – не вариант. Девушка все равно не поверит. Да, если посмотреть правде в глаза, Донцов уже сам понимал, что их разговор ничего не изменит. Разумнее всего было бы выйти сейчас из машины и отправиться навестить Алю. Но отступать не хотелось.
«VOLVO» неожиданно затормозил напротив цветочного ларька, Тотский включил аварийные огни, открыл дверцу и, небрежно бросив спутнику: «Я на минутку», вышел из машины.
Сергей откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, он чувствовал на сердце необъяснимую тяжесть, которая давила все сильней, и сильней. Тем временем из колонок автомагнитолы зазвучали слова новой песни:
Не говори мне нет, не говори мне нет,
Ведь радуги моей так ненадежен свет,
А мне еще идти, теряя светлый след…
И снова молча ждать, не говори мне – нет.
Ты трепетный огонь, ты чистая вода,
О Боже упаси, не говори мне – да!
Что если лед в душе, растает навсегда,
Чем остудить смогу безумные года?
Не упрекай весь свет, что розы вянут вновь,
Их в тот же яркий цвет моя раскрасит кровь.
Увидишь за окном из этих роз букет,
Не торопись в мой дом, меня там больше нет. 4
Дверца снова открылась, и Стас вернулся в машину с огромным букетом крупных бордовых роз. Он осторожно положил цветы на заднее сидение и посмотрел на Сергея:
– Итак, сотрудник, ты не передумал? – иронически улыбнувшись, спросил он. – Все еще надеешься ее отговорить? Сергей молча кивнул.
– Это бесполезно. – с обреченным вздохом констатировал вампир, резко выруливая на полосу движения. – Неужели ты сам не понимаешь?
Донцов помрачнел и решительно сдвинул брови.
– Я сотрудник ОБНВ, и сам разберусь, что мне делать. – он бросил на собеседника хмурый взгляд.
– Разумеется, ты волен поступать, так как тебе угодно. – снисходительно улыбнувшись, ответил Тотский. – Я просто уточнил.
Когда «VOLVO» остановился возле дома двадцать шесть по Кутузовскому проспекту, Сергей сразу заметил подозрительного мужчину в черной куртке. Он появился из-за угла и быстро направился в сторону Тотского, выходящего из машины.
Донцов напрягся и положил руку на кобуру пистолета. Мужчина в куртке, неожиданно полез в карман и вытащил оттуда…. сотовый телефон.
Сергей с облегчением выдохнул набранный в легкие воздух, но на сердце по-прежнему было неспокойно.
Они вошли в лифт вместе, Стас снял с букета серебристую полиэтиленовую упаковку и, осторожно сжимая шипастые стебли двумя пальцами, пояснил:
– Розы удивительные цветы, редкое сочетание идеальной формы и пленительного аромата. Любая упаковка лишь помеха их совершенству.
Сергей вздохнул, он отлично понимал, что у него нет, ни малейшего
