кивнула Финна, – а теперь иди.
В эту же секунду раздался крик, переходящий в утробный вой. Маккон вздрогнул, узнав голос брата, и бросился к источнику звука, оставив на дверном косяке длинные царапины от когтей. Когда он достиг лестницы и скрылся на втором этаже, блондиночка подошла к сестре и обняла ее.
– Ты уверена, что хочешь уйти прямо сейчас? – прошептала Финна, – он хороший, он любит тебя.
– Если не сейчас, то потом не смогу, – Донна погладила младшую по волосам. – Я рада, что ты жива. И что ты не забыла обещание.
– Да, не убивать без основательной причины, – улыбнулась девушка, – Джарра почти выбил это из меня. Он заслужил то, что я с ним сделала. Жаль времени мало. Расскажешь мне все потом.
– Хорошо, – согласилась она, – пойдем.
Глава 23
Освещение на втором этаже было достаточно скудным, но глаза оборотня не нуждались в нем, чтобы отчетливо видеть то, что нужно Конхенну. Все вокруг отличалось крайней запущенностью. Запах мочи и крысиного помета перебивал даже аромат крови с первого этажа. Ветхий запыленный ковер под ногами лежал на полу рваными кусками, обнажая голые островки темной древесины, когда-то бывшей паркетом. Если внизу было заметно, что погром был устроен совсем недавно, то тут можно было смело заявлять – никто уже давным-давно не использовал эти помещения, как жилые.
Тревожное ощущение не покидало его, будто подталкивая вперед, но сидхе не спешил – осторожность была превыше всего. Он твердо помнил уроки, которые преподала ему приемная мать. Внимательно прислушиваясь, Конхенн шел вперед, заглядывая во все комнаты на своем пути. Пустые помещения заполнял лишь затхлый воздух, запахи крови, страха и боли. В одной из комнат обнаружилась гора тряпья, пропахшая крысами и старостью. В дальней комнате горела тусклая лампочка, освещая залитое кровью пространство, и два тела, тяжелой грудой сваленные в углу.
Они лежали так тесно прижавшись друг к другу, будто в объятии. Его приемная мать и отец, перекинувшийся в волка. Строго говоря, этот зверь больше напоминал легендарного эпициона[41], но Конхенну сейчас было не до мелочей.
– Ма? – неуверенно начал он, входя в комнату. – Отец?
Было так странно видеть их обоих безжизненными, будто кукол. Кон снова ощутил себя как в детстве, когда обнаружилось, что чудовища все-таки есть и бояться их стоит, пока тебя не утащили в темный угол и не съели. На память пришли воспоминания настолько давние, что он бы принял их за сказку, если бы не знал наверняка – это было. Внезапно перестало хватать кислорода. Мужчина стал дышать частыми мелкими глотками, пытаясь подавить отвратительное чувство паники, которое испытывал его внутренний зверь. А когда оно достигло своего апогея, Конхенн завыл, выплескивая наружу весь ужас и горе, скопившиеся внутри его обеих сущностей.
Он не заметил, сколько прошло времени, прежде чем рядом появился брат. Обняв близнеца за плечи, Маккон остановил глаза на неподвижных телах родителей. Его зверь мгновенно метнулся вверх, желая подхватить печальную песню, но вторая, человеческая ипостась, более собранная и логичная, взяла все в свои руки.
– Ш-ш-ш…
Мак погладил брата по плечу, совсем как в детстве. Вот только теперь это была совсем не разбитая коленка. Но, как ни странно, это помогло. Скорбный вой Конхенна сменился тяжелым дыханием – в человеческой ипостаси вервольфам не хватало дыхания на долгие рулады.
– Я убью того, кто это сделал, – голос Кона был хриплым, а натруженное горло саднило.
– Боюсь, об этом позаботились без нас, – Маккон похлопал брата по плечу и разжал руки. – Сестра Донны, Финна. Она была в плену у этого друида и добралась до него первой. На кухне. Поверь, он очень жалел.
Близнецы друг за другом двинулись к телам в углу. Говорить не хотелось, все объяснения и обсуждения негласно оставили на потом. Они лежали рядом, и только массивная голова Эккарта покоилась на груди Ллариг, будто он слушал, как стучит сердце любимой. Увидев рваную рану с опаленными краями в боку собственного отца, Маккон застонал. Конхенн только шумно выдохнул, будто все звуки его горя теперь оказались заперты глубоко внутри.
– Ма…
Волосы, пропитанные кровью, выбились из ее прически, оставив темно-алый мазок на алебастрово-белой щеке Шапки. Мак нежно убрал с лица Фир темную прядь, пробежавшись кончиками пальцев по коже головы, чтобы обнаружить рану. Его руки покрылись теплой, все еще сочащейся откуда-то жидкостью. Нахмурившись, Маккон попытался нащупать яремную вену на шее у мачехи. Почувствовав биение жизни под своими пальцами, полуоборотень аккуратно сдвинул морду зверя с груди Шапки, чтобы попытаться послушать сердцебиение. В ответ раздалось слабое ворчание. Даже в бессознательном состоянии его отец пытался защитить свою женщину.
– Ох, Па, – выдохнул Конхенн.
Он поднес свою ладонь к морде огромного животного, чтобы Эккарт смог почувствовать запах и понять, что опасности нет. Его пальцев коснулось нетвердое дыхание. Настолько слабое, что его можно было бы принять за простое движение воздуха из-за небольшого сквозняка.
– Мак, медики, – в голосе Кона появилась твердость. Это были те неприятности, с которыми можно было справиться, а значит, следовало действовать. Быстро.
Кивнув, Маккон сразу запустил руку в задний карман и вынул миниатюрную модель телефона. Мобильный на его ладони казался почти крохотным, но полусидхе привычно набрал один из номеров, поставленных на кнопку быстрого доступа.
– Кэт, здравствуй, – спокойный голос совершенно не выдавал его реального состояния, – это Маккон. У нас проблемы, которые можешь решить только ты.
Катерина Свирко была лучшим врачом-вером в этом городе. Ее вторая ипостась не только
