Он перемотал им своё запястье, где была в теле её нить, чтобы не видеть, забылся и так и не смотрел на неё всё это время, пока сходил с ума и отдавал себя во власть забирающего разум зелья.
Под лоскутом была побледневшая в два раза нить. Дрожь прошла по телу, ужас остановил кровь, а яростные клыки его звериной сущности вцепились в хребет.
— Что? — выдавил из себя Тёрк, понимая, что видит. — Ах ты, засранец… ты…
Он лёгким движением, полным ярости, откинул скамью в сторону, придавив Рэтара коленом, взял за ворот рубахи.
— Ты с ней обвязался? — взгляд старшего брата был полон смертельного гнева. — И ты не знаешь, где она?
— Я думал она с тобой, — почти не слыша себя проговорил Рэтар. В голове стучало так, что кажется смерть от рук Тёрка была бы сейчас самым прекрасным, что могло бы случится в его жизни.
Это было то, что он заслужил. Нежность, мягкость, тепло, любовь… нет… только яростная, уничтожающая боль, несущая с собой смерть.
— Да с чего, дурень? — взвился Тёрк.
— Она была с тобой, чтобы провести обряд повязи кровью, — в Рэтаре снова проснулась злость. — Я видел, я это видел…
— Что? — брат уже не рычал, он выл, отчаянно и злобно. — Что?
А дальше феран просто получил несколько беспощадных ударов в лицо.
— Ты за кого меня принимаешь? А? И ты, ты… рваш! — яростно хрипел в него брат. — Ты не знаешь, что этот обряд на деле не имеет ничего общего с близостью? Ты не знаешь закон? Нужна кровь ведьмы и семя хозяина. Всё. Нет? Ах, ты, Рэтар…
Тёрк отпустил ворот рубахи и приложил младшего брата головой об пол.
Но Рэтару было всё равно. Внутри было столько всего. Он захлебывался кровью, но боли не чувствовал. Жгучая пустота. Он увидел сон и поверил в него. Он обвинил Хэлу и Тёрка. Он потерял Хэлу. Её лицо, полное горечи, когда он у мага упомянул Тёрка, теперь стояло перед глазами.
Родная, прости, боги… нить побледнела… Хэла ушла совсем. Она была далеко от Горанов и она умирала.
— Какой должна быть нить? — спросил Тёрк.
Рэтар с трудом потянулся ко внутреннему карману куртки. Но достать нить не смог. Старший брат снова рыкнул, подошёл и грубо достал нить. Перевёл взгляд с мотка на руку ферана и обратно, взвыл как раненый зверь.
— Если бы ты не был ей так нужен, то я бы убил тебя прямо сейчас, Рэтар, — склонившись, прохрипел ему в лицо Тёрк. — Смотри, видишь пятно? Это кровь.
Он указал на след на рубахе.
— Это её кровь. Она была рядом с тобой. Она была ранена. И ушла, — в глазах старшего брата были слёзы. — Я обещал тебе, что за неё перегрызу тебе глотку. Если ты будешь здесь и нить окончательно потеряет цвет, если ты не успеешь её найти до того, как она умрёт… молись, Рэтар, потому что смерть твоя не будет быстрой.
И феран принял бы эту смерть… принял.
Превозмогая себя, Рэтар встал и, ещё до конца не придя в себя, отправился в Налут искать Хэлу. Ждать более точного местоположения, от искавшего её Верлеаса, он не стал. Время не щадило цвет нити и феран действительно думал, что свою ведьму живой не найдёт.
Теперь он был сломлен под натиском рассказа о её жизни. Как ему быть с ней. Как вымолить прощения, да и вообще может ли он заикнуться о нём? Рассчитывать, что сможет сделать так, чтобы она забыла?
Рэтар не мог отделаться от воспоминания про их разговор о том, что пройдёт чувство, что его отпустит и что она всё ждёт этого. О том, что она не верит в “никогда” и “всегда”. Хэла была тогда такая хрупкая, уязвимая и она могла бы всё это рассказать уже тогда, и как же он винил себя, что не настоял, что не упросил…
И ведь Рэтар не вспоминал тот разговор больше, просто очень сильно цеплялся за Хэлу, надеясь, что она поймёт, как нужна ему. Она боялась боли от потери и предательства, боялась, что чувства пройдут, что она останется одна. А он? Он тоже боялся, что она исчезнет из его жизни, что он не сможет ей доказать, что он останется один. Снова.
Её боль отзывалась в нём. Он знал уже давно, что своё вынесет, а вот её нет.
И вот Рэтар тонет в бессильном опустошающем гневе на себя и на тех вот людей из её мира… в гневе на её супруга. Он в гневе, а она нет.
"Он хороший… мы все сложные", — это её убеждение… он хороший, а она? Плохая?
Хэла такая порой до невообразимости трепетная, вечно прикрывающая свои чувства этими шутками и попытками показать, что сильная, что со всем справится.
Рэтар не мог понять, не мог. А главное, сейчас осознал — что бы он сам ей не сделал, она его тоже оправдает. И потому было ещё больнее. Ещё сильнее скручивало.
— Сколько я спала?
Она пришла в себя на закате Тэраф. Рэтар сидел возле костра и готовил рыбу. Хэла вышла на улицу и села по другую сторону от огня.
— Две мирты, — ответил он.
— Ты перевязал мне руку? — она посмотрела на ладонь.
— Да.
— Спасибо.
— Хочешь есть?
— Хочу, — кивнула она и слабо улыбнулась.
Рэтар положил на тарелку кусок рыбы и протянул ей.
— Знаешь, сколько я не ела горячую еду? — грея руки о дно тарелки, спросила, жмурясь, Хэла.
— Почему? — удивился он.
Ведьма склонила голову на бок:
— Я ненавижу разделывать рыбу, ещё я приготовила её однажды, но отравилась, — ответила она. — Я в рыбе своего мира никогда не разбиралась, а тут и подавно. В общем, я помогла маме Элинки, а она меня подкармливала, но это была такая рыба, которую можно есть холодной. И овощи. Да и с огнём проблемы. Хорошо, что кипяток умею делать.
— Ты не умеешь разводить огонь? — уточнил Рэтар.
— Ну, прости, не походный я человек, — съязвила она.
Он рассмеялся.
— Никак не могу привыкнуть к тому, что она синяя, — проговорила Хэла, отправляя кусок рыбы в рот.
— А какого цвета рыба в твоём мире?
— Белая, розовая, — пожала она плечами, потом поняла, что он названия цвета не понимает. — Это как… как бледно-бледно-бледно красный, точнее грасцитовый.
— Ага, — кивнул он и они оба рассмеялись.
— А грифон? — вспомнила Хэла и нахмурилась.
— Вон он, — и Рэтар указал вперёд по направлению к морю, там на берегу, сливаясь с песком лежал ферган.
— Ой, — удивилась ведьма, не заметив в наступающей темноте огромное животное. — Что он делает?
— Ест.
— Ест? — она приподняла вопросительно бровь и стала просто невыносимо желанной. Он знал, что она сейчас пошутит. — Доедает труп наёмника?
— Нет, Хэла, — улыбнулся Рэтар, отгоняя от себя тяжёлые мысли, что возможно уже никогда не сможет быть с ней. — Драта я похоронил. А ещё снял и почистил сети. Одну оставил, чтобы было, что есть. А испорченную рыбу отдал фергану.
— Он есть тухлую рыбу? — скривилась Хэла. — Фуу!
— Для них это, как очень дорогая и редкая еда.
— Деликатес? — спросила ведьма.
— А? — Рэтар нахмурился новому слову.
— Ну, дорогая и редкая еда, — пояснила Хэла. — Деликатес.
— Да. Деликатес.
— И он не улетит теперь?
— Скорее всего нет, — ответил Рэтар. — Я ему понравился.
— Кто бы сомневался, — покачала головой ведьма.
— Что это значит? — поинтересовался он, усмехаясь.
— Ничего, — улыбнулась она. — Ты разбираешься в птицах. Так?
Рэтар на это лишь пожал плечами.
—— Скромный какой, — ответила на это Хэла. — А ферган и феран просто так звучат одинаково?
— Нет. “Фер” на древнем языке так называемого начала мира означает большой. Но большое животное, и большой, в значении важный… человек.
— Их не было в книге. И ты привык с ними, ну не знаю… обращаться? — спросила ведьма, хмурясь.
— Да. Раньше ферганы жили в Кармии. Их было много, — пояснил Рэтар. — Самые лучшие были в фернате моей матери. Они их разводили. Всё, что я знаю и умею — меня этому мама научила. В Изарии было десять ферганов. И это много. Больше только в фернате Артины. Но потом, во время одной войны, маги со стороны врага что-то наколдовали и ферганы стали хворать. А потом умирать. Только на нашей стороне Сцирцы. Сейчас ферганы есть только на стороне оборота Ваясты. Когда умирал последний, мама была безутешна. Помню отец её обнял и это был единственный раз, когда он прилюдно проявил чувства. А потом, Риван маленький увидел ферганов в книге, спросил у мамы. В комнате был отец, мама, не знаю, расстроилась. А отец забрал книгу и когда вернул страниц про ферганов уже не было.
