Мы не виделись всего-ничего, а по ощущениям, будто целая жизнь прошла... Хотя, можно сказать, так и есть.
А Шушера под моим столом, вопреки ожиданиям, не нашлось. Как, впрочем, и ручьев его неистовых слёз. Некогда ему, бедному, было плакать — он что-то бурно обсуждал с шефом в его кабинете. Но стоило мне войти, а КириллКирилычу — прищуриться, будто я прямо на его глазах пыталась достать из его стола лучший виски во вселенной, как Шушеров оглянулся, увидел меня и заулыбался, помахал мне ручкой, тут же получив от Кирилыча ластиком в ухо.
Эх, цирк, милый цирк!
Я уселась за свой стол, выдохнула довольно, прикрыв глаза. Понимать, что жизнь возвращается в привычное русло — ощущение похлеще волшебства.
— Милена, зайди-ка в мой кабинет, — грозно потребовал шеф как раз в тот момент, когда Шушер выскользнул из его двери.
— Удивительное дело, кажется меня сегодня похвалили, а тебя будут ругать, — округлив глаза, на ходу прошептал он. — Мир совсем сошел с ума, я даже не знаю, можно ли в этом безумном мире теперь предлагать тебе свидание, или по новым законам я должен уйти в монастырь.
— Сдается мне, это значит, что тебе надо найти себе девушку и жениться, вместо того, чтобы приставать ко мне, — я встала из-за стола и направилась к начальнику, радуясь, что парень не решился задерживаться, чтобы поразногольствовать на тему «а зачем искать новую если таки есть ты!»
КириллКирилыч имел вид суровый и недовольный. Подождал, пока я подойду поближе, и снова прищурился.
— Что ты здесь делаешь?
— А я уже уволена? — я вскинула бровь.
— Нет, у тебя выходной. А то и отпуск! — он возмущенно тыкнул в меня пальцем. — Ты, между прочим, проспала больше суток, а перед тем — плакала от боли. Ты думаешь я поверю, что ты бодра, свежа, помидорка? Нет, не поверю. Едь домой, я вечером заеду, привезу вкусной еды.
— Я никуда не пойду, — для подтверждения своих слов я даже отошла к его диванчику и уселась. — Мне это нужно, Кирилл Кириллович. Немного нормальности, привычных событий в жизни. Да, мое тело все еще ноет, но разуму здесь спокойнее.
Аура зла спала с шефа. Он выбрался из-за стола, присел рядом со мной на диван. Вздохнул, сгребая мои ладони в свои, вероятно, сугубо как компромисс настоящим объятиям (его новому призванию, точно!)
— Ты... События в твоей жизни здорово меня напугали в последнее время, — он говорил тихо, без обычной своей жестикуляции и ажурного многословия. — И я волнуюсь за тебя. Без шуток, тебя же даже спать одну нельзя оставлять, ты не можешь это оспорить!
— Если бы вы спали рядом, это ничего бы не изменило, — справедливости ради заметила я.
— Я знаю, — мужчина вздохнул, потом откинулся на спинку дивана, все-таки утаскивая меня за собой и приобнимая, как-то очень... естественно. — Знаешь, я оборотень. Но даже нам знакомо чувство бессилия когда дело касается дорогих нашему сердцу людей.
— Если это было признание, то вы перестарались с его тонкостью, — я хмыкнула. — Со мной все будет в порядке. Теперь уж точно.
— Не то, чтобы признание, — он скользнул рукой по моим волосам. — Но за это время я понял, что ты дорога мне. То есть... Больше, чем я думал раньше, — он затих на пару секунд, потом хмыкнул: — Знаешь, древняя ведьма посоветовала мне при тебе назвать тебя моей женщиной. Но я не могу этого сделать, пока ты не скажешь «да» на мое предложение начать встречаться как нормальные взрослые люди.
— Ага, то есть при мне без галочки в графе «отношения» вы меня так называть не можете, а при других — да? Варнава-то стопроцентно говорила это в контексте ваших же слов, — я села ровнее, посмотрела на него с прищуром.
Не таким внушительным, как он сам пару минут назад, но все же!
— Я был под стрессом, — шеф невольно отвел взгляд. — В твоем теле была какая-то чужая женщина, потом ты все никак не приходила в себя, я думал, я тебя потерял!
— Поэтому назвали меня своей посмертно, чтобы я уж точно не смогла это оспорить! — я сложила руки на груди. — Кирилл Кириллович, ну что за... Что вы делаете?
Спрашивала я уже отклонившись, в то время как босс упрямо тянулся ко мне, потом вздохнул и откинулся обратно на спинку дивана:
— Хотел как в фильмах поцелуем присечь все твои аргументы, а потом, когда наши губы разъединились бы, ты бы уже передумала упрямствовать.
— Какая романтизированная чушь, — я закатила глаза, потом поднялась на ноги и посмотрела на него сверху вниз со всей строгостью: — Да, я согласна начать с вами встречаться. Но ты — наказан. Первый поцелуй только на третьем свидании, и только в щечку. Если будешь вести себя хорошо вообще, — после чего развернулась и зашагала прочь: — Ишь ты, фильмов он насмотрелся, едва весь настрой на согласие не сбил, ну кто так делает!
— Милена!
— Что?! — я развернулась в дверях его кабинета, посмотрела на него волком.
— Ты это серьезно? — он все еще сидел на диване, но делал это как-то... настороженно. — Насчет отношений? Ты правда согласна?
Я вздохнула. Даже дверью хлопнуть пафосно не дал, ну что за человек такой! Ах да... Я поджала губы, потом сдалась:
— У меня было много времени подумать, даже больше, чем ты думаешь. И я поняла, что мне нужно через это пройти, чтобы идти дальше спокойно. Ситуация должна быть разрешена — либо ты мне изменишь с первой же дамочкой в клубе, я поплачу, уволюсь и буду жить дальше, либо у нас каким-то чудом все получится, и эта история получит красивый финал. Но так или иначе, она не заставит меня в дальнейшем кормить сорок кошек и думать о несвершенных вероятностях, не в силах выгнать тебя из твоего сердца.
Кирилл, не иначе как на тяге оборотнических способностей, в мгновение ока оказался рядом, обнял, крепко прижимая к себе и бормоча в плечо «Про запрет на объятия ничего не было сказано». Потом, видать, подумал и добавил:
— Я очень постараюсь быть хорошим парнем, Милена... Не терять же такого замечательного секретаря из-за каких-то там левых девчуль в клубах, кто меня супчиком тогда откармливать будет?!
Ну вот и что тут возразишь?
А потом был подтвержденный уже настоящим Аристархом контракт «за спасение» и проводы Варнавы и Мечеслава в путешествие по крайнему северу, где полярная ночь танцует вальс с северным сиянием. На фоне внезапным образом маячил Маркус, берущий с ведьмы честное слово о том, что она еще вернется и научит его «всякому страшному древнему колдовству, шоб такого никто кроме меня тут не умел». Варнава покровительственно улыбалась, где-то между делом всучив мне новое украшение — один из ее парных браслетов.
— На случай, если тебе понадобится помощь, милая. Но постарайся не попадать в неприятности хотя бы полгода, у нас с Мечеславом... медовое время, да, — она улыбнулась сияющему аки солнышко вампиру, обняла меня, и первой ушла к поезду.
Самолеты, ей, кажется, пока что были не по душе.
Когда поезд тронулся, я наконец почувствовала, что волшебное приключение подошло к концу и удачно переступило финальную линию. Несмотря на магический браслет на моем запястье.
