class="p1">А то, когда оно просто было.
– И долго она так спать будет?
Будить не хотелось.
Это ведь… говорить придется. О чем мне с ней разговаривать? О том, что я замуж за ее брата вышла? Или о том, что ее муженька пристрелила? Что-то мне сдается, ни тому, ни другому она не обрадуется. А ежели не будить… ну, она ж не проспит так всю жизнь.
– Сколько нужно, столько и будет, – отозвался Эдди. – Чарли что думает?
– Пока сам не знает. Но я не хочу, если что, быть виноватой!
– А кто хочет-то?
Эдди поднялся и руку протянул:
– Пойдем.
– Куда?
– Кое-что нашли. Чарли, конечно, не обрадуется, но сдается мне, что тебе надо это увидеть.
Что?
Кладбище.
Такое вот… подземное кладбище. Огромная пещера с низким сводом. Он почти касается моей макушки, и не отпускает ощущение, что того и гляди потолок рухнет на плечи.
Странник.
Чарльз стоит с мрачным видом. Люди какие-то… ямы.
– Ты зачем ее привел? – Чарльз злится. На меня? Нет, на Эдди. Но тот лишь качает головой:
– Она имеет право знать.
Знать что?
– А то ведь уже переживает за ублюдка.
Кто, я? Нет. Я правильно все сделала. Другого варианта не было. Но… да, все равно неприятно убивать людей. И нелюдей.
И я иду.
Осторожно. Камни шелестят под ногами. В пещере не темно. Света наоборот как-то слишком уж много. Он плодит длинные тени, и они шевелятся, пугают. Но я не боюсь.
Теней не боюсь.
– Что это? – Я задаю вопрос тихо, но знаю ответ.
– Могилы, – шепотом отвечает Чарльз. И трет переносицу. Этак и дырку протереть недолго. – Он оставлял их здесь.
И вправду могилы. Ни крестов. Ни памятников. Только палки с табличками, на которых нервным почерком выведены имена.
И номера.
– Его жены, да?
Я останавливаюсь у первой. Или, наоборот, последней? Кривая железка торчит из земли. Железка оплавлена, а на табличке буквы яркие, будто вчера выведены.
Или и вправду вчера?
«Молли».
К горлу подкатывает комок.
– Он их…
– Не все. – Странник не решается подойти. – То есть не всех. Первые, насколько теперь понятно, умирали сами. Кто-то в родах. Или почти в родах. Кто-то с ребенком. Он всех учитывал.
И еще он тосковал по ним.
Искренне.
Я это чувствую. Он был ублюдком, готовым на все ради власти. Обожающим лишь себя, но здесь, в пещере, на меня давит оглушающая тоска. Чужая тоска.
И Молли…
Ее и засыпать не успели. Просто белый саван, словно огромная куколка бабочки. Он ее убил? Или… она не выдержала всей силы его любви?
– Эдди. – Я сглатываю комок в горле. – Ты… я… не хочу быть здесь.
Но выводит меня не Эдди.
Выводит Чарльз.
И мы идем. Молча. Но взявшись за руки. И уже там, на подземных этажах, но уже в башне, мы стоим. Дышим. И я вновь чувствую боль, но уже его.
– Кто… их нашел?
– Странник разбирал бумаги. Они не только в кабинете лежали, так, по всей башне. И наткнулся на упоминание, что место заканчивается. Стал выяснять. Ему и показали. Змееныш ведь не сам их относил.
Не сам.
Муж обнял меня. Неловко так, будто стесняясь этого неуместного в нынешней ситуации проявления чувств. А я пристроила голову на его плечо.
Так легче.
Вдвоем ведь всегда легче, чем одному?
– Я боюсь. – Это признание далось ему нелегко.
– За Августу?
– Да… те люди, они сказали, что женщины, которые беременели, сгорали быстрее прочих. И что целители ничего не могли сделать. А если тот способ, который Змей показал, не подойдет?
– А там сложное что-то?
– В том и дело, что нет. Нужна лишь кровь. И поддержка. В этом суть.
Не понимаю, но слушаю.
– Мужчина должен делиться своими кровью и Силой. Просто делиться.
Сомневаюсь, что все и вправду так просто.
– Он и делился. Змей. Силой и кровью. И жизнью тоже.
А еще молчал. Не желал раскрывать тайну? Сомневаюсь, что в этом дело. Он же отдал кристалл. Или, может, отдавая себя по капле, он пытался расплатиться с теми, другими долгами?
Жизнь за жизнь?
Не мне его судить.
– И ты хочешь…
– Я попытаюсь. – Чарльз резко выдохнул. – И буду молиться, чтобы этого хватило.
И я тоже буду молиться. Потому что… потому что, если она умрет, все осложнится. Мне тут же стало совестно за эгоистические свои мысли. Мне было жаль эту девочку.
Ту, которая спала.
Но не ту, которая восседала по правую руку Змееныша, глядя на то, как он уродует других девочек. И, возможно, я несправедлива, но… но я все никак не могла соединить одну с другой.
– И еще. – Чарльз осторожно коснулся губами моего лба. – Надо будет все-таки попробовать. С кровью. Надеюсь, поможет.
А уж я как надеюсь.
где происходит много всякого и разного
Сиу молча смешивала порошки. Она двигалась легко, плавно, но то и дело словно невзначай касалась рукой полупрозрачной капли, что висела у нее на груди.
Здесь все еще пахло травами.
И болью.
Боли было много, но сиу нашла способ успокоить ее. Боль унималась от капли зелья, что стояло в высокой склянке. И я наблюдала, как она подхватывала его, темное, какое-то глянцевое, стеклянной палочкой. Зелье капало в чашу.
Чаша переходила из рук в руки.
– Глотай, – говорила сиу, и очередная заплаканная девица подчинялась. Девицы сиу боялись. И меня тоже. Это я чувствовала шкурой.
Как-то слишком уж много я чувствовать стала.
Шел третий день.
Наконец, удалось выспаться, и не только мне. Хотя Чарльз спал в комнате с сестрой, устроился на полу подле кровати. И это тоже было обидно.
Почему? Не знаю.
А потом ушел.
У них дела.
У него, Странника и Дэна, который не стал себя объявлять императором, ограничившись скромным званием наместника. И звание подтвердили.
Я сама бумагу видела.
Эдди тоже где-то пропадал, как и Орвуд с орком. Я же вот сидела и смотрела, как колдует сиу. Ну, не совсем колдовство.
– Я буду скучать по этому, – сказала она, скользнув пальцами по веренице склянок. – Недолго.
– Почему.
– Потому что умру.
Она сунула мне в руки ступку с какими-то зернышками, мелкими и черными, на мак похожими.
– Отчего?
– Не знаю. Возможно, мать убьет. А если нет, придется самой как-нибудь. Или Звенящий Поток не откажет? – Она задумалась.
– Погоди. – Зернышки оказались твердыми. – Ты… ты это серьезно?
Куда уж серьезнее.
– Ты же вернешь эту… эту штуку. И вы ее спрячете. Спрячьте получше только, – посоветовала я. – А то раньше о
