пор, как мы встретились. А теперь Вселенная воздала должное твоей заднице. Я бы назвал это справедливостью.
— А я бы назвала это чертовски раздражающим. Подожди, что ты делаешь?
Он протянул руку через стол и схватил меня за запястье. Я попыталась выдернуть руку, но его хватка была как тиски. Шипя сквозь зубы, Фишер не слишком нежно потянул меня за руку.
— Послушай. За последние двенадцать часов тебя укусил этот паршивый лис, обжег меч, к которому ты не имела права прикасаться, а теперь еще и укусила фея. Ты не местная. Вероятно, в воздухе витает бесчисленное множество микробов и болезней, которые могут отправить тебя на тот свет. Твое тело и так слабое, и медленно восстанавливается. Мне нужно продезинфицировать все эти порезы и царапины, пока у тебя не началась лихорадка и ты не умерла.
Я неохотно перестала вырываться.
— Осторожнее, Кингфишер. Я начну думать, что ты действительно заботишься о моем благополучии, если ты продолжишь… ах! А-а-а, а-а-а, а-а-а! Ой, это чертовски больно!
Он не стал меня предупреждать. Он вылил ярко-зеленую жидкость из рюмки мне на руку и еще крепче сжал мое запястье, когда мои пальцы свело судорогой. Оникс нервно заскулил под столом, царапая мои ноги.
— Дыши, — приказал Фишер. — Это пройдет через секунду.
Боль действительно начала утихать через мгновение, но мой гнев… это была уже другая история.
— Ты больной, — прошипела я. — Тебе это понравилось. Какому мужчине нравится причинять боль?
Когда он отпустил меня, его лицо превратилось в непроницаемую маску.
— Это не так. Мне не нравится причинять боль. Но это не значит, что в этом нет необходимости. Чтобы избежать гораздо более серьезной боли, иногда приходится терпеть небольшое жжение. Иногда некоторым из нас приходится причинять ее. Ты говоришь это с сарказмом, но я действительно забочусь о твоем благополучии. Ты важна. Без тебя я не смогу закончить эту войну или защитить свой народ. Я должен обеспечить твою безопасность, чтобы достичь своих целей. Так что да, я причиню тебе боль, если это будет означать, что ты в безопасности. Я заставлю тебя следовать за мной хоть на край света, потому что это единственный способ убедиться, что ты останешься в живых. А теперь пей свое пиво.
Все это звучало так разумно. Что он поступает правильно и справедливо ради общего блага, но были и другие способы добиться этого. Более мягкие, более добрые. Он явно ничего об этом не знал. Мир был жесток к нему, и он был жесток в ответ. Я не нуждалась в опеке. Я привыкла иметь дело с суровой реальностью. Я уже потеряла счет тому, сколько раз меня избивали или вышибали из меня дух, но это не означало, что Фишер должен был вести себя со мной как мудак.
Я отхлебнула пива, уже зная, что одного бокала будет недостаточно, чтобы улучшить мое настроение. Я ожидала, что оно будет плохим, но пиво оказалось насыщенным, с ореховым вкусом, и на самом деле довольно приятным. Очень приятным.
— Не торопись, — предупредил Фишер, когда я сделала еще один большой глоток. — Оно крепкое.
Этот идиот действительно считал меня слабой. Он ничего не знал о пьяных играх, которые я выигрывала в Зилварене. А там пили виски, а не пиво, черт возьми. И все же я не была настолько глупой, чтобы опустошить свою кружку только для того, чтобы доказать свою правоту. Это были неизведанные земли, а у меня не было карты, как в прямом, так и в переносном смысле.
Я прищурилась, глядя на Кингфишера.
— Когда Кэррион очнется?
— Откуда мне знать? — Фишер отпил пива, зеленые глаза сверкнули на меня поверх кружки. Из-под его темного капюшона они, казалось, светились самым удивительным образом.
— Я была без сознания десять дней. Ты собираешься все это время возить его на спине лошади?
— Нет, — просто ответил он.
— Что значит — нет?
— Я имею в виду — нет, я не планирую этого делать. Ты была на грани смерти. Вот почему ты так долго не приходила в себя. И нам не придется больше ехать верхом, чтобы добраться туда, куда мы направляемся, так что карьера твоего друга в качестве седельного мешка подошла к концу.
— Куда ты меня везешь?
— Домой.
— И где твой дом? — Я продолжала спрашивать, чувствуя, как растет мое раздражение.
Он сделал большой глоток пива, мышцы его шеи под татуированной кожей напряглись.
— Там, где я родился.
— Уф! Тебе обязательно быть таким сложным?
В его глазах заплясали искорки смеха.
— Не обязательно, но я получаю от этого удовольствие.
— Кингфишер!
— Я везу тебя в пограничные земли, Оша. В небольшую вотчину на самом краю ивелийской земли. Место под названием Калиш.
Калиш? Я уже не раз слышала это название. Эверлейн хотела, чтобы Рен отвез туда Фишера, пока его не обнаружили в Зимнем дворце. Беликон сказал, что Фишер может остаться во дворце на неделю, прежде чем ему придется туда вернуться.
— Разве это разумно? Король все равно собирался отправить тебя туда. Не будет ли он искать нас там в первую очередь?
Фишер покачал головой.
— У моего отца и Беликона была долгая история. Он понял, что планирует Беликон, задолго до того, как тот убил королевскую семью и присвоил себе корону. Он принял меры предосторожности и оградил свои земли, чтобы ни Беликон, ни его сторонники не смогли проникнуть в них. Он был могущественен, и его заслоны были крепки. Они остаются такими же надежными, как и прежде. Беликон может добраться до границ Калиша, но не сможет попасть внутрь. Пока я жив и продолжаю род моего отца, он никогда не сможет этого сделать.
Что ж, это была отличная новость. Но были и другие поводы для беспокойства.
— Прости, если я ошибаюсь, но у меня сложилось впечатление, что Калиш — это линия фронта, — сказала я.
— Так и есть.
— Нет. Подожди. Это настоящая зона боевых действий?
Фишер выловил из своего пива крошку плавающего мусора.
— Именно так.
— Итак, ты произносишь
