Он приподнял брови, его взгляд указывал на то, что он готов ждать сколько потребуется.
— Нам нечем заняться еще несколько часов.
Видимо не очень-то он поверил, что со мной все было хорошо. Слава богу, в этот момент раздался звонок в дверь.
— Нужно ответить, — сказала я, пытаясь безуспешно скрыть радость в голосе.
— Ну тогда мы обыщем твой холодильник, — сказал он сухим голосом. – И не думай, что мы забудем обо всем, не важно, кто там за дверью.
Я послала ему усмешку через плечо, и нажала на кнопку коммуникатора.
— Да?
— Мерси? Это Дэймон.
Меня бросило в жар, затем в холод. Руки затряслись.
— Кто? – Мои руки рефлекторно потянулись к лотосу на шее. Я наверное неверно расслышала. Он не мог быть здесь. Не после того, как ушел. Не после его финальных речей о муэрте и о том, что он не хотел ни о ком заботиться.
— Это я, Мерси.
Он звучал так реально, как будто и правда стоял внизу. Но часть меня все еще не верила в это. Он ушел. И, конечно, не мог вернуться, как будто ничего не произошло.
Когда я ничего не сказала, он мягко добавил:
— Мне надо поговорить с тобой.
— Зачем? – спросила я автоматически. Затем я вспомнила, что Трэй и Дестини все еще стояли на кухне, без сомнения прислушиваясь к каждому слову, и поспешно добавила. – Я спускаюсь вниз.
Я схватила куртку с вешалки, бросила:
— Я вернусь, — через плечо, и выбежала в дверь. Я не ждала лифт, а побежала вниз, прыгая через ступеньку, а затем притормозила возле выхода на улицу.
Это был он.
Плечом он оперся на стену здания, и смотрел вниз улицы. Его лицо было уставшим, как будто он мало спал, как и я, и под глазами были тени.
Я замедлилась, вступив на пол фойе, желая наслаждаться им как можно дольше, чувствами, которые он вызывал в моей голове. Но он почувствовал мое присутствие и обернулся.
Темные глаза легко встретились с моими, но они по-прежнему ничего не выражали. Я остановилась, сомневаясь, а нужно ли мне открывать ту дверь.
Что, если он не собирался сказать, что скучал?
Что, если он здесь, чтобы выяснить что-то о Хэннише и короле Джэйнисон?
Неожиданно, мой желудок сжался. Господи, а если он здесь, чтобы притащить меня Совету?
Я сделала шаг назад, затем остановилась.
Глупо. Я гораздо храбрее. Я много раз это доказывала.
— Что ты хочешь, Дэймон?
— Я пришел сюда не разговаривать с тобой через стеклянную дверь, Мерси. Впусти меня или выходи.
— Зачем мне выходить? Ты ушел. – Мой голос слегка треснул, но я собралась и продолжила, — О чем еще разговаривать?
— О многом. – Он остановился, и мягкая, почти робкая улыбка появилась в уголках его губ. – Я приглашаю на шоколадный торт…
Несмотря на все мои страхи, я почувствовала изумление. Он помнил. Наверное, это хорошо?
— Что-то я не вижу торт.
— Он ждет в ресторане внизу улицы.
— И зачем ему там ждать?
— Потому что я подумал, что нам лучше поговорить на нейтральной территории. – Он снова остановился, и клянусь, в глубине темных глаз мелькнул страх. От этого зашевелилась надежда, которая была во мне, с тех пор, как он исчез. – Пожалуйста, Мерси. Выходи и поговори со мной.
— У тебя есть двадцать минут, — сказала я, хотя знала, что ему будет принадлежать вся моя жизнь, если он скажет правильные слова. – У меня гости наверху.
Я открыла дверь, затем обвязала свою ободранную куртку вокруг себя, не для того, чтобы согреться, а чтобы не начать трогать его.
Но я не удержалась и вдохнула его запах, позволяя ему заполнить мои легкие, наполняя меня теплом.
— Сюда, — сказал он, указывая рукой, и опустив ее прежде, чем прикоснулся к моей спине.
Мы шли по улице, как два незнакомца, и с каждым его движением и прикосновением, я ощущала это все больше.
Он открыл дверь и пропустил меня, снова не касаясь меня, затем провел меня к столику в углу. Место было маленьким и уютным по-домашнему. Наш столик был единственным свободным.
Немедленно подошел официант, принес две чашки кофе и большой кусок шоколадного торта, затем забрал табличку «зарезервировано» и ушел.
Я обхватила чашку с кофе и придвинула ее, но не решалась поднять. Мои руки все еще сильно дрожали.
— Итак, — Я, наконец, встретилась с его темным взглядом. – О чем ты хотел поговорить?
— Как насчет моей глупости?
— Хорошее начало, — признала я, отчаянно стараясь не улыбаться. Он пока не заслужил этого. После месяца головной боли, он задолжал мне это объяснение. И немножко мольбы. – Какую из твоих глупостей ты хочешь обсудить?
— Ту, где я сказал, что муэрте не могут быть ни с кем связаны.
Я взяла вилку и зачерпнула торт. Мне нужно было что-то делать, чтобы подавить нарастающее желание перегнуться через стол и заставить его замолчать поцелуем. Та часть меня, которая так этого ждала, не хотела объяснений. Лишь его. Но упрямая часть меня желала услышать слова; все еще хотела этого, прежде чем действительно поверить.
— И что ты хочешь обсудить? Ты был весьма уверенный в этом.
— Это была и есть ложь.
Он схватил мою руку, убрал из нее вилку, и крепко сжал ее. У меня перехватило дыхание, а сердце начало так сильно биться, что клянусь, оно пыталось выпрыгнуть из груди. Я неожиданно обрадовалась, что он не ждал от меня ответа, потому что сейчас я была абсолютна неспособна говорить.
— Я пытался забыть тебя, — продолжил он мягко. – Я пытался заняться своей жизнью и работой, но ты заняла слишком большую часть меня, даже мои сны, и без тебя меня больше нет. Я люблю тебя, Мерси.
На мгновение я закрыла глаза, наслаждаясь словами. Позволяя им смыть одиночество и страх прошедшего месяца. Позволяя им согреть свою душу и излечить сердце.
Хотя это был еще не конец. Мне нужно было задать еще один вопрос.
— А та речь, в который ты сказал, что муэрте сильны тем, что у них нет семьи и любимых и им не за кого бояться? Это тоже была ложь?
— Нет, это правда. Но за этот месяц я прочувствовал, какой будет моя жизнь без тебя. И я уж лучше буду жить со страхом потерять тебя, чем совсем без тебя.
— Уверен, Дэймон? Потому что я уж лучше проживу одна до конца жизни, чем буду бояться, что ты однажды снова уйдешь.
— Я в этом уверен как никогда. Пожалуйста, скажи, что простишь меня. Скажи, что рискнешь и станешь частью моей жизни.
Какое-то время я изучала его, желая сказать да, но между нами все еще стояла тень – та, о который мы не упоминали еще.
— Ты говоришь, что любишь и не можешь жить без меня, — сказала я медленно, — но я драман и никогда не изменюсь. Кому ты будешь предан, если Совет издаст указ забрать силу у всех драманов, обладающих ей?
