Такое отношение к себе наследник графа мог принять как оскорбление. Но я знал, что их поведение было продиктовано заботой о Флоренс. Вот такими и должны быть настоящие друзья. Они рядом всегда: когда все плохо и тогда, когда хочется разделить с кем-то счастливые мгновения.
Малышка Фиона была еще слишком юна для взрослых пересуд. Она глазела на сидящего рядом с ее крестной и самой любимой на свете тетушкой в одном лице мужчину с неприкрытым любопытством. Девчушка была копией своей матери внешне, но в жестах и выражениях лица больше походила на отца.
Я видел, как таял взгляд Аллана при взгляде на жену и дочь. Это сложно описать словами. Так и должна, наверное, выглядеть настоящая, безграничная любовь. Одно лишь выражение глаз гостя поведало мне об этом. В душу закралось едва ощутимое, но распознаваемое чувство зависти.
Рассуждения о чужой семье всколыхнули воспоминания о собственной.
Мне не повезло. Дети не выбирают своих родителей, и семья, в которой я появился на свет не была даже отдаленно похожей на счастливую. Мы были как трое несчастных людей, которые по неволе оказались в одной связке. Глупо было думать, что причиной всех бед являюсь я сам. Ребенком я страдал из-за подобных мыслей. Затем понял, что дело не во мне, или не столько во мне.
Отец и мать тоже не любили друг друга. Меня они терпеть могли, может даже и заботились, насколько были на это способны, но друг о друге не переживали. Граф мог уехать на несколько месяцев, но его супруге было настолько плевать, что она даже не интересовалось отсутствием мужа и его причиной.
Отцу же, даже когда мама заболела, было сложно пройти через коридор и навестить ее, хотя они и жили под одной крышей десять лет.
Из-за такой обстановки дома, я обожал посещать светские мероприятия с родителями. На публике они играли любящих супругов, мне нравилось обманываться и наслаждаться этой мимолетной гармонией, этим теплящимся в груди счастьем, получать от матери ласку и слушать хвалебный речи отца перед дворянами в свой адрес, а по возвращении в родовое поместье все мои надежды рассеивались прахом. Наверное, из-за этих воспоминаний я не чувствовал дома себя уютно, все время хотелось оставить его за спиной и умчаться куда угодно, лишь бы подальше.
Но все закончилось, когда графиня подхватила простуду. Это была лихорадка, которая быстро переросла в серьезный недуг. Она сгорела за пару месяцев. Мне тогда исполнилось двенадцать.
Фиона хлопала своими глазками, переводя взгляд с меня на Флоренс и обратно.
— Вы должны уснуть вместе! — выдала малышка, когда мы сидели за обеденным столом.
Я подавился, а Флоренс опрокинула бокал с водой. Томас беззвучно захохотал.
— Тогда у вас появится ребенок и я смогу с ним играть. Мама сказала, что если взрослые вместе спят, то у них появляются дети.
Кларенс неловко пожала плечами. Ее дочь была сейчас в том возрасте, когда начинает просыпаться интерес ко всему окружающему и сыплются вопросы.
— Разве твоя мама не обещала тебе братика или сестренку? — Флоренс многозначительно зыркнула на подругу. — Твоя тетя пока не хочет детей.
Фиона говорила невнятно, но эмоционально. Ее большие глазки с пушистыми ресничками то округлялись, то смотрели с недоумением или хитрым прищуром.
— А как же я, меня ты тоже не хочешь? — зашепелявила малышка, краснея от обиды, сползла неловко с детского специального стула и побежала искать утешения в руках у моей невесты. — Я ведь, и твой ребеночек!
Букву «р» она пока не выговаривала, поэтому получалось очень забавно. Логику малышки можно было понять, все взрослые, которые окружали ее с момента рождения были для нее особыми людьми, да и чувства Фло к этой девочке напоминали родительские.
Фиона лежала на коленях у Флоренс, крепко держась своими пухлыми пальчиками за ткань ее юбки, и смотрела огромными голубыми глазами на меня снизу верх.
— Могу и твоим ребеночек стать.
Я вздрогнул. С детьми общаться мне доводилось отнюдь нечасто, но искренность этого дитя обезоруживала. Робко улыбнулся малышке.
— Фиона, у твоего папы сейчас как у чайника пар из носа повалит, — пожурила ее Фло. Девчушка захихикала, наверняка представляя себе в красках эту картину.
— Да, — Аллан послал предупреждающий взгляд нам с невестой, будто мы и впрямь покушались на присвоение его чада. — К тому же, доча, ты только наша, а эти двое если хотят, то пусть сами озаботятся… Ай!
Он не договорил только потому, что супруга ткнула его локтем в живот.
Гости на ночь не остались и после обеда поспешили вернуться к себе. Мы с Флоренс в продолжающемся неловком молчании вышли в сад. Разговоры о далеком будущем были темой, не совсем подходящей. О цели визита близких друзей невесты я тоже догадывался. Оставалось надеяться, что проверку я прошел, если не успешно, то хотя бы не провалился.
— После твоего рассказа я понял, отчего прекратились разговоры о разрыве помолвки, — начал я, сжав руки за спиной и смотря вдаль, чтобы ненароком не увидеть лицо Флоренс и прочитать в ее глазах правду. — Из-за угрозы принца, верно? Столько времени я потратил впустую, и ради чего… Где были мои глаза, почему продолжал обманывать сам себя. Мы никогда не были с Гидеоном друзьями. Временные компаньоны, но не более того. Мне жаль, я уже это говорил, но мне искренне жаль. Это моя вина, что ты оказалась в таком положении, что выслушивала от принца угрозы, да и запугивания императрицы тоже из-за меня…
Локтя коснулась чужая рука.
Но почувствовал я это прикосновение словно сердцем.
— Не бери на себя слишком много, — Флоренс мягко улыбнулась. Такую же улыбку она дарила малышке Фионе. Мы справимся со всеми трудностями… Все будет хорошо.
Как же нужно, чтобы был в жизни хоть кто-нибудь, кто бы в нужное время сказал эти три слова.
Какое-то время мы молча нарезали круги по территории поместья, редко обмениваясь незначительными фразами — но это было уже не неловкое молчание — я понял, что с этим человеком мне комфортно находиться вместе и в тишине, а затем разошлись каждый по своим комнатам.
Последние дни я всерьез размышлял о своих дальнейших действиях. Как бы не хотелось отойти прочь от всех дворцовых дел, это было невозможно. Я начал понимать отца, не желающего покидать графство и обосновываться в столице. К такой размеренной и предсказуемой жизни постепенно проявлялся все больший интерес.
Гидеон, Филипп и проигрывающий болезни император. Ни тот, ни другой принц не вызывали у меня восхищения. Даже так, каждый из кандидатов был «многообещающим» во различных смыслах. Сложно предсказать, чье правление окажется для потомков более рассудительным и мирным. Но для нас, ныне живущих, подходящего и единственно правильного варианта не было.
Если бы не императрица, я бы продолжал делать вид, что меня все эти политические дрязги не волнуют. Махнул бы на все рукой и абстрагировался бы от лишних проблем. Филипп тоже был при делах, выдвинул ультиматум. Но по крайне мере он не ставил вопрос о безопасности Флоренс и ее семьи.
Я подозревал, что второго принца и Винтеров связывает что-то большее, нежели лишь желание бастарда переманить на свою сторону нового союзника. Разбогатевший за пару лет маленький род, не обремененный до этого политическими предпочтениями, это ли не заманчивое лакомство, стоит лишь протянуть руку и взять.
Отчего же он не делал ничего раньше? Только ли из-за того, что час кончины нынешнего правителя близок? Из-за моего возвращения живым?
Гидеон начал искать себе влиятельную невесту. И он, и императрица глупцы, если считают, что таким образом придут к победе. Мудрый лидер всегда задумывается наперед. Императору нужна такая супруга, что будет не вызывать вопросов у дворян знатным происхождением, но принадлежность ее к влиятельному клану только ухудшит положение сил в стране. В идеале лучше найти кандидатку из провинциальных дворян, далеко от столицы.
И Флоренс прекрасно подпадает под эту категорию. Девушка брачного возраста, дочь провинциального барона дворянского происхождения, но не обладающего хоть скольким да влиянием. А наличие у нее огромного — с разработкой залежей винтерия это стало очевидно всем — приданого, делает брак с ней весьма желанным. Не только для короны, но и для прочих аристократов.
