- Ешь. Немедленно.
- Не буду, - упрямлюсь я и отвожу глаза.
Я почти никогда не отваживалась ему перечить. Да и причин особенно не возникало, если честно.
И вот теперь я чувствую, что моё непослушание его не на шутку заводит.
- Та-ак.
Он откладывает мясо, и у меня по спине бежит дрожь странного волнения.
Хьюго придирчиво оглядывает поднос, а потом безошибочно берёт с блюда мой любимый кофейный эклер.
Подносит к моим губам, не отрывая от них пристального взгляда.
- Ешь. Это королевский приказ.
Когда моих губ касается округлый край пирожного, я приоткрываю их и слышу прерывистый вздох совсем рядом.
Делаю первый укус. От наслаждения прикрываю глаза.
Это божественно…
Проглатываю тающий на языке крем, наслаждаюсь вкусом, чуть не стону в голос от блаженства.
Если бы я не любила так сильно своего мужа, что больше уже просто некуда, вот в этот момент, наверное, полюбила бы ещё сильнее.
Забираю из его рук эклер и, жмурясь от восторга, доедаю всё до крошки под неотрывно следящим тёмным взглядом.
А потом горячие пальцы тянутся к моей щеке и медленно проводят по ней. Я замираю.
- У тебя крем… остался… - хрипло поясняет муж. – И здесь тоже.
Берёт мою ладонь.
И проводит языком по пальцам.
Меня бьёт в виски приливом крови так, что я закусываю губу. Жар вспыхивает во всём теле сразу. Он никогда ещё не делал так, и я не уверена, что это вообще прилично. Творить такое с руками леди.
А потом, глядя на меня в упор немигающим тёмным взглядом, он берёт мой указательный палец в рот и облизывает кончик, оставляя влажные следы языком.
Я, наверное, сейчас умру. Вспыхну как феникс и осыплюсь горсткой пепла к его ногам. Потому что нельзя же так…
- Что вы… делаете, Ваше величество? – от смятения снова перехожу на «вы», когда он языком чертит горячую линию меж моих пальцев, до самого чувствительного промежутка.
- А на что похоже? Соблазняю свою жену, конечно же. Скажи, у меня получается?
Повторяет снова. Теперь между средним и безымянным. Дерзко трогая по дороге кончиком языка моё обручальное кольцо. Без слов напоминая, что я теперь его жена и обязана подчиняться. Даже таким сумасшедшим идеям.
Что-то падает и разбивается, когда он тянется ко мне и пересаживает к себе на колени.
Оттягивает мои волосы назад и покрывает горячечными поцелуями горло. Я откидываю голову и больше не могу сдерживать рвущиеся наружу стоны.
- Какая же ты сладкая… самая сладкая женщина на свете… моя женщина… скажи, Николь, ты ведь моя?..
Всё, что я могу, это лишь простонать:
– Да, мой король…
Его широкая ладонь тяжело и властно ложится на мою грудь, сжимает через платье. Я уже дрожу всем телом, как пойманная лань в лапах хищника. Там он меня ещё не трогал никогда, и я понимаю, что мне безумно нравится эта новая, такая бесстыдная ласка. Когда между костяшками указательного и безымянного зажимает мой напрягшийся сосок, одновременно прикусывая мочку уха, вскрикиваю от неожиданности. Между ног тянет и хочется сдвинуть колени, чтобы унять это чувство, но не помогает.
Мне больше ничего не помогает.
Тяжело дыша, муж тянет лиф платья вниз, трещит кружево под нетерпеливыми пальцами.
А потом подхватывает с подноса ещё одно пирожное. Кажется, это была та самая корзиночка… и неотрывно глядя мне в глаза подчиняющим взглядом, пачкает мне кремом и малиной ложбинку на груди.
С моих приоткрытых губ срывается неверящий выдох… он же не собирается?..
Изгибаюсь вся навстречу с протяжным стоном, вцепляюсь ему в плечи, когда опускает голову и принимается слизывать с моей кожи тающую сладость.
А потом тяжёлая ладонь ложится мне на живот.
И я дёргаюсь, как от удара.
Отталкиваю его руки, спрыгиваю с колен.
Отворачиваюсь и поспешно привожу платье в порядок, глотая злые слёзы. Какая же я жалкая! Сама себя ненавижу в этот момент. Особенно, когда, оглянувшись у самого порога, вижу непонимание на лице Хьюго. Я ведь пообещала, что принадлежу ему! И клятвы брачные давала. И вот теперь… отказывает своему мужу в том, что его по праву. Но ничего не могу с собой сделать.
Слёзы обиды падают из моих глаз. Всхлипываю, вытираю ресницы. Говорю сквозь прорывающиеся рыдания:
– Я… я не могу, простите! Просто не могу это выдержать. Простите… что не оправдала ваших надежд. Я пойму, если вы захотите… подать на развод.
Убегаю в слезах в комнату. Которая пока ещё моя.
Даже не хочу смотреть на выражение его лица. Или дожидаться того, что он скажет, когда первое изумление пройдёт.
***
Меня долго трясёт, и чтобы успокоиться, принимаю ванну.
К моему возвращению слуги всегда готовят для меня горячую воду, и в этот раз она почти не успела остыть.
Долго и тщательно сушу волосы полотенцем.
Ты же чувствовала, что эта сказка не навсегда, правда, Николь?
Надеваю ночную рубашку. Всегда выбираю самую скромную и неприметную из всего огромного гардероба, который для меня нашили и накупили.
Забираюсь под одеяло, ложусь на самую середину кровати – она слишком широкая для меня одной, такие кровати не рассчитаны на то, чтобы в них спали в одиночку.
Укрываюсь до самого подбородка. Все движения машинальные. В голове после долгих слёз пустота.
Завтра, скорее всего, он объявит о разводе.
Ничего, как-нибудь переживу.
Ты ведь сразу понимала, что это место не для тебя – правда, дурочка Николь? Рядом с ним. Ты заняла не своё. Оно не было предназначено для такой, как ты. К чему теперь эти слёзы.
…Почти не удивляюсь, когда скрипит дверь.
Наверное, подспудно весь вечер этого ждала, поэтому и не стала запираться. Значит, он решил не откладывать трудный разговор до утра. Вся внутренне сжимаюсь – как сжимается тело перед ударом ножа.
А потом ужасно удивляюсь всё-таки.
Потому что Хьюго входит в свою бывшую спальню в каком-то совершенно непривычном мне виде. В тёмно-зелёном бархатном халате на голое тело. У него влажные волосы, прилипшие к вискам. А ещё он босиком.
Смотрит молча на меня задумчивым тяжёлым взглядом.
А потом решительно толкает створку дверей, и они со стуком захлопываются.
Поворачивает ключ в замочной скважине.
Опирается спиной на створку и скрещивает руки на груди. Я сглатываю, когда замечаю в распахнувшемся халате обнажённую грудь. Мощные мышцы. Потрясающе красивое и притягательное тело, которого мне мучительно сильно хочется коснуться. Но я сама, своими руками разрушила свой шанс на счастье. Нечего теперь кусать локти.
А Хьюго отрывается, наконец, от безмолвного созерцания моей сжавшейся фигуры под одеялом, и начинает говорить. От первых слов у меня всё внутри сжимается болезненным спазмом боли.
- Зря я пытался себя обмануть. Ничего не вышло.
А потом он завершает фразу, и моё сердце пропускает удар.
- Продолжать держаться от тебя подальше и щадить твою неопытность у меня не выходит.
Я судорожно подтягиваю одеяло выше к подбородку. Мои распущенные волосы разметались по подушке. Лунный свет ярко заливает комнату. А к этому добавляются ещё и свечи, которые я забыла погасить, так была расстроена.
Слишком светло. Я вся как на ладони.
- Когда ты ушла, я долго думал. Конечно, был соблазн посмотреть, наконец, в твоей голове, какого же дьявола происходит, но я обещал так не делать. Значит, оставалось только применить логику.
Он задумчиво изучал меня, потирая подбородок.
- Я решил, что всё это очень странно. Ты таешь под моими поцелуями. Трепещешь в моих руках. Сама говорила, что любишь, и я верю тебе. От того, как ты на меня смотришь своими огромными невинными глазами, как покрываешься стыдливым румянцем от любого дерзкого слова, мне каждую секунду хочется взять тебя на плечо и потащить в спальню – на потеху придворным.
Представив эту картину, я почувствовала, что краснею.
- Но стоит мне перейти к решительным действиям, ты будто каменеешь. Должна быть причина. Я уже перебрал все логичные и осталась одна, совершенно нелогичная и глупая. Но поскольку я имею дело с женской логикой, решил всё же её озвучить.
