Он замолчал и нахмурился.
— У вас была большая семья? — догадалась я.
— Огромная… — и вздох тяжелый подавил. — Давай вот об этом в другой раз, а? Совсем не хочется грустить… Дедушка бабушку похитил и…
— Слушай, — ужаснулась я. — А вот чисто гипотетически, если бы я тебя… — запнулась на слове неловко, — … не любила… Ты бы что, все равно на мне женился?
Кир пожал плечами.
— У меня не было бы другого выхода. Дракон не делает выбор дважды.
И вот после этих слов мне стало так неприятно, что захотелось встать с колен и сбежать. Далеко-далеко.
— Сладенькая, — прошептал он растерянно. — Но сейчас-то ты чего дуешься?
Связного ответа на этот вопрос у меня не было, поэтому сказала только:
— Так и знала, что ты узурпатор и рабовладелец…
— Мира!
— И врал зачем-то про браслет этот…
Смотрю, красавчик злиться начинает. И, между прочим, совершенно зря.
— Дался тебе этот браслет! Я же объяснил уже все!
— А как тогда понять фразу о моем согласии, — возмутилась я. –
Ты говорил тогда, что тебе надо было мое согласие, а теперь выясняется, что ты и без согласия… даже… Без моего согласия… — чувствую, что слезы на глаза наворачиваются, и пытаюсь подняться с его колен, или хотя бы вырваться из объятий.
— Вот что мы сейчас обсуждаем, скажи мне, пожалуйста! — рассердился Кир. — Что было бы, если бы не? Зачем тебе надо это знать?
— За надом!
— Все равно моя бы была! — отрезал красавчик и руки на талии крепко сжал, притягивая меня назад к себе. — Дедушка у бабушки вон не очень спрашивал и…
— Пусти меня!
— Не пущу.
И не пустил. Только погладил по спине, потом руку левую поймал и запястье поцеловал, прямо в пульсирующую жилку.
— Никуда не пущу… Ну, что ты злишься, а?
— Не очень приятно знать, видишь ли, что у тебя не было выбора… — объясняю я, тихонько млея от его легких прикосновений.
— Но у меня же его тоже не было… — приглушенным голосом произнес он, целуя мой затылок. — Прямо начиная с того момента, как я впервые тебя увидел. И все же ведь только гипотетически, — губы скользнули на шею, а правая рука запуталась в волосах, поворачивая мою голову. — У нас же все совсем не так…
— Не так, — соглашаюсь я и рот приоткрываю для поцелуя. И Кир мычит от удовольствия, целуя меня под плакучими ивами.
***
Фантастическая, головокружительная, такая желанная женщина сидела у Кира на коленях и целовала его самозабвенно. Прогибалась под его руками. Заводилась от одного легко прикосновения. И от всего этого все плавилось внутри и тянулось карамелью, скручиваясь в животе в тугую спираль. И только на задворках сознания пульсировала мысль о каком-то важном разговоре.
— Не злишься больше?
Кир все-таки нашел в себе силы остановиться и даже руки убрал подальше от ряда бирюзовых пуговичек.
— Я не злилась, — и затуманенные глаза за пушистыми ресницами спрятала.
И замолчала. Рядом с ней все было просто. Говорить о сложном, молчать, совершить невозможное, сразиться со всем миром и достать луну. Потому что эта женщина его. Всегда была. Кир улыбнулся своим мыслям.
— Хочешь, расскажу тебе, что ты видела в храме?
— Расскажи.
— Белый свет. Словно ты очутилась в центре зимней пустыни. Или как будто ты внутри белого листа бумаги. И белизна пробивает тебя насквозь. И хочется зажмуриться и одновременно шире распахнуть глаза. И от этого сияния невыносимого хорошо и больно. Да?
Она слушала, слегка наклонив голову к левому плечу, и задумчиво кивнула, когда Кир замолчал.
— Это все видят? — она удивилась, словно ждала другого ответа. И молодой человек в очередной раз поразился силе ее внутреннего чутья.
— Я говорил, что в нашей семье немного не так относятся к своим женщинам…
Своя женщина…
От мысли, что все разрешилось и теперь Мира с ним, рядом, навсегда и не собирается возвращаться в прошлую жизнь, привычно потемнело в голове. Кир прокашлялся и продолжил:
— Храм Слова действительно очень древний… С его древностью, наверное, могут поспорить только странные традиции моей семьи…Я говорил тебе, что ты идеальная?
— Почему-то мне кажется, что ты заговариваешь мне зубы…
Кир рассмеялся.
— Наверное, потому, что боюсь. Кажется, мы сейчас вернемся к проблеме, разрешенной нами минуту назад.
— Не переживай. Ничего нового ты не скажешь. Я давно знаю, что ты узурпатор и рабовладелец, — и поцеловала его в скулу. — Так что можешь спокойно продолжать.
— Это просто еще одна маленькая традиция… Ничего такого, правда… — прислушиваясь к внутреннему теплу, разливающемуся по телу от ее легких прикосновений, произнес Кир. — Тем более сейчас, когда от всей семьи остались только мы с Кристиной. И ты. Да, теперь и ты тоже… — прокашлялся.
— Ты же понимаешь, что выбор дракона, приятие дракона и приятие общества — это разные вещи… И иногда Высшие бывают ужасными засранцами… Не улыбайся так, я сейчас не о себе говорю… У моего дедушки с бабушкой из-за этого всю жизнь проблемы были. Потому что бабушку общество не приняло из-за ее незнатного происхождения и потребовало признания Храмом. А бабушку храм не признал, ну и…
Кир замолчал, думая, стоит ли рассказывать все или попытаться ограничиться недомолвками.
— Ну и? — подтолкнула Мира.
— Ну и дедушка был вынужден взять себе гражданскую жену, а бабушка… Ай!
На середине предложения Мира прекратила нежные поглаживания, а к концу взяла и просто ущипнула его за мочку уха и, сощурившись недовольно, произнесла:
— Не хочу ничего знать ни про какую вторую жену, я предупреждаю тебя, красавчик, если ты хотя бы…
Кир самодовольно рассмеялся и щелкнул ревнивицу по носу.
— Мира, я же сразу сказал, что все это уже не важно. Тем более, что тебя-то Храм принял и, впервые войдя туда, ты увидела мой свет.
— А чего ты тогда так радовался? — возмутилась она, — Если все это неважно?
— Но это же понятно! Просто ты идеальная. Ты идеальная моя женщина. Понимаешь? Совершенство. Во всем.
И с удовольствием увидел, как она залилась смущенным румянцем.
— Ты невыносимый! — и рассмеялась звонко. — Это чудовищно просто! Я из-за тебя все время краснею. Ну, что ты смотришь? Целуй меня немедленно, раз уж я такая идеальная получилась!
***
Опустить руки, обнимающие шею, оторваться от твердых губ, разжать такие нежные объятия, подняться со скамьи, выбраться из-под завесы плакучих ив и пересечь шаткий мостик? Ни капельки не хотелось. И еще меньше хотелось возвращаться в замок. До болезненной пульсации в виске, до дрожи в коленках, до тошноты.
