— Здравствуй, Кейт.
— Здравствуй… — она помедлила, — Вероника.
Вновь повисла тишина, но в глазах Кейт стояли слезы:
— Прости меня. Прости, если сможешь.
Я кивнула:
— Пусть это останется в прошлом. Как ты? Как Лео?
Лицо Кейт преобразилось:
— Мы скоро уезжаем в Гротлин. Лео взяли в хорошую спортивную школу.
— Это отлично. Он хороший мальчик, из него будет толк.
— А меня берут секретарем при школе.
Я кивнула:
— Чудесно. В Гротлине красиво, будешь слать открытки. Мне пора, Кейт, не хочу здесь больше задерживаться. Поцелуй за меня Львеночка. И скинь адрес — я пришлю ему подарок к дню рождения. Хорошей вам дороги.
Я пожала ее тонкие пальцы, не в силах обнять, и шмыгнула в двери лифта.
Дарка встретила с горящими глазами:
— Ну, как? Выдрала космы этой суке?
Я улыбнулась и покачала головой:
— Конечно, нет.
— Ну и зря, — она воинственно потрясла сжатым кулаком. — Пойдем в кафе, я продрогла. Или превращусь в ледышку!
Мы в первый раз сидели вот так запросто за маленьким столиком у окна. Смотрели на улицу. В первый раз в жизни. Дарка обхватила большую чашку кофе с белоснежной шапкой пены, грела пальцы. Хлебнула, оставив над алыми губами пенные усики. А я смотрела на нее и все еще не верила, что она здесь. Моя Дарка.
Я отхлебнула чаю, с наслаждением чувствуя, как внутри разливается тепло:
— Как Кармелла? Все забываю спросить.
Дарка хмыкнула:
— Цветет и пахнет твоя Кармелла. С тех пор, как мы разжились деньгами, она, наконец, свалила от Макса. Завела приличного мужика. Даже жопу отрастила!
— Дарка! — я рассмеялась, едва не захлебнувшись. — Она же твоя мать!
Та повела бровями:
— Потому и люблю!
Я покачала головой — Дарку не исправить. Но и не надо было ничего исправлять. Меня мучил еще один вопрос:
— Тогда, на приеме Торговой палаты? Это была ты?
Она хмыкнула:
— Кто еще! Разве меня можно с кем-то спутать?
— Что ты там делала?
— Не догадываешься? Говнюк отправил, надеялся, что клюнешь. А ты не клюнула!
Я кивнула:
— Возможно, это было ошибкой… а может и нет.
Без песков Тахила я бы никогда не узнала, что скрывает папин кулон.
— Главное, что все закончилось.
Я снова кивнула: да, это самое главное.
Дарка вновь с наслаждением хлебнула кофе, подцепила из вазочки тонкую вафлю:
— Вероника, прекращай ты все это.
Я насторожилась:
— Ты о чем?
— О Фиреле, конечно. Он скоро будет спать на коврике под твоей дверью. Вот увидишь!
Я отмахнулась:
— Да ну тебя!
— Я не шучу. Обидки обидками, но так измываться над путевым мужиком! Он уже из кожи вылез, а тебе все мало. Все косячут. Даже я!
— Ты бы смогла его простить?
Она хмыкнула:
— Да я бы уже из койки не вылезала. — Она подняла руки, будто сдавалась: — Прости, но я полностью на его стороне. Жопную ситуацию через жопу и решают.
Я усмехнулась, опустила голову. Может, она и права. Я даже себе не хотела признаваться, как скучаю по нему. По хмурому лицу, то теплым рукам, по одуряющему запаху его одеколона, похожему на зимний лес. Он будто влез мне под кожу, и казалось, я знала его всю свою жизнь. Что он просто был. Всегда.
Дарка лукаво смотрела на мое замешательство, слизывая пенные усы:
— Ну?
Я рассмеялась:
— Он что, дал тебе агентурное задание?
Она картинно округлила глаза:
— Скажем так, я сама на себя его возложила. На добровольных началах. Но Фирел сказал, что для меня обязательно найдется дельце. — Она нашарила мою руку и ободряюще сжала пальцы: — Хватит! Не дури, пацан!
Я шумно выдохнула:
— Я подумаю. Обещаю.
* * *
Я шла по посадочной платформе от парковки, где уже набрал воздушную подушку мой личный эркар, до шикарного ресторана на сто восьмом этаже здания коллегии адвокатов Альянса. Куталась в белую шубку под порывами шквального зимнего ветра, но внутри разливался пожар. От волнения. От предвкушения. От стойкого ощущения дежавю. И от предчувствия чего-то нового, наконец, настоящего.
Я подошла к стойке хостеса и остановилась перед улыбающейся блондинкой, которая смотрела на меня с явным восторгом:
— Вероник Глос. Меня ожидает советник Фирел.
Девушка сверилась с компьютером и улыбнулась еще шире:
— Прошу за мной, мисс Глос.
Она засеменила впереди на небольших устойчивых каблуках, и повела через огромный зал пустого ресторана. Столы стояли редко, чтобы обеспечить гостям максимальное уединение. Чем дороже ресторан — тем реже расставлены столы.
Пол Фирел сидел у окна с бокалом виски и смотрел за стекло, в расцвеченную огнями ночь — его не интересовал ресторан. Широкая спина, затянутая в лоснящийся серый пиджак, удлиненная стрижка, пестрая от седины.
Он увидел нас в отражении стекла. Поднялся и просто смотрел на меня, не отрывая глаз:
— Вероника.
Я скупо улыбнулась:
— Здравствуй, Пол.
Фирел сам придержал мне стул, сам снова опустился напротив, но так и смотрел. Будто боялся, что если отведет взгляд, я исчезну. И молчал.
Мы просто разговаривали молча. Между нами было много-много беззвучных слов. Важных слов. В уши лилась легкая приятная музыка. Я смотрела в его резкое лицо. Кажется, морщинка на переносице стала еще глубже. Хотелось коснуться чуть шершавой щеки, запустить пальцы в ворот хрустящей серой рубашки. И плыть по ленивым волнам саксофона.
Официант все испортил, выставляя передо мной тарелку с салатом из морепродуктов. Повернулся к Фирелу и подал суповую чашку. Я недоуменно посмотрела на плавающие кусочки лосося:
— Что это, Пол?
Он проследил мой взгляд:
— Рыбный суп, как видишь.
— А как же неизменный стейк?
Он усмехнулся:
— К черту стейк.
Пол взял было ложку, но, будто передумав, положил обратно. Поднялся, обошел стол и предложил мне руку:
— Потанцуй со мной, Вероника.
Я вложила холодные пальцы в его ладонь:
— Ты же не танцуешь, Пол.
Он помог мне встать и крепко прижал к себе:
— Только с тобой.
Эпилог
Фирел толкнул дверь, и в шале ворвался резкий порыв ветра с пригоршней бесноватых снежинок. Пол снял меховую шапку, тряхнул ее.
Я скривилась:
— Здесь все будет мокрое!
Он лишь улыбнулся, закинул ушанку на рогатую вешалку и достал из-за спины букет разлапистых еловых веток:
— Ты не представляешь, здесь невозможно заказать цветы.
Я поправила толстый растянутый свитер и шагнула навстречу, принимая импровизированный букет:
— А это уже вандализм.
Ледяные ветки обожгли ладонь, и я инстинктивно наклонилась, втягивая морозный запах — мой любимый.
— Спасибо, Пол.
Он стянул зимнюю куртку, сапоги, оставаясь в охотничьих штанах и объемном свитере с пестрым цветным узором. Нелепый свитер. Видеть в нем советника Фирела было смешно до неприличия. Я рассмеялась и обняла его.
— Почему ты смеешься?
Я подняла голову:
— Все еще не верю, что ты согласился это надеть.
Он замялся:
— Мне казалось, мы на отдыхе. Где я еще могу поносить такую безвкусицу?
Нет-нет, педантичный вкус советника Фирела никуда не делся. Он по-прежнему ковырялся в моем гардеробе и безжалостно выкидывал все, что ему не нравилось. Но я не спорила. Мало того, наслаждалась. Видеть его с кучей тряпья было отдельным удовольствием. Дарка говорит, что у каждого нормального человека обязательно должна быть какая-то придурь, иначе он просто перестанет быть нормальным. И я, наверное, с ней в который раз соглашусь. С Даркой вообще сложно не соглашаться. В случае с Полом это далеко не самый худший вариант. Порой в своих самых подлых фантазиях я представляла его на месте «дорогого Кларка», с зеленым или фиолетовым взбитым хохолком и крашеными ногтями. Но ему не шло даже в воображении. Он становился похож на нелепую безумную старуху.
Я нашла подходящий глиняный горшок и поставила букет на каминную полку:
