что сверху на меня смотрят аккуратные кленовые листы, объединённые ровными и грациозными линиями. Интересно, это бывший жених отдал дань традициям моего рода, и приказал вырезать их там или они были здесь ещё раньше? Меня это никогда не интересовало, но вот почему вдруг стало настолько важным сейчас, что я не могу оторвать глаз от изображения листов, изучая каждый изгиб, углубление и перекрещение? Не знаю.
Важным казалось и то, что я лежала на чём-то шерстяном и приятном на ощупь, но не делающем паркетный пол мягким. Чувствуя спиной неровность досок, я протянула руку в надежде найти участок, не скрытый тканью, и ощутить его поверхность. Оказалось, что всё вокруг меня завалено книгами и ладонь сразу наткнулась на одну, лежавшую обложкой вверх. Повернув голову, я удивилась виду завалов и поняла, что нахожусь на полу в библиотеке поместья. Стол, за которым обычно сидела, склонившись над очередным трактатом с историями и легендами, доставленными сюда Хенорпом или с гонцами брата, располагался слева от меня. Книги и свитки раньше были стопками разложены на нём, но сейчас поверхность оказалась почти пустой. Потому что всё это валялось на полу рядом. Один из стульев опрокинут, словно я свалилась с него, но ничего такого я не помнила.
Зато перед глазами моментально всплыли воспоминания страстных поцелуев, нежных прикосновений, холодных, но сильных пальцев, и растекающийся по всему телу жар, что сопровождался волной мурашек. Дыхание перехватило, и готова поклясться, я забыла, как сделать вдох, ощущая, как незнакомые губы оторвались от моих и скользнули к уху, оттуда вниз, по шее, пока не остановились на самом изгибе. Незнакомые, но такие родные и близкие, что не хотелось отпускать их от себя. Любимый запах ударил в нос, окончательно сведя с ума, а осознание того, чей это запах, вернуло меня к реальности.
Открыв глаза, я встряхнула головой, прогоняя наваждение и сразу схватилась за волосы. Пальцы разрыхлили их и пропустили сквозь себя длинные пряди, что не могло не удивить, ведь я знала их нынешнюю длину. Нахмурившись, я всмотрелась в обстановку вокруг и поняла, что лежу на чёрном балахоне. Том самом, который принадлежал Богу смерти, и с которым он никогда не расставался. Проведя по нему ладонью и в очередной раз убедившись в мягкости ткани, я оттолкнулась от пола и села. Голова закружилась, но я поспешила закрыть глаза и взять себя в руки. Я никак не могла находиться на полу библиотеки поместья с такой длиной волос после случившегося в гостиной. Спохватившись, я ощупала собственный живот, открыла глаза и, задрав рубашку, осмотрела неповреждённую кожу. Белая рубашка на завязках – единственный элемент одежды, который оказался на мне надет, это обескураживало и пугало. Опустив пальцы ниже и ощупав лодыжку, я не нашла следов её повреждений.
Могла ли я умереть в гостиной и воскреснуть уже здесь? Но почему здесь и кто отнёс меня сюда? Откуда взялись волосы? Бесконечный поток вопросов наполнил голову, и она просто шла кругом и начала болеть. Боль. Здесь я чувствовала эту боль, пульсирующую и такую непривычную, что казалось слишком странным.
– Ты, как обычно, бежишь впереди всех, дорогая моя, забывая, что поспешность приводит к ошибкам, которые потом трудно исправить, – раздался до боли любимый голос, заставивший судорожно обернуться. Его владелец спокойно стоял сзади, склонив голову набок и рассматривая меня блестящими зелёными глазами. Протянув руку, Хенорп ждал, пока я приму помощь и поднимусь на ноги.
– Что случилось? – дрожащим голосом спросила я и не поняла, отчего он прозвучал именно так. Приняв протянутую руку, я встала и от прикосновения к холодной коже Бога смерти перед глазами всплыла картина того, как наши ладони прижаты друг к другу, пальцы сжимаются, обхватывая их. От подобных воспоминаний меня бросило в жар, ведь я не понимала, откуда они взялись, ничего из проносящегося перед глазами не было, я бы знала.
– Ты разорвала клятву, вот что случилось. Это позволило мне появиться в центре гостиной и вернуть разум Венториэля в его тюрьму, – отпустив мою руку, он извлёк из кармана фибулу в виде кленового листа бирюзового цвета, некогда бывшего зелёным. Проведя пальцами по поверхности неровного украшения, собеседник поднял на меня взгляд. – Теперь Лайсер может в любую минуту созвать собрание и призвать к уничтожению мира. Вот только ты сделала всё неправильно и слишком поспешила. Твой разум, как и ожидалось, оказался не в состоянии вынести силу, что передал Риан, и теперь ты мирно лежишь на кровати в своей спальне и больше никогда не сможешь проснуться. Благодаря мне, ты хотя бы смогла использовать эту силу, прежде чем она вырубила тебя, иначе всё могло оказаться напрасным. По нашему плану мы должны были сперва вселить в тебя разум Бога, чтобы ты вынесла мощь божественной силы, и только потом передавать её тебе. Это позволило бы сохранить жизнь и тебе, и твоему отцу, а ты, дорогая моя, всё испортила, – покачал он головой, заставив меня приподнять брови от удивления. Последняя фраза казалась настолько шокирующей, что я не поверила своим ушам. По нашему плану? У нас с ним был план вселить в меня моего отца, и я согласилась на это? Вместо ответов Бог смерти зародил в голове только больше вопросов.
– Благодаря тебе, что? – непонимающе спросила я и неожиданно вспомнила всё, что поняла в тот самый миг, стоя на коленях в гостиной. А ещё я вспомнила, как подползла к раненому брату, как закрыла собой женщину с ребёнком и поймала кинжал, вспомнила, как один из моих гвардейцев сжимал горло могучей ладонью, а его взгляд принадлежал моему отцу. Воспоминания вставали перед глазами, какие-то я узнавала, какие-то казались чужими, но такими родными, что голова шла кругом.
– Ну, да, – пожал плечами Хенорп, пропуская фибулу между пальцев и возвращая на прежнее место, – только способность отвернуться от боли и не чувствовать её, выработанная во время истязания, позволила тебе продержаться так долго и использовать полученную силу, иначе ничего могло не получиться, и ты это знаешь, – стоило ему произнести эти слова, как перед моими глазами всплыл момент, выпавший из жизни, но я определённо участвовала в нём.
Мы с ним сидели на улице, под каменной стеной, и смотрели на остатки замка. Вокруг меня сомкнулись нежные руки, а подбородок Бога лежал на моём плече. “Ты уверена, что справишься? Тебе не обязательно так поступать, я найду другой путь”, – сказал тогда он, а я положительно кивнула. “Ты сказал, что это единственный способ заставить моего отца проявить себя, и это выработает
