начал Бран.
— Да уж, я думал, если они не остановятся, нам придется выводить их оттуда голыми — продолжил Морт.
— Завидуете? — спросила с улыбкой я.
Крис кивнул.
— Еще как, по глазам же видно — произнес он — Между прочим, я ваш босс.
Бран фыркнул и сел в машину, а Морт ответил.
— Ох, да ты такой же босс, как я фанатка Джастина Бибера.
Я улыбнулась, а из машины послышался голос его близнеца.
— Ох, не ври, я знаю, ты прячешь под подушкой его фото.
Мы засмеялись и перед тем, как опуститься на заднее сидение, я привела бомбочки в действие. В окнах дома заходило пламя. Его отблески отражались на стеклах машины. Окружив дом телекинетическим коконом, чтобы огонь не перекинулся на соседние дома, я, наконец, оказалась снова в объятиях Криса. Мы тронулись с места с визгом колес. А деревья, проносящиеся за окном, цепляли своими ветками и оставляли подле себя, то Чикаго, которое я помнила. Настало время отпустить мое прошлое, больше никто не смеет мне указывать, кого любить и как себя вести.
Уже знакомое здание из металла и стекла встречало нас искусственным светом ламп. Для частного аэропорта он был очень ухожен и в весьма официальном стиле. Исключая, правда, персонал, тут он отсутствовал. Машины на парковке выстроились в аккуратный ряд и были бы все одинаковыми, если бы не Перчик со своей ярко-красной красавицей.
— Я мирюсь с тем, что бросаю «Поцелуй». Мирюсь с тем, что не беру свою одежду, но машину не брать я отказываюсь! — кричала он на Джено, когда мы подъехали.
— Боже Ронда, да успокойся же, самолет просто не поместит машину.
— Дерьмовый значит у тебя самолет — крикнула она, а ее волосы стали немного дымиться — О Денни!
Ее красные глаза метнулись на меня, а затем на ладонь Криса соединенную с моей. Улыбка стала шире, но переведя взгляд на моего хозяина, гибрид превратила ее в гримасу. Я скукоживала губы, чтобы не фыркнуть от смеха, а в голове пролетела мысль Криса. Как ты умудрилась подружиться с этой стервой?
Я не лучшего мнения о твоей сестре, но ты ее любишь.
Крис мысленно отметил законность моего замечания и пошел в сторону замаячившего вдалеке Гана. Ронда подошла ко мне.
— Снова вместе, значит? Как мило — проговорила она, улыбаясь.
— Он же тебе не нравится — я подхватила ее под руку и неспешно пошла внутрь здания, игнорируя яростный взгляд Джено.
Ронда кивнула.
— Верно, не нравится. Я недовольна твоим выбором, впрочем, как и недоволен твой бывший, но это же не значит, что я не могу за тебя порадоваться. Кстати о бывшем, почему он думает, что дреды это круто?
Я хохотнула.
— Ты же стриптиз танцевала, разве ты не должна быть более либеральна к вопросам внешности?
— Красивое женское тело, куда более эстетично, чем волосяные черви, торчащие из головы. Не говоря уже о том, что это не сексуально.
Я не смогла удержаться от смеха и когда к нам подошла Чарна я хохотала во весь голос.
— Чего веселая? Мы же уезжаем.
— Она снова с Крисом — ответила за меня Ронда.
Чарна притворно округлила глаза.
— Какая сенсация, рапортовать во все газеты!
Мы постояли втроем, перешучиваясь, как компания подружек в каком-нибудь кафе, когда сзади к нам подошел Рикки.
— Обожаю ваш смех, но через десять минут надо быть на взлетной полосе.
Чарна кивнула и потащила меня за рукав к двери в туалет.
— Надо перед выходом, как мама велит — на слове «мама» в ее голосе пролетела едва уловимая грусть.
Как только за нами хлопнула дверь, я спросила.
— Ты в порядке?
Чарна резко обернулась, в ее глазах стояли слезы.
— Нет.
Я обняла ее и она, уткнувшись мне в плечо, затараторила.
— Я велела им уехать. Мама собиралась еще с утра. Уедут в Финикс к тете на пару месяцев, потом Ган обещал им липовые паспорта сделать. Гражданство будет, где подальше. Мама всегда хотела на Кипр, Ган обещал, что что-нибудь придумает. Мне страшно, очень. Мне еще никогда так страшно не было, понимаешь? Ты про своих знаешь? Боже, я так боялась тебе рассказать. Я знаю, тебе с ними не очень подфартило, но они же все-таки родители. А как же Рикки? Его братья маленькие…
По щекам подруги потекли слезы. Знаете, как плачут дети, такими кристально чистыми слезами. Так и она. Я сглотнула.
— Это все из-за моего отца, ничего бы не было, если бы он не привез бугимена.
Чарна помотала головой.
— Может это и не его идея была, он истеричный и весьма недальновидный, мы все это знаем. Боюсь, что сверху есть кто-то еще, кто-то кому мы перешли дорогу. Еще там, в доках с пауками, уже тогда был вопрос времени, когда нам нужно было бы бежать из города. Саболу подослали не просто так. Пожалуй, единственные, кто не должен тут находиться и находится это те, кто не из выездной группы. Рикки, Нинет, Ронда, Саймон, Хильда и Готто, вот им тут находиться нельзя.
Я промолчала, знала, что она права, а Чарна продолжила.
— А еще я боюсь за Руди, очень. Понимаешь, он остался один, ну кто поверит, что он не причем? Ты знала, что он единственный мальчик в семье, у него куча сестер и не одного брата. Его отец даже шутит иногда, что сомневается, что сын вообще его. Якобы это невозможно иметь одного сына среди стольких дочек. Это все шутки, конечно, они так сильно друг друга любят.
Я вспомнила Руди перед отбором, тех девочек, которых он целовал в макушки, его сестер. В душе поднялась тревога, но пришлось сделать спокойный вид ради Чарны.
Она отстранилась и прошла вдоль ряда голубоватых кабинок. Их тут было всего по три с каждой стороны. Тем временем я подошла к зеркалу и уставилась на свое отражение. Глаза уставшие, трещинки на лице пока не зажили, а руки все-еще шелушились. Странное напоминание об отце.
Лампа на потолке затрещала и замигала, вокруг все стало ледяным и волоски на загривке встали дыбом. Я почувствовала чей-то взгляд на шее и дыхание. В зеркале все-еще была только я.
— Чарна? — неуверенно спросила я, хотя предполагала, что это не она.
Я почти не испугалась, когда, развернувшись, увидела Аканту, сжимавшую в руках свою ненаглядную трость, которой она в знак приветствия приподняла неизменный цилиндр. В ее руках, кстати, шар на трости был идеально ровным и блестящим.
— Добрый вечер, Гардения
