— Извините, — промямлила я, оказавшись под пристальным оком профессора.
Тот предпочел сделать вид, что мое появление вовсе не нарушило ход его рассказа, и снова повернулся к доске.
— Итак, рассмотрим изменение цены при введении импортного тарифа. Изначальную ситуацию отображают кривые D и S. Страна вводит тариф на импорт в сумме t за единицу импортируемого товара. В результате цена вырастает с Р до Р’. Общий объем спроса на рынке рассматриваемой страны сократится с Q до Q’, так как часть потребителей не сможет позволить себе покупать товар по новой цене. Однако увеличится внутреннее производство, потому что отечественные производители, цены которых были завышены по сравнению с мировыми, смогут конкурировать с импортными производителями. Объем отечественного предложения товара увеличится. В результате уменьшится объем импорта, государство получит дополнительный доход, равный произведению ставки тарифа на объем импорта, благосостояние потребителей уменьшится на величину, которой равны эти заштрихованные участки, зато увеличится благосостояние отечественных производителей. Если сложить выигрыши и проигрыши потребителей, производителей и государства от введения импортного тарифа, можно увидеть, что ущерб для страны в целом составит сумму, соответствующую площадям треугольников b и d. А теперь пример…
Та самая экономика.
Не то чтобы я ее не любила, но, если бы захотела изучать, пошла бы учиться на экономиста.
Испуганно кося одним глазом на маркер, рисовавший на доске всё новые и новые графики, я полезла в сумку в поисках чего-нибудь, подходившего для конспекта. Из-за Софии я не успела сегодня собраться, поэтому приходилось довольствоваться тем, что было. А была куча документов, которые я не стала пихать в багаж, сотовый и кошелек. И если вместо тетради сгодилась распечатка с адресом ГООУ (увы, не соответствовавшим действительности), то писать было катастрофически нечем.
На парту передо мной легла шариковая ручка в серебристом корпусе. Подняв глаза, я заметила симпатичного блондина, не иначе как товарища по несчастью, тоже опоздавшего на занятие и потому оказавшегося на соседнем со мной месте.
— Спасибо, — благодарно шепнула я, за что заработала еще один недовольный взгляд от преподавателя.
Парень ободряюще улыбнулся в ответ. И от этой улыбки, первой за два дня (приветливая, как у риелтора, и такая же искренняя улыбка Леонор не считалась, как и оскал Софии), мне вдруг стало легче.
«Прорвемся, — пообещала я себе, — обязательно прорвемся».
Кто-то считает, что мое место здесь, в этом ненормальном мире? Значит, найду свое место или докажу, что это не так. Не дают никакой нормальной информации о происходящем? Отыщу ответы на вопросы сама. Отказываются выпускать до диплома? Выучусь и получу диплом. В конце концов, учеба мне всегда легко давалась… Кроме тех случаев, когда предметы были мне откровенно неинтересны, и в дневнике появлялись «тройки».
Наверное, именно поэтому мой боевой настрой как появился, так и начал спадать. Я уже говорила: я не хотела зубрить экономику. Не хотела, когда выбирала факультет, не хотела и сейчас, поэтому к концу четвертого часа (какой садист догадался поставить три пары макроэкономики подряд?) потеряла нить повествования и теперь бездумно смотрела на табуны Р и Q, появившиеся на доске.
От разглядывания уравнений меня — и весь зал — отвлек телефонный звонок. К тому времени я так свыклась с мыслью, что нахожусь «где-то во времени и пространстве», вероятно, даже в параллельном мире, что не сразу поняла: веселая мелодия доносилась из моей сумки. Покраснев, я выудила мобильный и уменьшила громкость до вибрации.
— Извините, — промямлила я раздраженному преподавателю.
Телефон не успокаивался. Номер на экране не отображался, поэтому я с чистой совестью дала отбой. Но неизвестный абонент намека не понял, упорно продолжая названивать. Просто теперь вместо заливистых трелей сотовый недовольно жужжал на столе.
— Может, все-таки ответите? — предложил профессор.
Его красноречивый взгляд сообщал, что мои прегрешения без кары не останутся. Как же: три раза за лекцию прервать препода!
Я покраснела еще больше и, повторив извинения, выскользнула из аудитории. По дороге собрав восемь десятков любопытствующих взглядов и получив еще один, рассерженный, от преподавателя. Нет, легким для меня этот экзамен не будет, вот уж точно. Прикрыв за собой дверь, я нажала на кнопку вызова:
— Алло!
— Привет, крошка, — послышался в трубке мужской голос.
— Ошиблись номером, — машинально ответила я и отключилась.
Не тут-то было: стоило взяться за ручку двери, как телефон завибрировал вновь. Хорошо еще, не успела войти в зал — на радость профессору, уже подозревавшему меня в намеренном срыве занятия.
— Привет, крошка.
— Не тот номер, — отрезала я.
Во мне все клокотало от злости. И из-за этого… идиота, не сумевшего правильно записать номер и теперь домогавшегося не той девушки, у меня будут проблемы со сдачей! Кретин. Нет чтобы сразу проверить.
Быстрый поиск по списку входящих звонков показал только одно: «Неизвестный номер». Так что никаких шансов добавить его в черный список. Взвесив все за и против, я решила временно выключить телефон и поняла: у меня была сотовая связь! Вместо названия оператора в левом углу снова светилась непонятная закорючка. Я же родителям за всеми переживаниями забыла вчера позвонить, сказать, что нормально добралась! А если они волновались? Да какой там «если» — конечно они волновались, куда я пропала.
Я набрала домашний номер и стала ждать. Гудки появились сразу, но к телефону никто не подходил. Может, оно и к лучшему — я уже не была уверена, что смогла бы с ними спокойно поговорить. Поэтому, когда включился автоответчик, только обрадовалась.
— Привет, мам, пап, — быстро наговорила я сообщение, чувствуя комок в горле. — У меня все хорошо, доехала нормально, в общежитии меня разместили. С соседкой познакомилась, она неплохая, все в порядке. У нас только… расписание очень насыщенное, поэтому извините, что раньше не позвонила. Пока не знаю из-за него, когда смогу в следующий раз вырваться, но как только, сразу позвоню снова. У меня все в порядке, не беспокойтесь. Люблю вас.
Последние предложения уже дались с трудом. Нервно сглотнув и тяжело дыша (только не плакать сейчас, только не плакать!), я прислонилась к стене. Дом сейчас казался таким родным и уютным… и таким далеким. Смогу ли я его еще увидеть?
Возвращаться в аудиторию не хотелось. Я сползла по стенке вниз и села, обхватив руками коленки. За стеной было слышно, как преподаватель диктовал очередную формулу. Не хочу туда возвращаться, лучше посижу пока здесь. Телефон в руке снова ожил, высвечивая знакомую надпись.
