Не говоря уже о том, что фактически нигде не упоминалось то, что Лаксены и люди могли даже… спариваться. Правда, появление потомства было практически невозможно…
— Почему вы были снаружи? — спросил он вместо этого.
Ее плечи немедленно опустились.
— Эш была здесь…
О, нет.
— Теперь она и Деймон не смотрят друг на друга. Снова их отношения походили на мыльную оперу для шестнадцатилетних. Конечно, лаксанеанцы созревали гораздо быстрее, чем люди, но Доусон не мог разобраться в мыслях этих двоих, и она была снаружи, крича на него. Не верю, что ты не слышал.
Это потому, что он был настолько погружен в мысли о Бетани.
— Почему она так орала?
— Я не знаю. Деймон, вероятно, посмотрел на другую девушку, или что-то в этом роде, — она вздохнула. — Или он не хотел идти куда-то тусоваться. С ней никогда не поймешь, что и почему. Иногда мне хочется, чтобы они уже окончательно разошлись и держались друг от друга подальше.
— Ты просто совсем не похожа на Эш.
— Это не потому, что я не похожа на неё, — Ди оттолкнулась от кровати и пронеслась через комнату, появившись рядом с его окном. — Просто, я считаю её сукой.
Доусон подавился смехом.
— Да уж, все знают, как ты её любишь.
Она обернулась, уперев руки в бедра.
— Она не годится для Деймона. И он не годится для нее.
Доусон спустил ноги с кровати и встал. Почти полночь, и он чувствовал, что все еще может пойти на пробежку. Эта ночь будет долгой.
— И, кто же годится Деймону?
— Для начала, кто-то, кому он совершенно не нужен, — сказала она, прыгая на кровать, — и кто-то, кто затем им действительно заинтересуется. Ты знаешь, Эш начала за ним бегать, потому что это было ожидаемо. Не потому, что она действительно любила его.
Доусон сузил глаза, изучая своим пристальным взглядом:
— Означает ли это, что ты имеешь ввиду себя и Адама, а не Деймона и Эш?
Её губы капризно сморщились.
— Нисколько.
— Угу.
Парень проникся симпатией к его сестре и брату, что заставило Доусона начать медленно шагать к комнате. Старейшины не контролировали, кто с кем скрещивался, но они внесли свои предложения, которые были больше похожи на ожидания. Их раса очень сильно пострадала, поэтому нуждалась в расширении популяции. И он понимал это. Только это не означало, что он был действительно согласен с их методами.
Но сейчас Доусону повезло. Он не знал других девушек его возраста среди Лаксанов, но он знал, что в один день она появится. Или он будет вынужден сам ее найти.
И оставить свою семью.
Он провел рукой по волосам, понимая, что однажды, вероятно, станет изгоем. Он идет вразрез с желаниями старейшин, просто и ясно. Так же, как он знал, что в конечном счете, Деймон не будет в паре с Лаксеном, такой, как Эш.
Но Ди? Он взглянул на нее, чувствуя гнев. Ди будет с Адамом, независимо от того, любит она его или нет, и это просто убивало Доусона. Его сестра заслуживает лучшего.
Все они заслуживают лучшего.
* * *
Доусон едва спал, но, тем не менее, имел большое желание попасть в школу, даже несмотря на мартовское солнце, которое старалось прорваться сквозь тяжелые облака, чтобы окончательно растопить снег. Это было отличное утро, чтобы не пойти в класс и отправится на пешую прогулку, но не сегодня…
На третьей миске хлопьев "Графа Шокула", он склонился над стойкой и замер, как вкопанный.
— Доброе утро, братишка, — сказал Доусон, наблюдая, как Деймон входит в кухню, волоча ноги.
Он что-то проворчал, пока шел в сторону кладовки. Схватив Поп — Тарт, он развернулся и съел печенье, даже не запив водой. Его взгляд переместился вверх, встретившись с глазами Доусона.
— Что?
— Ничего, — произнес Доусон, проглотив очередной кусок. — День будет удивительным.
Сузив глаза, его брат язвительно спросил.
— Почему ты такой веселый сегодня утром?
— Я не думаю, что это не так уж и невозможно быть кому-то веселым.
Ди метнулась молнией на кухню, её свет исчезает и виден только каскад тёмных, вьющихся волос, спадающих на её хрупкие плечи. Она схватила кувшин молока и пошла за Фрут Лупс. Все они если завтрак чемпионов.
— Доброе утро!
Деймон изогнул бровь.
— Этот веселый.
— Я не имел в виду ничего такого, — ответил Доусон, — просто сказал.
Хмурый взгляд прорезал складку между бровями Ди.
— Что я пропускаю?
— Твой брат слишком возбужден этим утром, — сообщил Деймон. — Перед школой. В этом есть что-то неправильное.
Доусон ухмыльнулся.
— Есть что-то неправильное в том, что мне с Ди приходится стоять здесь и разговаривать с тобой, пока на тебе надеты только боксеры.
— Это правда, — пробормотала Ди, засунув в рот два пальца, как будто ей тошнило.
— Как бы то ни было, — потянулся Деймон, лениво подмигнув одним глазом, — не ревнуйте, что я самый красивый из всех нас.
Закатив глаза, Доусон даже не попытался напомнить брату тот факт, что не было ни одной вещи, которая бы их различала. Ну, кроме того, что к Доусону было намного лучшее отношение. Вместо того, чтобы оставить миску и ложку на столе, как он обычно делал, парень вымыл их и поставил сушиться, отодвинув в сторону. Повернувшись обратно, его взгляд переместился и сфокусировался между братом и сестрой.
Они посмотрели на него, открыв рот.
— Что? — требовательно спросил он.
— Ты только что… помыл посуду? — Ди медленно попятилась, моргая. Она посмотрела на Деймона. — Скоро конец цвета. И я до сих пор девст…
— Нет! — прокричали оба брата в унисон.
Деймон выглядел так, словно его действительно сейчас стошнит.
— Иисус, никогда не заканчивай это предложение. На самом деле, даже не пытайся это когда-то изменить. Спасибо
Ее рот удивленно приоткрылся.
— Вы ждете, что я никогда не…
— Это не тот разговор, с которого я хотел начать свое утро, — Доусон схватил с кухонного стола свою сумку, — и я иду в школу, пока разговор не приобрел больше деталей.
— А почему это ты до сих пор не одет? — требовательно спросила Ди, сосредоточив внимание на Деймоне. — Ты же опоздаешь на занятия.
— Я всегда опаздываю.
— Пунктуальность делает человека совершенным.
Деймон протяжно выдохнул.
— Практика делает человека совершенным, сестренка.
— То же самое.
Образовалась затяжная пауза.
— Ты права. Это, конечно же, одно и то же.
Когда Доусон достиг входной двери, он услышал голос Ди.
— Ты же знаешь, кто мой самый любимый брат, верно?
Доусон улыбнулся.
Послышался глубокий смех из кухни, а затем.
