Девушка гибким, грациозным, совершенно нечеловеческим движением изогнула спину и шумно втянула воздух ноздрями. А затем с места прыгнула на опешившую Яну.
Она не успела толком понять, что произошло дальше. Увидела прямо перед своим лицом оскаленную клыкастую пасть, безумные глаза — и в тот же миг напавшая на нее девушка покатилась по земле, отброшенная страшным ударом тени, исторгнутой ближайшими кустами. По лицу Яну хлестнул кончик жесткой черной косы — и в неожиданном спасителе она с изумлением узнала флейтиста из парка. Глаза его светились так же страшно, как и у твари, поднимавшейся из травы ему навстречу. Девушка — точнее, существо, теперь лишь отдаленно напоминавшее девушку — пригнулось и зашипело, переводя взгляд с Яны на заслонившего ее музыканта. Из уголка ее рта тянулась серебристая нить слюны.
В то мгновение, когда оба существа взвились в воздух, чтобы сцепиться, точно звери, в смертельном объятии, Яна отпрянула и ухнула с обрыва в воду. Холод, сомкнувшийся над головой, сильный удар затылком, шум в ушах… последним усилием гаснущего сознания она еще попыталась вынырнуть назад, к воздуху, но лишь еще больше набрала воды ртом. Илистая муть застила глаза, и больше не было сил сопротивляться…
* * *
Каин сидел в кресле у камина, задумчиво рассматривая висящую напротив картину. Огромное, явно старинное полотно занимало всю часть стены над каминной полкой, напоминая черный провал в иной мир. Вся она была черной: черными были изображенные на ней гибкие ветви диковинных безлиственных деревьев, сплетающихся в бесконечном объятии под сумеречным небом; черной была вода, масляно поблескивающая меж узловатых корней; и огромные глаза существа, прильнувшего к нижней ветви, были черны, как первая ночь мирозданья.
Таким же черным было обугленное тело Арабеллы, которое он вынес на руках из дымящихся обломков в серый свет лондонского утра триста лет назад…
— Потрясающе, правда? — тихо спросил Аскольд, незаметно подошедший сзади. — Все мы видим одинаковые сны, но лишь Мии удалось их запечатлеть так ярко. У нее талант…
— Что верно, то верно. Рисовать Истинных ей всегда удавалось лучше, чем быть одной из них, — скривил рот Каин.
— Не язви. Мия не заслужила такого презрения к себе. — он вздохнул, скользя взглядом по лицу прекрасного и странного существа, теперь лишь отдаленно схожего с ними, его потомками. — Я бы хотел заполучить эту картину — жаль, что она подарила ее Александру когда-то…
— В чем же проблема? Попроси ее, она не сможет отказать тебе после стольких лет, проведенных в одной постели.
— Что это за нотка в твоем голосе, брат мой? Зависть?
— Ты пришел, чтобы досаждать мне своей болтовней или сообщить, что все уже прибыли?
— Второе, — усмехнулся Аскольд. — Пойдем.
Остальные уже ждали их у входа в подвал — Алекс, в чьем доме они собрались, выглядевший совершенно по-домашнему в спортивном костюме; Мия в старомодном платье цвета запекшейся крови, рядом, как контраст — Лейла в изумрудно-зеленом наряде; Самир, прибывший в компании двух своих вриколакосов, оставленных у двери.
— Ты же сказал не тащить с собой своих детишек, Самир, — капризно надула губки Лейла. — Я бы взяла Мари, она такая лапочка, вы бы были от нее просто без ума…
— Ты нам и одна весь мозг уже вынесла, сестренка, — проворчал, подходя, Каин.
— Помолчите, вы оба, — оборвал их Алекс. — У меня в подвале два чужих вриколакоса, один из которых к тому же дохлый, так что хихикающих и ехидничающих попрошу остаться здесь. Каин, тебе всего час назад едва не вырвали глаз — постарайся быть серьезнее, по крайней мере.
— Все равно бы новый вырос, — пожал плечами тот, но, встретив взгляд Самира, с нарочито покорным видом склонил голову.
Алекс на правах хозяина спустился в подвал первым. Довольно просторное помещение освещалось тусклым светом единственной лампочки под потолком; впрочем, этого света вошедшим было более чем достаточно. В дальнем углу, напротив топки, скорчился человек, прикованный к стене цепями; чуть поодаль валялась какая-то бесформенная груда, в которой угадывались очертания растерзанного человеческого тела.
— Пол придется отмывать, — заметила Лейла, брезгливо покосившись на труп.
Аскольд удивленно приподнял бровь.
— Это ты его так? — спросил он Каина.
— Ее, а не его, — уточнил тот с усмешкой. — Эта дрянь дралась, как бешеная гиена — живой не давалась. Вцепилась мне в лицо, а тут еще эта девчонка… и люди в парке…
— Когда я подоспел, Каин уже складывал в свой плащ то, что от нее осталось, — добавил Александр. — Но, по крайней мере, он вытащил из воды Яну. Что меня, к слову сказать, невероятно изумило.
— Тебя с ней видели в парке; подозрение в ее смерти бы пало на тебя. А заметать следы нам было некогда, — пробормотал Каин, отворачиваясь.
— Я так понимаю, вриколакосов оказалось двое, — вставил Самир.
— Верно, — кивнул Александр, — я погнался за мужчиной, тем, которого и почуял в первый раз; на Яну напала его подружка, — ее, каюсь, я прозевал… Но рядом каким-то чудом, — тут он фыркнул, — оказался наш вездесущий Каин.
— Просто мимо проходил, — невозмутимо произнес тот.
— То, каким ветром туда занесло Каина, не так уж и важно, — произнес Самир. — Важно то, что вам удалось привести к нам хотя бы одного из чужаков. Вы уже пробовали его разговорить?
— О да, — хищно осклабился Каин.
— Молчит, как рыба, — пожал плечами Александр. — Ну, а кровь его мы без тебя пробовать не посмели. Это твое право.
— Фу, — прокомментировала Лейла, с любопытством таращась на пленника из-за спин братьев.
Самир приблизился к забившемуся в угол вриколакосу, задумчиво его рассматривая. Тот, услышав его шаги, затравленно вскинул на него глаза. Он давно не питался — это было понятно по тому, что раны на нем не заживали и сочились кровью; правый глаз его заплыл, нос был сломан; одну руку он поджимал под себя, второй держался за живот. Вся его нехитрая одежда — рваные джинсы и футболка — пропитались кровью и грязью. Волосы спутанными прядями повисли вдоль длинного худого лица. Несмотря на все эти увечья и грязь, Самир видел, что прежде он был довольно красив: Истинные предпочитали создавать привлекательных вриколакосов, дабы радовать ими свой взор. Да и лет ему было не более тридцати. До обращения, естественно.
— Знаешь инканус? — спросил он его.
Вриколакос наморщил лоб: он не понимал.
Самир вздохнул. Прекрасно. Создавший его Истинный не озаботился его обучением.
— Как тебя зовут? — перешел он на русский.
Парень пошевелил разбитыми губами, издав невнятный свистящий звук.
