— Допустим, а куда я его поведу и зачем? Если он итак будет моим э… Питомцем, зачем мне куда-то его вести?
— Затем, моя дорогая, что сама ты не сможешь сломить его волю и контролировать так, чтобы он целиком и полностью слушался тебя. А всё время держать его в своих чарах у тебя ещё силёнок не хватит, поэтому ты поведёшь его к помощнику.
— Что за помощник? — деловым тоном поинтересовалась Лия.
— Он поможет тебе сделать из Абраэля послушного… пёсика, который ляжет у твоих ног. И поверь мне, только он и сможет это сделать.
Девушка задумалась. Перспектива, конечно, заманчива, но хочет ли она, чтобы Абраэль был послушным пёсиком, как выразился её отец? Или же ей как раз и нравится та недосказанность в словах, но полное взаимопонимание их тел?
— Так ты хочешь это сделать? — Поинтересовался Люцифер.
— Да, — ответила Лия, протягивая руку, как при любой договорённости с отцом, — хочу, чтобы он был моим.
— Вот и славно, — демон накрыл её ладонь своей, белое сияние на миг ослепило её, затем он исчез, оставив на её ладони очередную метку.
Лия чувствовала, что она наконец-то делает что-то для своей выгоды, но ощущение использования её не покидало. Она смотрела на свою ладонь и вспоминала сколько раз ей перепадало хорошего от выполненных заданий отца: вот удача в делах, вот неиссякаемый кошелек, эта метка — квартира, следующая — авто… При этом она не работала и практически не училась в учебных заведениях. Метки выполненных обязательств имели чёрный цвет, а эта свежая — рыжий, будто была начерчена ржавчиной. Но в глубине души она чувствовала, что именно эта сделка повлияет на её дальнейшую жизнь кардинально. Шутка ли, иметь в собственном распоряжении инкуба? И почему вдруг отец так расщедрился?
Размышляя, она умылась, заказала доставку пиццы на завтрак и уселась в задумчивости в кресло со стаканом газировки — «Может быть, посоветоваться с дядей? Нет, он же теперь с другими инкубами, и не допустит, чтобы с Абраэлем что-нибудь случилось. Ой, да что с ним плохого может случиться? Подумаешь, станет чуть покладистее, может даже совсем покорным, да и всё… В конце концов, он же будет со мной… Да, ничего дурного не произойдёт, поговорю».
Лия представила своего дядю-инкуба и позвала по имени. Она приготовила второй стакан и, наполнив его, поставила на журнальный столик, стоящий между кресел. Спустя некоторое время в её комнате появился Канаах:
— Привет, родная, — он плюхнулся в рядом стоящее кресло и взял со стола приготовленный для него стакан.
— Дядя, я хочу поговорить с тобой кое о чём, — выпалила девушка.
— Опять не здороваешься, — недовольно заметил инкуб, — сколько можно учить тебя манерам? Я вроде бы так себя не веду.
— Беру пример с отца, — Лия скорчила язвительно-поддразнивающую гримасу.
— Вот этого не стоит делать, — Канаах многозначительно посмотрел на племянницу и сделал большой глоток напитка, — так о чём ты хотела поговорить со мной?
— Отец хочет подарить мне питомца, — девушка замялась.
— Продолжай, — протянул инкуб, догадываясь, что если идёт речь о Люцифере, то не стоит ожидать чего-то хорошего.
— Только для этого мне нужно будет отвести его на дрессировку, после этого я стану полноправной хозяйкой.
— Это замечательно, — подумав, что речь идёт о какой-нибудь адской псине, ответил Канаах. — Дрессировки дисциплинируют не только питомца, но и его хозяина. Так и в чём же твои сомнения? Стоит ли принимать подарок от отца?
— Да, эм… Нет, не совсем так, — Лия потупила глаза и стала теребить кисточку от кресельного покрывала. — Я очень хочу того, что предлагает отец, но мне кажется, он что-то недоговаривает. Возможно эта… дрессировка, — девушка очень тщательно старалась подбирать слова, чтобы в случае дурной реакции можно было бы выкрутиться, — возможно, она может нанести вред.
— Кому? Питомцу или тебе?
— Ему.
— Люцифер действительно может скрывать от тебя что-то, но не думаю, что в данном случае всё настолько серьёзно.
Канаах задумался на секунду, сделав глоток. Закинул ногу на ногу и продолжил:
— Самое страшное, что можно скрыть в этой ситуации — жестокое обращение. Возможно, он не стал тебе об этом говорить, чтобы ты меньше переживала на этот счёт. Может быть такое, что жестокость в воспитании вполне оправдана. Кстати, а о каком существе идёт речь?
Лия ответила не сразу, она заёрзала в кресле и, отвернувшись, выдохнула:
— Об инкубе.
Канаах поперхнулся газировкой.
— Как это?? Ты сдурела?! О каком ещё инкубе? — он разволновался так, что стакан выпал из его рук на пол, зелёная жидкость моментально впиталась в бежевый ковролин.
— Вот этого я не могу сказать, — покраснела девушка.
Канаах вскочил на ноги и заметался по комнате. Его крылья нервно подрагивали, а руками он то хватался за голову, то скрещивал их на груди. Лия, боясь пошевелиться, вжалась в спинку кресла.
— Лия, послушай. — Его голос был резким, а слова острыми, как бритва, — откажись от этой затеи. Скажи Люциферу, что ты передумала, что больше не хочешь, да что угодно! Только не участвуй в этом. Ты ведь даже не можешь догадаться, что на этот раз он придумал.
Канаах подошёл к девушке, взял её за плечи и, глядя в глаза, продолжил:
— Лия, ты можешь потом очень сильно пожалеть. Ты ведь знаешь своего отца — он ничего не делает просто так. Пообещай мне, что ты откажешься.
Именно такой реакции и боялась Лия. Дядя снова пытается запретить ей то, чего она очень сильно хочет. Она чувствовала в глубине души, что он прав, но желание обладать прекрасным инкубом с ангельским именем брало вверх.
— Я не могу, — выдавила она.
Канаах зарычал от злости, отстранившись от неё, он выпрямился в полный рост в центре комнаты, расправил крылья и пронзил девушку своим взглядом. Его глаза неестественно сияли, предупреждая об опасности.
— Тогда, как твой опекун, я запрещаю тебе ввязываться в это дело, — низким грудным голосом сказал инкуб, — А если ты ослушаешься, то горько об этом пожалеешь.
— Ой-ой-ой, — дразнилась Лия, она разозлилась, в свою очередь, что дядя запрещает и, вдобавок, козыряет своим опекунством — и что же ты мне сделаешь? В угол поставишь?
— Узнаешь. — Бросил Канаах и исчез.
Глава 7
Абраэль стоял в главном зале, уставившись невидящим взором в гравюры. Он пытался сложить детальки новой информации в единую картину.
«Почему я не могу сопротивляться её зову?», — думал он о Лие, — «И почему это не проявлялось раньше? На эти вопросы я обязательно найду ответ, но как мне с этим бороться? Может быть, Люцифер наложил свои чары на меня и свою дочь, чтобы провернуть своё дельце? Эта тяга появилась как раз после моего отказа участвовать в его замыслах. Он понял, что добровольно я на сделку не пойду, и подослал свою дочь. Стоп. Первый раз я почувствовал её после предложения Люцифера, а не моего ответа. Нужно выяснить, что он с нами сделал. Я сломаю его планы, мне достаточно того, что я был игрушкой в руках Самаэля, не хватало ещё, чтобы девчонка-полукровка мной распоряжалась!»
В Абраэле начинал нарастать гнев. Он подошёл к окну и только хотел вылететь в него, чтобы явиться к Лие с допросом, как чья-то рука легла на его плечо. Он резко обернулся — перед ним стоял Канаах. Волосы были растрепаны, пики крыльев выдались вперёд, а во взгляде горел огонёк легкого помешательства.
— Куда ты собрался? — пророкотал он.
— На допрос, — спокойно ответилАбраэль. — Что с тобой, брат? Ты выглядишь весьма… пугающе.
— У меня есть для тебя новости. Но не здесь, — молодой инкуб быстро посмотрел посторонам. — Есть где-нибудь в замке комната, где нас никто не услышит?
— Конечно, — встревожено отозвался Абраэль, — идём.
Быстрым шагом они направились вниз по винтовой лестнице, ведущей в подвал. Спустившись, они оказались в длинном коридоре. По боковым стенам располагалось множество дверей — помещения, использовавшиеся под кладовые. Там хранилась провизия для прислуги и «кормящих» девушек, лекарственные и опиумные травы, а также оружие и магические предметы на всякий случай. В самом конце коридора на стене висел огромный гобелен с библейским сюжетом, который скрывал нишу с потайной дверью.
