— Госпожа, — Гута покачала головой. — В замке много ходов, но никто, кроме меня, не знает об этом проходе. Не спрашивайте меня сейчас, откуда мне известна такая важная тайна, я расскажу вам все чуть позже. Если останусь жива. Я доверяю вам свою жизнь, принцесса, помните.
— А я тебе — свою, — сказала я.
Обменявшись понимающими взглядами, мы с Гутой вошли в узкий проход в стене. Гута несла факел. Воздух в тоннеле был затхлым, я с облегчением задышала всей грудью, когда мы остановились на пересечении двух проходов. Над «перекрестком» в стене зияло узкое прямоугольное отверстие, через него были видны звезды. Где-то поблизости заухала сова.
— На крыше живут сычи, — прошептала Гута. — Дальше мы пойдем в темноте. Стражи на стене могут увидеть отблески. Не бойтесь.
Служанка оставила факел в ржавом рожке. Я взяла ее за руку и пошла за ней по проходу. У следующего поворота Гута остановилась и указала на едва заметную щель в стене. Я заглянула в отверстие и увидела покои короля. Сквозь щель хорошо проникали голоса.
Я видела мага Герарда, стоящего ко мне лицом, и отчима, сидящего на кровати вполоборота. Король держал в руке кубок, в свете странных, розоватых факелов ярко поблескивали перстни на его руках и камни, которым был украшен кубок. Брун медленно заговорил, словно каждое слово давалось ему с трудом:
— Ты думаешь, это снадобье даст мне сон?
— Это очень сильный отвар, Ваше Величество, — молодой маг подобострастно поклонился.
Король отпил из кубка. Я видела его профиль, кожа на его лице казалась пергаментом.
— Сильный отвар? Как и тот, что вы приготовили для Илэль? Вы лжецы, — проскрипел Брун, — ты и твой отец. Филеас обещал мне, что сегодня ночью она будет здесь, в моих объятьях. Я ждал четыре года! И до сих пор ЖДУ!!!
Кубок полетел в стену. Король заметался по комнате. Герард поспешно наклонил голову и залепетал:
— Ваше Величество, служанки доложили, что в покоях принцессы меняли простыни, испачканные рвотой. Организм вашей падчерицы исторг снадобье, сваренное моим отцом, да будет Свет ему утешением.
— Вы никчемные маги, — прошипел Брун, останавливаясь прямо перед отверстием в стене, видимо, совершенно незаметным с той стороны. Красивое, породистое лицо короля было искажено болью. — Пророчество сбывается шаг за шагом. Она обрела магию, скоро достанется сильнейшему. Как я это переживу?
— Ваша страсть опасна… — Герард покачал головой. — Принцесса стала слишком заметной персоной. У Домина к ней свой интерес.
— Какой? Ну же! Говори! Ты был заодно со своим безумным папашей, вечно переводившим дорогие зелья в своей лаборатории! Ты все наверняка знаешь! Ну, отвечай, когда с тобой говорит король! — прорычал Брун.
— Что я могу знать? — пронял Герард. — Лишь мелкие слухи… обрывки информации. У моего батюшки покойного, — Герард всхлипнул, — насчет принцессы план был… а какой точно, не ведаю. Скорее всего, сюда прибудет Инквизитор в сопровождении экзорциста, одного из жрецов Храма Семи Богов. Состоится суд. Если будет доказано, что магия принцессы чиста, нас оставят в покое. Если обнаружатся следы Лесного волшебства, особенно если будет доказано, что Илэль пользуется им осознанно…
— Если Илэль признают чистой, проклятой объявят мою дочь.
— Верно, Ваше Величество. Тут мы словно по лезвию бритвы идем.
— Червяк, — негромко проговорил Брун с презрением. — Кому ты все-таки служишь?
— Только вам, эар. Выдайте принцессу замуж, — вкрадчиво предложил Герард.
— Что?!
— Я понимаю, как вам неприятна сама мысль об этом, Ваше Величество, — вкрадчиво сказал маг. — Но вы ведь знаете, что при заключении брачного договора с правильным обрядом во славу Семи происходит разделение и преумножение магии. Вам не нужна магия Илэль, вам нужно… другое, а кто-то весьма охотно на ней женится. Найдите принцессе мужа, полностью вам покорного. Когда брак состоится, сделайте ее своей любовницей.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь, глупец! Я не смогу передать ее в объятья другого мужчины! Илэль принадлежит мне! Ее первая ночь принадлежит мне! Если бы не это чертово пророчество и ее защита, я бы давно…
— Вам никак не светит ее первая ночь, господин мой. Вы сами это понимаете. Уговорами вы ничего не добились, угрозами тоже. Даже снадобье на нее не подействовало, — сухо сказал маг. — Чего бы вам ни хотелось, господин мой, лучше довольствоваться меньшим, получить желаемое с некоторыми…. уступками. Подумайте. Не все знатные мужчины королевства похожи на упрямца эра Алана. Есть такие, кто охотно одолжат вам свою жену… после. Главное, иметь влияние на этого человека, пообещать ему что-нибудь весомое. В браке магия растворится и преумножится, и все забудут о пророчестве.
— Нет!!! На это я не пойду!
— Тогда подкуп Инквизитора. Но здесь как повезет. Инквизитор может дать отсрочку, а вы — обет, что из Илэль будет изгнана вся нечистая магия. Тут есть одно «но». Вам придется отправить принцессу в монастырь, а там территория чужого влияния. Жрицы при храмах — девицы неуступчивые. Итак, два пути. Решайте.
Король думал. На лице его отображалась внутренняя борьба. Я стояла за стеной ни жива ни мертва. Бедная Илэль. Два года находиться под психологическим давлением, пережить сексуальный харассмент, а потом еще и это?! Ну нет! Жива буду… в смысле, пока я в коме — не допущу.
— Ты прав, — тихо сказал Брун. — Иди. Подождем суда… и выберем одно из двух зол. Я награжу тебя, маг, если все сложится… хорошо.
Герард вышел. Король сел на кровать и сжал голову руками.
— Гута, тут есть зеркало? — спросила я, когда мы со служанкой вернулись в мои покои.
— Конечно, госпожа.
— Покажи мне его. Хочу на себя посмотреть.
Служанка сложила ширму в углу комнаты, и я увидела туалетный столик с большим зеркалом. Я подошла и посмотрела на себя… на Илэль. Да, я поняла, почему чуть не спятил бедный король и отчего эр Алан провожал таким взглядом Илэль, когда ее уводили от него прочь в день неудачного сватовства. На меня смотрела зеленоглазая девушка, светловолосая, с высокими скулами, тонкой талией, красивой грудью и плавными бедрами. Нет, не красавица в привычном понимании, а гораздо… лучше. Мне самой хотелось не отрываясь рассматривать это резко вылепленное лицо с чувственными губами и трепещущими крыльями носа, что же говорить о мужиках? Вот только откуда этот чудный образ в моем воображении? Я хрупкая невысокая брюнетка, кареглазая, с узким личиком.
Гута устроилась у камина на нескольких теплых одеялах. Я немного поворочалась в кровати, размышляя над услышанным и увиденным, а потом крепко заснула.
Н-да, а утро действительно выдалось мудрёным.
Глава 4
— К сожалению, появились признаки, свидетельствующие об ухудшении состояния пациентки.
— Но почему, Игорь Денисович, почему? Ей ведь стало лучше?!
— Мне… мне жаль.
Дила и Мабета заявились, когда даже я, почетная соня, выспалась. У меня, конечно, ночь выдалась бурной, но судя по виду двух служанок, мое времяпрепровождение ни в какое сравнение с их насыщенной личной жизнью не шло. Дила хотя бы пыталась прикрыть засосы на шее воротничком с мелкой вышивкой, а низенькая пухленькая Мабета, откровенно клюя носом и облизывая припухшие губы, еле держалась на ногах. Девицы заскочили в мои покои, с удивлением покосились на отмытую и, видимо, теперь неузнаваемую Гуту и присели в поклоне. Я встала из креслица, в котором сидела, любуясь лесным пейзажем (совсем близко, за стеной из белого камня шумел кронами тот самый Лес, Гута по секрету призналась, что принцессу специально поселили рядом с чащей — так легче было обвинять ее в сумасшествии).
Я молчала. В напряженной тишине (камеристки сначала хихикали, вероятно, относя странное молчание Илэль к ее «заскокам») я медленно обошла вокруг девиц, внимательно их изучая, даже заглянула Диле за воротник. Та загримасничала, изобразив лицом святую деву-великомученицу, Мабета попыталась развести глаза от переносицы.
