— Я не просила о доверии. Ни у секретной службы, ни, тем более, у вас. Более того, огромным удовольствием будет узнать, что не подошла для вашей великой миссии, и вернуться назад.
— Дерзит? — спросил Проскурин у Бьорга, на что тот покачал головой и ответил:
— Нервничает немного. Но на самом деле Мария справится.
— Тем более, что никого другого секретная служба на моё место не выделит, — продолжила я. — Нет у них более таких барышень, как я.
Бьорг усмехнулся уголком губ:
— У нас никаких нет, Михаил Андреевич. Мария — капитан УВБЗ, привлечённый специалист, так сказать. У неё самая высокая раскрываемость в отделе, а вашего ученика и друга надо искать. Она найдёт, у капитана Петровой мёртвая хватка.
— Как я вижу, капитану Петровой тоже не предоставили выбора? Нет-нет, не стоит, — остановил Проскурин готового начать защитную речь Бьорга. — Я всё понимаю, это ваша работа.
А он соображает. Вот только это его всепонимание… Ладно, надо брать быка за рога, ведь Проскурин — мой единственный свидетель, способный рассказать о том, что ждёт на Зелёной планете. И поскольку я всё ещё была не в себе, то начала допрос стандартно:
— Михаил Андреевич, вспомните и расскажите о том, что вы видели. — Опомнилась и добавила: — На планете Рай, я имею в виду.
Бьорг расхохотался. Через пару секунд я тоже позволила проявиться улыбке, а Проскурин удивлённо переводил взгляд с меня на веселящегося секретчика.
— Вот видите, — сквозь смех проговорил последний, — я же говорю, у неё хватка… железная! Это она вас допрашивает, — и он опять рассмеялся.
Проскурин скупо улыбнулся и спросил:
— А что, вы не предоставили капитану Петровой никаких материалов по цивилизации мьенгов?
Как это типично для свидетелей… Вот все стремятся переложить ответственность на уже готовый носитель информации. "Видели запись?", "Я уже всё рассказал вон тому сержанту…", ну, и так далее…
— Михаил Андреевич, — ждать ответа Бьорга я не собиралась, — от вас просто удивительно слышать подобное… Ведь вы, как никто другой, должны понимать значимость информации из первоисточника. Вы были там и всё видели своими глазами! Так расскажите!
Бьорг продолжал посмеиваться, но, тем не менее, вмешался:
— Михаил Андреевич, материалы Мария обязательно посмотрит, но было бы очень неплохо рассказать ей о вашем видении ситуации. Вы располагаете временем?
— Хорошо. Вам по порядку?
Я с энтузиазмом закивала. И Проскурин рассказал, что планету Астразета-R-альфа-1i населяют мьенги, удивительные создания, которые пошли по пути единения с природой своего мира. Они постигают сущее не извне, как наблюдатели — это свойственно людям, а погружаясь вглубь. Дальше следовали термины, которые я без словаря не переведу. Но по сути всё было ясно — мьенгам не понравилось потребительское отношение людей к природе, поэтому они быстро свернули все контакты.
Проскурин долгое время был единственным, кто смог заслужить их уважение. И, насколько я понимаю, именно он добился разрешения на открытие Земного посольства-представительства.
— Расскажите про посла-представителя. Он знаком вам лично?
— Да, разумеется. Хон замечательный биолог, для него возможность постоянно находиться на…
— Биолог? — сочла возможным перебить академика я. — Как биолог может возглавлять наше посольство, разве для этого не нужно специальное образование?
— Мьенги не позволили бы обычному человеку остаться на планете. Они каким-то образом мгновенно определяют наш статус. И его взаимосвязь с природой.
— То есть, — я перевела вопрошающий взгляд на Бьорга, — там нет ни охраны, как в любом нормальном посольстве, ни…
— Служба безопасности есть, — ответил тот, — капитан Сергиенко — биолог-любитель, на Земле давно бы вышел в отставку по выслуге лет, но заменить его на АстразетаРай некем.
Роскошно. Да все эти биологи потому и не могут договориться с мьенгами, что не умеют!
— Кто ещё из людей находится на планете?
— Секретарь посольства — жена посла-представителя, их дочь — школьница — и советник по культуре.
Ну надо же… Вот и человек секретной службы.
— Хорошо. Расскажите мне о Петрове.
— Саша… мой ученик. Он настолько проникнут идеей слияния человека с природой, что мьенги приняли его с распростёртыми объятиями. И его результаты впечатляют…
Дальше опять шли непереводимые на нормальный язык термины, из которых я разобрала только один — биотехнология.
Всё это замечательно, но как я должна искать Петрова — по результатам его работы?
— Простите, а что за человек Александр? Я имею в виду — склонен ли он к риску или, наоборот, осторожен, эмоционален или закрыт, что любит…
— А, да, конечно. Саша очень хороший, добрый и общительный. Да это вы лучше у Машеньки спросите, всё же мы с ним больше говорим на профессиональные темы, а она — его дочка…
Добрый и общительный? Как-то не вяжутся эти определения с маньячным взглядом Петрова.
— Хорошо. Тогда ещё один вопрос — почему вы считаете, что он пропал, тогда как посол-представитель уверен в обратном? Или это безоговорочное доверие к секретной службе?
— Саша должен был выйти на связь со мной — как обычно, мы договорились об использовании канала посольства — и не вышел. Он очень ответственный, знает, что я жду его сообщения, и обязательно бы отослал мне все материалы.
— А не могло быть так, что он увлёкся своими исследованиями на втором континенте и просто… забыл?
— Что вы. Во-первых, он не планировал ехать на второй континент, и на первом дел хватает. Во-вторых, я повторяю. Он человек идеи и очень ответственный.
— Хорошо. Тогда с чего посол решил, что он уехал?
— Я не знаю. Но Хон — не предатель. В этом я абсолютно убеждён. Возможно, его ввели в заблуждение…
— Кто? Мьенги? — тут же уцепился за его слова Бьорг.
— Мьенги? — раздумчиво повторил академик. — Я не уверен, что они вообще способны солгать. Мне, во всяком случае, всё говорили прямо.
— Михаил Александрович, — внезапно послышался голос Маши из многоканальника на столе Проскурина, — в лаборатории агропсихологии внештатная ситуация, Азранян требует вашего присутствия.
— Скажи ему — подойду, но позже, — ответил академик. — Не аспирант, справится.
— Он говорит, что синяя плесень…
— Михаил Александрович, мы с вами ещё встретимся, — перебил её Бьорг. — С Марией вы познакомились, а сейчас нам надо побеседовать с Машенькой. Мой привет Азраняну.
— Обязательно передам, — ответил Проскурин, как мне показалось, с облегчением.
— Всего доброго, Михаил Александрович, — вежливо сказала я вслед за Рейвенсоном, выходя в приёмную.
— Машуня, — обратился академик к своему секретарю, — расскажи капитану Петровой про папу. И потом иди, поздно уже.
— Хорошо, Михаил Александрович, — ответила она, вставая из-за стола. — Ваш кар ждёт.
Проскурин помахал нам всем рукой и вышел. Бьорг, напротив, с удобством расположился в большом кожаном кресле, приготовившись и далее курировать мои действия. Жаль… Лучше бы самой пообщаться с девчонкой, без лишних глаз и ушей, но та опять радостно улыбнулась ему. Может, при секретчике разговор пройдёт эффективней?
— Маша, — начала было я, но тут…
Она подбежала ко мне и схватила за руку.
— Мария, найдите моего отца, я умоляю вас! Я просто схожу с ума, представляя его в тех непроходимых джунглях — одного!
Её подбородок задрожал, губы жалко скривились… Я терпеливо переждала ураган её эмоций, а вот Бьорг… удивил. Он вскочил, подбежал к нам с упаковкой носовых платочков, потом живо метнулся к окну, нацедил из установки воды и стал отпаивать девчонку. И всё это с выражением искреннего беспокойства на лице. Хочет затащить в постель? Ну… Учитывая её повышенную сексапильность — могу понять. Наверное.
Вот только нужна ли такая связь молоденькой секретарше? Маша перестала всхлипывать, и последний раз вытерла нос — платочки закончились.
— Ну-ну, такие красивые глазки… и покраснели, — засюсюкал Бьорг. — Машенька… Разве можно так пугать взрослого мужчину?
